За пылью веков
Шрифт:
Захлопнув дверь комнаты и закрыв ее на задвижку, Саша сгребла в охапку кота и с ногами забралась на кровать. Ее колотила дрожь, мысли путались, не желая выстраиваться хоть в какое-то подобие последовательности. Сначала вчерашнее представление с перевоплощениями. Прям СейлорМун какая-то! Саша хихикнула от возникшей в голове картины – Хведрунг в синей юбочке и с длинными соломенными хвостами. Так. Раз она способна хихикать, значит, и думать тоже, надо только поднапрячься.
Вчерашние события в комнате логике не поддаются. Так же, как и то, что Хведрунг... ну или Локи, как его там еще, просто срывал слова у нее с языка. Потом сегодняшнее представление. Зачем он вообще полез к ней целоваться?! И почему это уже дважды произошло ровно за секунду до появления кого-то третьего?..
Саша тряхнула головой, заставляя себя сосредоточиться и думать дальше.
В ее адрес прозвучала прямая угроза, исходящая от Донара. Или его теперь Тором называть?.. Он не советует перечить мифическому существу, коим себя считает Локи-Хведрунг. И, судя по его словам, сам причисляет себя к богам. Безумие какое-то.
Том мяукнул, возмущенный излишне сильными объятиями хозяйки.
– Извини, хороший мой. Напугали твою хозяйку сегодня, – Саша чмокнула кота в нос и потерлась щекой о голову, заставив Тома ей замотать и издать еще один, уже гораздо менее возмущенный, звук. – Надо кстати пойти, телефон у этого божества недоделанного отобрать. Пустишь меня?
Том ничего не имел против и, будучи ссаженным с колен, вальяжно разлегся поперек подушки.
Выйдя из комнаты, Саша задумалась. Сейчас рабочее время, и ее напарничек может находиться в любой точке дома. Ноги сами несли ее в сторону комнаты Локи. Ей почему-то оказалось гораздо проще называть его именно этим именем. Вот черт, а они же именно об этом божестве недавно разговаривали. И вывел ее на этот разговор именно он... Забавно будет, если этот бред окажется правдой, и она разговаривала с богом огня и лукавства о нем же самом. Хотя, это было бы очень в его стиле...
Остановившись у искомой двери, она замерла в нерешительности. В прошлый раз он встретил ее с голым торсом, что теперь учудить изволит? Может, ну его к черту? Поговорить и отобрать телефон можно и позже, в более людной обстановке – снова оставаться наедине с мужчиной, от которого непонятно, чего ждать, Саше не хотелось. Она покачала головой и развернулась в противоположную сторону, собираясь позорно ретироваться, как уперлась носом в уже хорошо знакомую зеленую рубашку.
– Ты уже ждешь меня? Как мило, – тон, которым были произнесены эти слова, заставил Сашу поежиться.
– Мне нужен мой телефон, – женщина подняла глаза и со всей твердостью, на которую была способна, взглянула на Локи.
– Зачем? Старк тебе не поможет. Проходи, раз уж сама пришла, – он взял Сашу под локоть и затащил следом за собой в комнату. – Да не дергайся ты так, я тебя не съем.
Саша предприняла попытку вырвать руку, но вместо этого оказалась в кольце его рук, прижатой спиной к широкой груди.
– Будешь дергаться – будет больно, – спокойный голос, раздававшийся над ухом, подействовал на Сашу сильнее любой угрозы, и она замерла. – Так зачем тебе телефон?
– Матери хочу позвонить! – она зло дернулась, отчего руки сжались только сильнее.
– Врешь. Мать тебе не прислала ни одного сообщения с того момента, как ты приехала. И ни ты, ни она друг другу ни разу не звонили, – голос приобрел издевательский оттенок, вызвав у Саши приступ ярости.
– Ты отобрал мой телефон, копался в нем, как хотел, и утверждаешь, что я не могу позвонить матери?! С чего ты взял, что раз их сейчас там нет, то их и не было?!
– Из твоей головы. Хочешь, кое-что расскажу? О тебе.
– И что же ты можешь мне рассказать? – Саше уже не было страшно. Она была адски зла на этого придурка, грубо ее удерживающего и пытающегося что-то ей рассказать о ней же самой. И орать-то бесполезно. Донар, по всей вероятности, просто не обратит внимания, а девочки... они просто не услышат из лаборатории.
