За пылью веков

– Доброй тебе ночи, брат, – эти слова ударились о закрывшуюся дверь, заставив Донара недовольно фыркнуть. Что-то ты задумал, брат. Зная тебя, очень сложно поверить в такое рвение к общему делу.

Саша забралась обратно на кровать и открыла один из файлов, скачанных на телефон. На небольшом экранчике любимого HTC появились польские буквы, заcтавившие ее нервно вздрогнуть и оглянуться. Поднявшись на ноги и заперев дверь, она вернулась к чтению.

“Если вы сейчас это читаете, значит, я хотя бы частично оказался прав, и меня убрали из этой миссии. Надеюсь, что я хотя бы жив. Файлы, хранящиеся в этой папке, являют собой мои наблюдения за всем, что здесь происходит, а также то, чего я смог достичь и предпочел не рассказывать остальным. Вас, читающего это, я хочу предостеречь: будьте очень осторожны и не доверяйте здесь никому. Держите связь только с Тони Старком...”

Дальше шел порядок, в котором следовало просматривать файлы. Щелкнув по первому, Саша сильно пожалела, что не владеет польским.

====== 12. Анджей. ======

“Если вы сейчас это читаете, значит, я хотя бы частично оказался прав, и меня убрали из этой миссии. Надеюсь, что я хотя бы жив. Файлы, хранящиеся в этой папке, являют собой мои наблюдения за всем, что здесь происходит, а также то, чего я смог достичь и о чем предпочел не рассказывать остальным. Вас, читающего это, я хочу предостеречь: будьте очень осторожны и не доверяйте здесь никому. Держите связь только с Тони Старком – это единственный человек, в отношении которого я уверен.

С самого начала этой экспедиции меня не покидало ощущение, что нам не стоило соваться к этой скале. Она известна с одна тысяча девятьсот сорок второго года, когда здесь активно хозяйничали нацисты. В документах, которые мне удалось достать еще в Польше, она называется «Стержнем Равновесия». Я не смог понять смысла этого термина, но, скорее всего, он имеет непосредственное отношение к тому, что на ней написано. Немцы активно исследовали эту скалу, даже построили научную базу, на месте которой сейчас располагается база Старка.

Я исследовал архивы, оставшиеся после уничтожения исследовательской базы Аушвица. Не хочу употреблять польское название – то, что там делалось, не должно поганить мой родной язык. В архивах я нашел одну из записей самого Йозефа Менлеге, говорящую о том, что расшифровка записей с этого камня приведет к небывалому прорыву в медицине. Это подтолкнуло меня согласиться на авантюрное путешествие для выступления на исторической конференции в Лондоне, куда я получил весьма неожиданное приглашение. Там я встретил Тони Старка, и, не думая ни о чем, подписал контракт. Я работаю здесь почти полгода, но с каждым днем убеждаюсь, что надо было сидеть в Варшаве и никуда не рыпаться. Во многой мудрости много печали, как говорил царь Соломон.

Эта скала уникальна. Она не похожа ни на одну из существующих в мире. Надписи нанесены на нее не просто металлическими орудиями. Ни один сплав, существовавший в тот хронологический период, просто не способен нанести надписи настолько точно и ровно, подобно нынешним лазерным технологиям. Она не подвергалась эрозии ветра и воды. У меня вообще возникло ощущение, что эта скала покрыта чем-то, защищающим ее от разрушения. Я сломал себе всю голову над этим.

Дженет, с которой я познакомился на базе, пыталась провести термолюминесцентное датирование*, но получила какие-то дикие результаты. Опыт показал датировку на уровне сорока тысяч лет! Это просто невозможно – тогда и человеком разумным не пахло, а не то, чтобы такими технологиями обработки камня! Исследовав почвы и окружающие наш объект скалы, мы остановились на четырех тысячах лет, написав в отчете о втором тысячелетии до нашей эры.

