За пределом. Том 2

— Какой именно?

— Любой.

Сина внимательно посмотрела на стенд, после чего покачала головой.

— Не-а, а ты?

— А я… не могу понять, что меня смущает…

Что именно?

Сейчас, глядя на стенд, я понимал, что вот оно, прямо передо мной. Надо лишь понять, что именно. Но мозг отчаянно отказывался фиксировать деталь, которая вызывала беспокойство. Ведь на этом стенде все мы одинаковы. Или дело не в фотографиях? Но в чём тогда?

Я ещё раз внимательно посмотрел на фотографии.

Ответ должен быть где-то здесь, где-то в этом стенде — так твердило это странное чувство, которое говорило, что я упускаю очень простую и важную деталь. Значит, дело в фотографиях и в том, что постоянно попадается мне на глаза в течение моего пребывания в школе. Что-то общее на фото и вокруг меня… От того это чувство и не затихает.

Но что здесь не так и что общего с тем, что меня окружает? Так, надо сфокусироваться на фотографиях. Я просто не вижу никаких отличий, разве что в наших лицах и одежде. Лица и одежда… лица и одежда…

Всё равно не то, потому что тут все, блин, по-своему отличаются. Мы тут все хрен знает с какими рожами и хрен знает во что одеты, кроме…

Пилик.

Я буквально услышал этот электронный звук, который иногда раздаётся, когда проводят магнитной картой по замку. Разгадка, стоило её увидеть, оказалась очень простой и действительно всё это время была у меня на глазах. Оставалось гадать, почему я сразу до этого не дошёл, почему не обратил на это внимания, хотя подобное должно быть очевидным.

Рука сжала глок куда сильнее, чем до этого, словно уже предвкушая что-то нехорошее. Я покрылся испариной.

— Сина, — глухо позвал я её.

— Чего такое?

— Ты говоришь, что твоя школа находится за железнодорожными путями?

— Да, а что?

Там действительно есть школа, я узнавал об этом на работе у Сабины. Но…

— Это ведь тоже Нижний город, верно?

— Ну… да, — ответила она озадаченно, не понимая, к чему я клоню.

Я же медленно повернул к ней голову, пристально вглядываясь в глаза.

— Почему на тебе такая школьная форма?

Глава 63

Одежда. Вот что должно было смутить меня изначально. Это очень сильно выделялось на фоне всего, но я почему-то не обратил внимания.

Даже в прошлой школе у нас не было определённой формы, и все одевались кто как хотел в пределах приличий. Сина сказала, что учится в школе за железнодорожными путями, и там действительно есть школа, но вот только там нет такой формы. Там вообще не носят форму, если уж на то пошло. Форма одежды есть только в частных или действительно уважаемых школах, где учатся дети самых-самых, но не в Нижнем городе.

С чего вдруг девушка будет одеваться в школьную форму на японский манер?

Можно сказать, что каждый одевается так, как ему вздумается, но это равносильно тому, что кто-то будет ходить в химзащите или разгрузке на занятия. Это как минимум странно и подозрительно.

А учитывая нынешнюю ситуацию, всё странное и подозрительное связано с тем, что происходит.

— Прости? — слегка удивлённо переспросила она, глядя на меня, будто пытаясь сообразить, что я имею ввиду.

— Почему на тебе такая школьная форма? — повторил я.

— Ну… мне она нравится, а что? — захлопала она ресницами.

— Старая школьная форма?

— Да, — невозмутимо кивнула Сина.

— Японская матроска с юбкой под стать школе, в которой мы находимся, — заметил я, после чего замолчал, прежде продолжить. — Сина, кто ты?

— В смысле, кто я? — возмутилась она. — Я это я.

— Почему на тебе школьная форма, которую никто в Нижнем городе носить бы не стал в здравом уме?

— Мне она нравится, — упрямо ответила она.

— Хорошо. Тогда почему… на твоей форме знак этой самой школы?

Я вижу эмблему школы у неё на груди справа. То есть знак, показывающий явную принадлежность к какой-то определённой школе. И если я сейчас посмотрю на стенд, то увижу ту же самую эмблему.

Эмблему конкретно этой школы.

— Ну… я здесь её нашла и надела… — начала она неуверенно.

Я сделал шаг назад.

— Послушай, Томас…

Ещё один шаг назад.

— …я ничего…

Ещё один шаг, и я уже около лестницы.

— …не скрываю, просто решила…

А дальше её голос тонет в топоте моих собственных ног, когда я пулей бросаюсь вниз. Спускаюсь ниже сначала на один этаж, потом на другой, на третий… Я слышу, как она кричит мне вдогонку: «Погоди! Не бросай меня здесь одну!», и пытается догнать, но не обращаю внимания на её крик. Продолжаю быстро спускаться всё ниже и ниже, уже не считая этажи. Я знаю, что они бесконечные, знаю, что они никогда не закончатся, пока местный архитектор или режиссёр, называй как знаешь, не решит, что достаточно.

Я спустился пролётов на двадцать вниз, прежде чем выскочил на случайном этаже в коридор и остановился. И не потому что устал.

— Это было подло с твоей стороны, — прошептала Сина, стоя прямо передо мной, словно уже стояла здесь до этого, преграждая путь. — Оставить бедную девушку одну… тебе должно быть стыдно.

Что и требовалось доказать. Очень сомневаюсь, что, помимо любви к старой школьной форме, она ещё и научилась быстро спускаться, да так, что я не заметил.

И направленный на неё пистолет никакого впечатления на Сину не произвёл.

— Ты думаешь, я испугаюсь его? — улыбнулась она до ушей.

И когда я говорю, что она улыбнулась до ушей, то имею ввиду, что один край её рта практически дошёл до одного уха, а другой — до второго. Эта улыбка была словно разрез, обнаживший множество зубов, которые сверкали в свете заходящего солнца, что ещё пробивалось через матовые окна здания.

Я говорил, что призраков и всяких нечистых сил не существует? Я беру свои слова обратно. Я действительно не знаю этот мир и поспешил с выводами.

Она изменилась не только ртом. Её глаза стали как две чёрные дыры, откуда на меня смотрели две жёлтые точки. Сероватая кожа потемнела вокруг глаз, острые черты лица и будто наточенные когти на пальцах, как едва заметная черта, которая отлично дополняет общую картину.

Меня пробрало. Действительно пробрало до самых кончиков ушей, и я едва сдерживался, чтоб не броситься сломя голову куда глаза глядят. Возможно, причиной было то, что я уже видел нечто не укладывающееся в голове в прошлом, и какой-никакой иммунитет у меня на подобное был.