– Например, о том, что твои отношения с матерью примерно так же дружественны, как у кошки с собакой. Что ты сбежала из родительского дома в общежитие на втором курсе, не в силах выносить ее придирки. Как ты ночами мыла полы родного факультета, лишь бы заработать
денег и не отрываться от учебы. Да, надо отдать тебе должное, ты упряма и предана своей профессии до фанатизма. О чем бы еще рассказать?.. Из поломойки ты стала младшим ассистентом кафедры – да, тебе симпатизировал декан. С матерью ты не разговаривала примерно год. Потом диплом, аспирантура. Все та же общага, только почище. И любовь, да. Улететь с сотней евро в кармане в чужую страну к мужчине, с которым провела два месяца в археологической экспедиции – это сильно. Только не срослось у тебя ничего. Через полгода он разбился на машине, а ты до сих пор носишь подаренное им кольцо. В Польше обручальные кольца носят на левой руке, не так ли? Именно поэтому ты так симпатизировала Анджею. Потом ты защитила диссертацию, подписала контракт со своим университетом и получила служебное жилье. И после этого поляка... Войцеха, да?.. Так вот, после этого поляка ты заводишь себе мужчину, спишь с ним, получая удовольствие, а как только отношения начинают переходить на иной уровень, выбрасываешь, словно котенка. Ты своего кота любишь больше, чем свою семью. Что еще тебе рассказать?..Саша слушала его с возрастающим раздражением и страхом. Откуда он столько о ней узнал? Откуда такая осведомленность? Даже про Войцеха...
– Ты очень хорошо навел обо мне справки. Качественно. Вопрос только – зачем? – Саша проговорила это и сама не узнала свой голос. Хриплый и спокойны одновременно, он заставил ее внутренне содрогнуться своей чужеродностью.
– Зачем мне какие-то справки? – Саша почувствовала, как держащий ее мужчина смеется, прежде, чем это услышала. – О том, что твоя младшая сестра специально разбила духи, подаренные тебе мальчиком по имени Максим на твой пятнадцатый день рождения, мне тоже справки сказали? Это все в твоей голове. И тут много чего интересного... девушка-недотрога.
Саша стояла, закусив губу и слушая быстрые удары не своего сердца. Такие мелочи он точно не мог знать. Эти духи она тщательно прятала от родителей, чтобы они не узнали, что у нее в принципе есть мальчик. А Ольга нашла и захотела забрать. Саша не отдавала, и она просто выбросила их в форточку. Ох, и плакала же она тогда...
– Как ты об этом узнал? – Саша произнесла эти слова севшим голосом и ощутила, как Локи усмехнулся, чуть отпустив захват.
– Я же сказал, из твоей головы. Тебе придется поверить в богов – один из них тебя сейчас держит. Опрометчиво было с твоей стороны прийти ко мне сейчас, кстати... – Локи прижал к себе женщину сильнее, ощущая, как в нем просыпаются давно забытые, задавленные ощущения и ухмыльнулся тому, как задергалась Саша. Развернув ее лицом к себе, ухмыльнулся еще сильнее, глядя в глаза. Он физически ощущал ее страх, заставляющий руки мелко дрожать, а мысли – путаться. К испугу от непонятной ей информированности Локи о ее прошлом добавился еще один. Страх физического насилия. Глупая девчонка. Нет, силу он применять не будет – это слишком просто и неинтересно.
– Я вижу все твои желания и страхи. Даже тайные, – он приподнял Сашин подбородок своими узкими пальцами и внимательно посмотрел в глаза. – Смотри мне в глаза. Не отводи взгляда, слышишь? Смотри...
Его голос не терпел сопротивления, и Саша послушно встретилась с ним взглядом. Вот только покорности Локи там не увидел. Сашины глаза горели яростью и решительностью защищаться.
– И что же ты видишь? – в ее голосе, хоть и дрожащем от испуга, слышались стальные нотки. Молодец девочка, хорошо держится.
– Ты сама мне об этом скажешь, – голос Локи стал бархатным, окутывая женщину, словно одеяло. Зелень глаз притягивала, заполняя пространство сознания, погружала в себя. Саша почувствовала, как ее сознание затуманивается, и замотала головой, сбрасывая наваждение.
– Вот к черту я тебя пошлю с удовольствием! – она почувствовала, как покрывается холодным потом и мурашками. Стоять лицом к лицу с мужчиной, которому не достаешь и до плеча, когда тебе в живот упирается что-то недвусмысленно твердое, было, мягко говоря, не по себе. Саша всегда решала, кого она хочет, а кого нет. И в ситуации, когда она мало что может решить, не оказывалась не разу. Просто не допускала их.