Команда, в которую я попал, изначально показалась мне странной, но, прикинув сумму, которую мне по договору оплачивает Старк, вопросов я задавать не стал. Дженет – археолог, милая девушка с тяжелой рукой. Ее тяжесть я испытал на себе после того, как попытался приобнять Джен. Чуть не полетел вниз по лестнице от мощной оплеухи.

Следующая моя коллега, Джейн, с какого-то оказалась физиком. Милая, приятная девушка, но я вообще слабо понимаю, чем она занимается в этой миссии. Но в лаборатории сидит сутками.

Брюс. С этим парнем мы реально подружились. Непосредственный, спокойный, невозможно умный и вместе с этим простой человек. Мы с ним часами могли сидеть в лаборатории над снимками этих чертовых рун и обсуждать все на свете. Я не понял, почему Старк принял решение убрать его из группы, но после нашего первого выезда к скале он исчез. Нам сказали, что он улетел вместе с находившимся тогда на базе Тони, отказавшись от контракта. Причин, естественно, никто не объяснял.

Хведрунг. Мерзкая личность. Грубый, нелюдимый, высокомерный историк, с которым мне пришлось тесно сотрудничать. Ему не откажешь в профессионализме и энциклопедичности знаний в области мифологии и истории языков, но общаться с ним решительно невозможно. Надо сказать, я был немало удивлен, узнав, сколькими языками он владеет, что, опять же, меньшей тварью его это не делает. Даже не выругаешься как следует – поймет.

Донар. Начальник нашей группы. Я иногда не понимаю, кто же управляет на этой базе – Тони Старк или этот доктор из университета Осло. Я перекопал весь Интернет, но не нашел прямых ссылок на его работы, что само по себе странно. Конечно, возможно, что они настолько узкоспециальны, что обычный поиск Google не дает ссылок на работы. Но имя-то встречаться должно! По отдельности – ради бога. А вот вместе я таких сочетаний нашел крайне мало и не похоже, чтобы они относились к нашему начальнику.

У них с Джейн что-то есть, это и слепому понятно. Ну, да это их личное дело.

Меня гораздо сильнее беспокоит то, что я постоянно нахожусь под контролем. В доме множество камер, думаю, что Интернет-запросы и телефонные разговоры тут отслеживаются. Этот вывод я сделал после того, как прошерстил сеть на предмет научных трудов Донара. Ссылки на них появились через несколько часов. Я уже был готов списать это на собственные кривые руки и манию преследования, когда наткнулся на хорошо знакомую мне статью. Я перечитал ее, и наткнулся там на отсылку к одной из его работ. Я точно знаю, что ее там не было. Этот текст я читал много раз и неплохо представляю, что и где там указано.

Я не знаю, что думать по этому поводу.

В доме периодически творится какая-то чертовщина. Я частенько просыпаюсь ночью от того, что мне становится трудно дышать. Воздух кажется плотным и таким вязким, что его можно схватить в горсть и ощутить. Я спрашивал об этом Хведрунга, чья комната находится рядом с моей, но ответа не получил. Этот гад посоветовал мне поменьше пить.

Чуть больше месяца назад Старк притащил еще одного лингвиста, русскую. Александра. Маленькая, темноволосая, кудрявая. Кота с собой еще притащила. Одинокая женщина, отдавшая себя науке. Сколько ей лет, интересно?.. Поработав с ней в паре, я убедился, что ужиться будет проще, чем с остальными. С ней есть о чем поговорить. Одно обсуждение общих воспоминаний про кота Матроскина чего стоило!

Прошерстив Интернет на предмет наличия ее работ, я был готов к тому, что будет как с Донаром. И сильно удивился, когда первой же ссылкой Google выдал мне ссылку на сайт ее университета. И кучу ссылок на ее имя и публикации. Плодовитая девушка, и темы неплохие разрабатывает…

Наверное, она и Дженет являются теми, кого я могу назвать нормальными людьми. Старк не в счет, его вообще сложно назвать нормальным. С Хведрунгом я не могу нормально общаться, а Донар… я боюсь его. Он непонятен. Управляет всем, днями сидит в своей лаборатории, не участвуя в общих работах. И никому результаты своей работы не предъявляет. Это странно.