За спичками. Воскресший из мертвых

Кенонен смекнул, в чем тут дело. Он сразу ухватился за эти слова и задумчиво сказал:

— Настоящему портному и здесь бы, конечно, хватило работы. А если и случится в этом нехватка, всегда можно будет съездить в Йоки, чтоб там взять заказ у господ.

Тахво Кенонен воодушевился и с похвалой отозвался о господах:

— Ведь этим богатым парням требуется не одна пара штанов в год. А заплаток на штанах эти парни вовсе не переносят. Им подавай только новые штаны и из нового сукна.

— И в Липери найдется хорошее местечко для вас… Найдется такой дом, где родственники жены не будут донимать, — неожиданно сказала Майя-Лийса, наполняя чашки.

Кенонен вытер ладонью рот и деловито спросил:

— Сколько коров держал Ихалайнен?

— Мы тут кормили больше десятка коров… Да еще имеется бык и несколько телок, — ответила Анна-Лийса, поставив второй кофейник на огонь.

Майя-Лийса добавила:

— В этом доме хватит и другого разного барахла для одного мужчины.

Портной сидел в независимой позе и небрежно покачивал своей ногой. Потом он неожиданно спросил:

— А что, Ихалайнен получил триста марок, те, что он дал в долг Пийранену?

— Нет, он еще не получил… Теперь получим с процентами, — последовал утешительный ответ Анны-Лийсы.

Трудно полностью описать ход этого сватовства, тем более, что оценка и учет всего имущества Ихалайнена происходили посредством самых различных и даже косвенных вопросов.

Но задача была бы еще трудней — описать усилия Майи-Лийсы, какие она приложила для того, чтобы довести дело до победного результата. Она не переставала нахваливать то одного участника дела, то другого.

За этим занятием пролетело у них полдня.

Но Анна-Лийса все еще пребывала в нерешительности. Под конец Тахво Кенонен сказал напрямик:

— По-моему, больше никаких препятствий не имеется. Но только тебе, Анна-Лийса, следует знать, что Тахво Кенонен не зароется здесь, в этом глухом местечке Мурто… Нет, не зароюсь я здесь, леший меня побери! Городскую или сельскую жизнь я признаю, но жить в лесу я не намерен. Тут у вас, в ближайшем селе, я видел, пустует дом Пунийна. Сейчас я сбегаю и поговорю с хозяином этого дома. Я найму этот дом и приколочу к дверям вывеску портного. Все пожитки мы перевезем на телегах. Коров пошлем в Йоки на скотобойню. И сами переедем в село так, что только треск пойдет.

Сначала Анна-Лийса принимала весь разговор за шутку. Но тут она увидела, что Кенонен стал командовать. Он отдал приказание жене кузнеца, Майе-Лийсе:

— Ну-ка, тетушка, помоги Анне-Лийсе сложить в корзину все эти миски и кастрюльки. Да только клади в корзину побольше сена, чтоб нам не перекокать посуду… Эти молочные кадушки и бидоны кладите в большую бочку… Да только прежде из бочки вылейте к черту это лошадиное пойло… Или, погодите, я сам его вылью перед уходом… Сейчас я запрягу вашего мерина и махну в село… Привезу оттуда Анне-Лийсе свадебный подарок… Куплю-там в лавке кружева, чтоб обшить подол рубашки…

Портной стал запрягать мерина, но тут Анна-Лийса стала его удерживать. Она сказала:

— Слушай, Кенонен! Погоди… Не спеши так и не делай такую сумятицу.

Тахво Кенонен ответил ей:

— Дело не улучшится, если его затягивать… А ну-ка, женка кузнеца, вытаскивай кровати прямо во двор… Складывай их сюда в одну кучу… Сейчас я найму перевозчиков, чтоб они мигом забрали всю эту дрянь.

Анна-Лийса растерялась и не нашлась, что возразить. Тахво Кенонен сел в таратайку.

Анна-Лийса, сбитая с толку, сказала:

— Погоди… А если он вернется?

— Или ты думаешь, что он из пекла вернется? — воскликнул Тахво Кенонен. — Ну, давайте тащите кровати на двор. Да ошпарьте их кипятком, чтобы выкинуть вон всех этих клопов и тараканов. И чтоб все было готово к моему приезду!

Сказав это, Тахво Кенонен погнал лошадь рысью.

— Да что он, силой, что ли, меня увезет? — простонала Анна-Лийса, глядя ему вслед.

Лошадь неслась уже во всю прыть, когда Кенонен, обернувшись, крикнул:

— Переедем в село и тогда огласим помолвку… И там обвенчаемся.

Глава семнадцатая

Анна-Лийса и Майя-Лийса снова остались вдвоем. Анна-Лийса жалобным тоном сказала:

— Что ж ты не остановила этого Кенонена?

— А зачем мне его останавливать? Не будь дурой, не гнушайся Кеноненом, не пренебрегай им…

На это Анна-Лийса ничего не ответила ей. И Майя-Лийса стала злиться на нее. Она стала готовиться к переезду и укладывать вещи в том порядке, как это было указано портным. При этом она говорила:

— Ведь и Кенонен в штанах ходит… Зачем же другого мужчину ждать… Нет, Малинен был бы не лучше его!

Эти слова несколько успокоили Анну-Лийсу. Жена кузнеца добавила:

— Будешь одна ползать по сугробам за дровами:.. Узнаешь, как жить одной… Да чем же тебе плохо быть женой Тахво Кенонена? Будешь мадам портниха… На селе будешь жить… Чего тебе тут плесневеть… Ведь в доме Пунийна имеется даже горница, совсем, как у господ.

Анна-Лийса задумалась. Перспективы были хорошие. Однако она сказала:

— А если он вернется?

— Какой же леший его вернет, если он теперь навеки успокоился! — воскликнула Майя-Лийса.

В этот момент к дому подъехал сын Кеттунена, у которого в свое время Юсси Ватанен купил кобылу. Оказывается, кобыла Ватанена прибежала в Кийхтелюс и остановилась как раз у своего прежнего дома. Ее там узнали и отвели к Кеттунену. И вот теперь сын Кеттунена привез Анне-Лийсе сюртук Антти, найденный в телеге.

Слухи о большом кораблекрушении подтверждались. Об этом сын Кеттунена слышал на своем пути. И вот теперь брошенная лошадь и оставленный в телеге сюртук явились, так сказать, вещественными доказательствами бегства.

Заканчивая свой рассказ, сын Кеттунена простодушно сказал:

— В общем, от вашего Ихалайнена ничего не осталось, кроме вот этого сюртука. А от Юсси Ватанена, кажись, даже и этого не осталось… От него осталась лишь фляга с водкой, которую мы нашли в телеге.

Эта история окончательно рассеяла сомнения Акны-Лийсы. Жена кузнеца с усмешкой спросила ее:

— Поверила теперь или все еще сомневаешься?

Сын Кеттунена снова стал рассказывать:

— Перед тем как ехать в Америку, они оба вели в Йоки совершенно безбожную жизнь. Они там пьянствовали и дрались. И даже пришлось позвать рабочих с винокуренного завода, чтоб как-нибудь усмирить этих буянов… Там была сумятица! На весь город шел крик и стенание, когда ваш Ихалайнен чесал палкой по спинам этих ребят с винокурни.