За пределами знания. Стихотворения

Мир далеко, и ты один.

Детали сотканного быта,

Как призрак брошенный, забыты.

Здесь опыт жизни не течёт,

И сбился времени отсчёт.

В запасе вечность и неделя...

Когда на бреющем пределе

Пережит'oе возвратишь,

Себя от всех не отличишь.

2007

111

***

С утра бездельничать по паркам

И историческим камням.

Сезон кончается. Не жарко.

Потерян счёт делам и дням.

И, как в антракте настоящем,

Забыть о действии втором.

Вкушать комфорт момента. Чаще

Мечтать о близком, дорогом.

В экуменическом порыве

Себя и мир соединить,

Швы налагая. Косо, криво,

Быстрей. Пока не рвётся нить.

2007

112

***

`I`a^e~n`e`i'o "E`a^ada'i`o"ua^a'o

Не перечитан Баратынский.

Нам предстоят ещё пиры,

Когда, испив судьбы латинской,

Вернётся в ближние миры.

Когда и Тютчева откроем,

В кругу приятелей-богов

Мы зарядимся их покоем

От императорских балов.

У Заболоцкого в Тарусе

Найдём с мерцающим огнём

Мир исцеляющего вкуса,

В который верим и войдём...

Облокотимся на перила,

Продолжим праздный разговор.

Благоприятствуют светила

Как alter ego. До сих пор.

113

2007

***

^A^i"e"u^o'o 'A'o"e"u'aa

Окно, как тайна, приоткрыто...

Так ощутима эта вязь

Ассоциации забытой,

Воссоздаваемой сейчас.

Воспринимается иначе

Игра задействованных сил.

Рисунок мастера богаче

Того, что он отобразил.

Одушевлённый, жизнью дышит...

Совокупляя тень и свет,

Художник властью данной пишет

Миров и лиц автопортрет.

2007

114

^A`ia~n`o^i "i^i~n"ea~n"e^i^a`e"y

~N^a`e"aa`oa"e"u~n`o^a^i ^i :a"e^i^aa^ea

Книга Александра Винокура – свидетель-

ство внутреннего очевидца о человеке, зате-

рянном среди миллиардов других людей, но

уникальном своей судьбой и неповторимой

индивидуальностью. Это начало повествова-

ния, имеющее отношение не только к поэзии

(хотя к поэзии – в первую очередь), но еще и к

той наивысшей мемуаристике, которая отли-

чается от обычной концентрированностью

внимания на событиях прежде всего внутрен-

ней, духовной жизни. Неудивительно, что

обывательское сознание всегда с аппетитом

поглощает информацию, подаваемую в виде

биографии какой-либо чрезвычайно извест-

ной личности. Если, однако, постараться пре-

одолеть гипнотизирующую в этом случае ил-

люзию авторитетности, отбросить шутки,

сплетни, слухи, сальные откровения, шлак, вы-

даваемый за жизненную мудрость, перед чита-

телем подобной книги откроется пустыня: че-

ловеческое «Я» обесценено крайним эгоизмом

и обезбожено, личность начисто лишена ду-

ховных черт и скорее похожа на автомат.

В случае Александра Винокура мы на-

блюдаем обратную картину: властью поэтиче-

ского слова обыкновенный человек оказыва-

ется вдруг способным подать свои пережива-

ния, факты своей биографии как бы под ги-

гантским увеличительным стеклом, сделать

самое индивидуальное, характерное, основ-

115

ное, глубоко скрытое, интимное в себе общим

достоянием. Поэзия, некогда развившаяся из

примитивной магии, обрела за тысячелетия

силу, способную иногда умножить отдельное

человеческое «Я», непостижимым образом

превратив его, несмотря на подчас огромное

расстояние и физически непреодолимое время,

в «Я» соборное.

Именно подобное чувство мгновенного

взаимопонимания возникало у меня при чте-

нии многих стихов этой книги. Порой даже ка-

залось, что некоторые строки, фразы, строфы

я мог бы написать сам. Это не означает, разу-

меется, что я когда-либо в действительности

написал бы их, но еще одно удивительное

свойство этих стихов состоит в том, что, по-

добно калейдоскопу, они каждый раз создают

совершенно иной прихотливый узор всегда из

одного и того же словесного материала. А ма-

териал этот у автора первосортный, добытый

на рудниках и каменоломнях классического

искусства.

Парадоксальным образом общепонят-

ное, общедоступное в лирике Винокура явля-

ется в то же время его неотъемлемой собствен-

ностью, его самостью. Даже за наиболее уни-

версальными символами и выражениями все-

гда хорошо видно едва уловимое в обычной

жизни подлинное лицо автора – его неповто-

римый метафизический облик.

Каждому человеку, задумывающемуся

над бренностью мира и скоротечностью жиз-

ни, свойственно желание оставить какое-либо

116

прочное свидетельство о себе. Это желание не

всегда сводится только к известному набору: дерево-дом-ребенок. Одним из надежных хра-

нителей наиболее полной информации о чело-

веке является книга. Именно благодаря книге

мы имеем возможность не только помнить об

Овидии или Боратынском, но и собеседовать с

ними, спорить, сострадать, любить. Чудо пе-