За стеной тумана

– Как бы всё было не совсем так. В Сибирь, в самом деле, ссылали много народу, но не для того, чтобы чью-то территорию освободить «для себя». Ссылали всех неугодным властям: политических осужденных, военнопленных разных войн. Чехов, словаков, поляков, венгров в первую мировую. Немцев, румын, прибалтийцев, украинцев – бендеровцев, наших – власовцев, в конце войны японцев. Это уже во вторую мировую. Но ссылали не для освоения Сибири, а в качестве наказания, хотя они этим тоже вынуждены были заниматься, как военнопленные. Целенаправленно на освоение Сибири ехали люди целыми семьями, добровольно. До революции по столыпинской реформе, а в советское время молодежь по комсомольским путевкам.

Во время всей своей длинной тирады Егор видел, что у собеседника созрел полный рот возражений. Поэтому он решил закончить так:

– Давай не будем сейчас с тобой об этом спорить. Ни к чему всё это. К единому мнению мы с тобой всё равно не придем, поскольку одной и той же истории нас с тобой учили в разных странах по разным учебникам.

Поляк на это согласился. Было видно, что не очень охотно и его просто распирало возразить, но он понял, что, в самом деле, они здесь и сейчас никакой исторической истины не найдут.

– Я лучше тебе немного про Сибирь расскажу. Согласен?

– Давай.

– Сибирь начинается от Уральских гор и тянется до самого Тихого океана. Тебе, как водителю, понятнее в километрах. Так вот это порядка шести – семи тысяч километров. Как мерить будешь. Ее делят на две части: Западная и Восточная. Я живу в «Западной». Многие иностранцы считают, что это непроходимый дикий край, где только лес и хищные звери, а люди всё время ходят в шубах, меховых шапках и валенках.

– И пьют водку!

– Вот именно! Так вот. Ничего правдивого в этом нет.

Как-то к нам приехал ваш, польский консул на открытие монумента ссыльным в Сибирь народам. Дело было в середине апреля. В эти дни установилось прямо-таки летнее тепло, градусов двадцать пять. Это тепло, конечно, случайное и быстро закончилось, но ему повезло. Так он прямо с трибуны высказал своё удивление: «Как же так! Это в такую Сибирь ссылали людей на каторгу? Да у меня на родине сейчас ещё снег лежит! Я в Польше всем расскажу о климате в Сибири!».

И ещё.

В Сибири стоит третий по численности город нашей страны,

Новосибирск, больше полутора миллионов населением. Кроме него города миллионники: Омск, Красноярск. А сколько таких, которые приближаются к такому почетному званию? У меня пальцев не хватит перечислить. У нас там развито и сельское хозяйство, и лесопереработка, и наука, и промышленность. Вот что, ты думаешь, я везу в своем кузове? Лес? Как бы ни так! Я везу очень тонкие, точные электронные приборы из Сибирского города в крайний западный город страны. Вот так, дорогой, коротко.

Поляк явно такого не ожидал.

– Так у вас там на самом деле холодно очень?

– Зима на зиму не приходятся. Бывают зимы довольно теплые, по нашим понятиям, когда изредка мороз переваливает за минус тридцать. А бывает, что, как установятся морозы под сорок и за сорок еще в середине декабря, так до февраля не отпускают.

– Да это же на улицу не выйдешь при таком холоде.

– Что ты! У нас в школах для малышей занятия отменят, а они все выскакивают на улицу и весь день в снегу кувыркаются, да ещё и мороженное едят.

– А звери то, звери дикие. В городах по улицам, правда, ходят?

– Сказки всё это. В иные отдаленные таежные деревни могут забрести на окраину, на мусорку, скажем, да и то редко.

В это время началась небольшая подвижка впереди стоящих автомобилей. Поляк с Егором тоже пошли в кабины своих машин, чтобы незначительно продвинуться в очереди на таможню.

За такими разговорами с соседом по очереди Егор провел все дни на границе. Ещё при первой беседе они познакомились. Поляк представился Гжегошем.

– Так мы с тобой, похоже, тезки! – и он представился: «Егор». А как тебя можно ещё называть?

–Не понял я. Я же представился уже.

– Я это понял. Но вот был маленьким, как родители называли, как любимая может назвать?

– Не понял. Так вот, по имени, и называли и маленьким, и взрослым, и жена, и любимая, и друзья, и враги.

– А вот меня можно по-разному! Ты уже знаешь, Егор! А это то же самое, что Юра, Егорий, Жора, Жорж, Гоша, Горе. Все пацаны соседские и в школе звали только «Горе». В своё время кино такое было замечательное – «Калина красная», там главного героя звали, как меня, а прозвище, точнее даже кличка, поскольку он был вор, у него «Горе». Так после фильма я превратился из Гоши в Горе.

– Так ты что, тоже вор?

– Да нет же, не бойся, ни какой я не вор, шофер я. А это.., что ли, мальчишеская дань полюбившемуся фильму.

После пересечения границы они разъехались, каждый в своем направлении.

Обратный путь выдался такой же, не веселый, при пересечении границ. Так что он на таможенных пропускниках провел больше месяца!

А сейчас всё это Георгию – Юрию вспоминалось.

– Вот ведь, и поляк – мужик, как мужик. Такой же трудяга, как мы в России. Мы с Гжегошем расстались хорошими друзьями. Вот так бы простые люди между собой общались, и конфликтов бы никаких не было в мире. А вот правители государств… Прямо из другого теста слеплены. Вроде в их замес разного навоза накидали: кому свиной подмесили, кому коровий, кому лошадиный, или куриный, а кому, вообще, бараний да козлиный достались. Поэтому они друг друга на дух и не переносят! А простой народ страдает из-за их вони!

Его интересные размышления неожиданно прервались.

– Что это там такое впереди у меня? Ничего не пойму.

На фоне зимнего ночного лилового цвета неба, подсвеченного ночными фонарями далекого города, издалека слившимися в одно светлое зарево, прямо по ходу его движения, резко выделялась высоченная плотная белая стена.

– Ну, ни фига себе! Что же это такое? Откуда это здесь? Ничего здесь

такого не было!

Егор невольно сбросил скорость до скорости пешехода, дабы успеть своевременно остановить свою машину, если вдруг упрется бампером во что-то твердое.

– Похоже, что ЭТО не твердое. Но до такой степени плотное, что свет фар упирается в ЭТО, как в белёную стену.

Не заглушая двигатель автомобиля, Егор полностью остановился и стал одновременно всматриваться в стену, обдумывать свои дальнейшие действия, оглядываться по сторонам, внимательно всматриваясь в придорожные кусты и деревья.

Он отлично помнил те, не столь далекие времена, когда на дорогах стояли патрули из лихих вооруженных ребят. Они останавливали машины легковые или грузовые и отбирали деньги у проезжающих. «Бомбили» такие патрули «чужаков», машины не своей области. Иногда брали мзду товаром, который находился в кузове.