За секунду до взрыва

Теперь Дэггет начал изучать картофелину. От воздуха она уже немного почернела.

— А ведь кто-то здорово над ней потрудился.

— Кому-то, наверное, просто нравится сам процесс.

Дэггет уже собрался выбросить картофелину, как вдруг он заметил, что рука у него почернела, как от сажи. Он поднес руку к носу, понюхал. Его как током ударило. Наконец-то! Наконец-то, кажется настоящая улика.

— Тебе известно, что с потерей слуха обоняние усиливается? — обратился он к Ла Мойе.

— Нет, — ответил тот. — Я не очень-то интересуюсь органами чувств.

— Я сейчас имею в виду медицину. Науку.

— Никогда не был силен в науках. Разве что в анатомии. Да и то не по программе.

— Ты когда-нибудь можешь остановиться?

— Только если она об этом попросит, — парировал Ла Мойя. — И только если я буду уверен, что она говорит серьезно.

— Понюхай, — прервал его Дэггет и протянул испачканную сажей руку. Тот отшатнулся. — Да нюхай, нюхай же!

Усы у Ла Мойи дрогнули, на лице выразилось изумление.

— Выхлопной газ?!

— А может, мой поврежденный слух тут и ни при чем, — медленно проговорил Дэггет.

Почти всю вторую половину дня и часть вечера он провел в телефонных разговорах с вашингтонским отделением. Пытался дозвониться до Кэри, но безуспешно. Взял машину и поехал к озеру Грин Лэйк, там немного побегал. Вечером у него была встреча в ресторане со старым другом, тем самым, который пригласил его в Сиэтл. Они пили пиво — пожалуй, чересчур много — и вспоминали старые времена. Поговорили о Бернарде и о «Дер Грунд».

— Так ты думаешь, убийство в «Данинге» — дело рук Корта? — спросил приятель. — Думаешь, он еще здесь? — В первый раз кто-то заговорил открытым текстом о такой возможности. Хотя и Бэкман, и Палмэн это предполагали. — Я хочу сказать, — продолжал приятель, — что меня эта мысль не оставляла. Потому и вызвал тебя сюда. Бернард работает на «Дер Грунд». Корт тоже работает на «Дер Грунд». Бернард мастерит детонатор, а Корта нигде не могут найти. Что я имею в виду? Кто-то же должен подложить этот чертов детонатор в самолет, так? А этим обычно занимается Корт.

— Мы предполагаем, что он.

Судя по всему, так оно и есть. Сам Дэггет ни минуты в этом не сомневался. Однако, будучи полицейским, он не мог высказывать свои догадки, пока не будет надежных доказательств.

— Иногда я думаю, что это он, иногда — что не он.

— Да-да, понимаю, — согласно закивал приятель.

Да нет, подумал Дэггет, понять это невозможно.

Но к чему спорить со старым другом? К чему вообще с кем-то спорить? И тем не менее ему хотелось спорить. Хотелось выпустить пар.

— Хочешь покидать шары? — спросил приятель.

Дэггет кивнул.

— Я знаю одно местечко. Они работают до полуночи.

— Звучит неплохо.

— И пиво там подают.

— Еще лучше.

— А ты часто играешь?

— Нет, уже давно не играл. Слишком дорогое удовольствие. Одно время я играл за команду ВСРО. И сынишку тренировал. Хорошее было время.

Что-то такое пролегло между ними, как будто тяжелый занавес опустился. Дэггет вдруг почувствовал страшное одиночество.

— Ну что, пойдем? — проговорил приятель после нескольких минут молчания.

На следующий день после полудня позвонил Шосвиц. Дэггет в это время сидел и писал отчет. В течение почти трех часов Ла Мойя и пять других полицейских обзванивали городских дантистов, пытаясь установить связь между энбесолом и обладателем больного зуба. Дэггет уже начал терять надежду. Да, вот так оно почти всегда и бывает: сначала надо потерять всякую надежду, чтобы удача наконец повернулась к тебе лицом.

— А ведь вы, наверное, были правы насчет энбесола, — начал Шосвиц взволнованным голосом. — Четырем дантистам во вторник звонил какой-то человек, иногородний, ему срочно требовалась медицинская помощь.

— Если прав наш эксперт, — заметил Дэггет, — скорее всего Корт не собирался убивать Роджера Варда. Может быть, он планировал пробыть в городе еще несколько дней — до среды или до четверга.

— А может, и до пятницы! — кивнул Шосвиц. — Он попросил записать его на прием на любой день со среды по пятницу. И оставил всем четверым номер телефона и номер комнаты в гостинице на случай, если у них неожиданно появится возможность его принять. Ему позвонили от двух дантистов, но он так и не объявился.

— Номер телефона?! — переспросил Дэггет. — Вы хотите сказать, что у нас есть его номер телефона в гостинице?!

— Отель «Майский парк». Такая симпатичная старая гостиница на Оливковой улице.

— Так можем мы произвести там обыск? Я имею в виду, как посмотрит на это суд?

— Сначала надо переговорить с вашими, из ФБР, — сказал Шосвиц. — Я-то сам ни хрена не смыслю в этих правилах. Думаю, они что-нибудь сообразят.

Он протянул Дэггету листок, вырванный из блокнота. На листке значились фамилии дантистов. Внизу списка выделялась обведенная жирными кругами строка: отель «Майский парк», комната 311.

В вестибюле отеля его встретил агент по особым поручениям Фрэнк Макалистер.

— Нам тут немного повезло, — заговорил он сразу же после рукопожатия. Это был чернокожий, высокого роста, гладко выбритый, серьезный человек с настороженным взглядом. Говорил он густым басом, но с некоторым усилием, как будто ему гораздо легче было бы говорить высоким голосом. — Жилец из 311-й попросил, чтобы его не беспокоили. Сказал, что обойдется без горничной, сказал, чтобы номер не убирали, пока он не съедет. У него якобы необычный режим дня, а чистые полотенца его не волнуют. Он объявил об этом во вторник вечером, вернее, уже ночью.

Это действительно была удача, какие редко случаются. Вот это уже трудно было считать простым совпадением.

— Время сходится, — сказал Дэггет. — Похоже, клиент не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, когда он съедет. Так?

— Похоже на то.

— Так что скорее всего это именно тот, кого мы ищем?

— Если так, то он сам сунул голову в петлю, — проговорил Макалистер. Он уже быстро шел вперед, не оглядываясь. На затылке волосы у него начали седеть, заметил Дэггет. — Он просил не беспокоить, поэтому никто не заглядывал и не убирал в комнате до сегодняшнего утра. Мусор из отеля вывозят во второй половине дня. Значит, все, что вымели из его комнаты, сейчас все еще находится в мешках для мусора, и мы можем там покопаться. Я попросил их задержаться с вывозом. Теперь дальше. Судя по счетам, он предпочитал, чтобы ему еду подавали в номер. И, конечно же, он все за собой убрал и вычистил, чтобы не оставить никаких следов. На его месте я бы именно так и поступил. Тем не менее что-то могло остаться. Ну, например, он мог выбросить в мусорную корзину, скажем, рецепт или что-то еще. Я понимаю, вероятность слишком мала, но стоит проверить.