За столбами Мелькарта

— Попробуем! — ответил ему в тон Ганнон. — Сейчас прикажу Малху приготовить лодку.

Ещё до полудня лодка была нагружена товаром: яркими дешёвыми тканями, стеклянными побрякушками, медными и железными кольцами. Всё это ценилось туземцами, жившими на берегу обширного залива, называвшегося почему-то Золотой рекой.

В лодку, где уже сидели Ганнон, Мидаклит, Малх и Мастарна, спустился Бокх. Льва ему пришлось оставить на палубе, но перед тем как покинуть корабль, он подошёл к клетке и ласково провёл ладонью по лбу Гуды.

Мастарна стоял на носу. Малх правил на чёрный блестящий камень с раздвоенной вершиной. У камня клокотали волны. Обойдя его, лодка вошла в небольшую бухточку и уткнулась носом в берег. Он был низкий, песчаный, поросший густым кустарником, постепенно переходившим в лес. Поодаль виднелась небольшая поляна.

Вытащив лодку на песок, карфагеняне принялись выгружать товары.

— Несите их туда! — Бокх указал рукой на поляну.

— Зачем? — удивился Ганнон. — Ведь обычно торгуют на берегу.

— Здесь не Карфаген, — коротко отвечал маврузий.

Последовав совету Бокха, карфагеняне отнесли товары на поляну. Это была обычная поляна, покрытая пожелтевшей травой.

— Ну что ж, — сказал Ганнон, окидывая взглядом своих спутников и товары, — всё готово для торговли. Недостаёт лишь малого — покупателей!

Карфагеняне рассмеялись.

— Они придут! — уверенно сказал Бокх. — Только надо возвратиться к лодкам.

— Зачем же мы несли товары сюда? — недоумевал Малх. — Может быть, ты хочешь сказать, что надо оставить товары здесь, а самим идти к берегу?

Маврузий кивнул головой.

— Удивительная страна! — воскликнул эллин. — Бросить товары без присмотра? Попробуй это сделать в Карфагене или в моём родном Милете — разоришься в первый же день!

— Они, наверное, заберут наши товары и оставят взамен золото, — предположил Ганнон.

— Оставят тебе щепотку, — ворчал Малх, — будешь и этому рад.

Пока карфагеняне разговаривали, Бокх собирал на берегу сухие сучья. Сложив их, он вытащил захваченный им на корабле трут. Вспыхнул огонь. Ветер дул с моря, и дым потянуло в сторону суши.

Ганнон оглянулся. Ему показалось, что на поляне мелькнула чёрная фигурка. Потом она исчезла, словно провалившись под землю. И вскоре в кустах за поляной задымил костёр.

— Что это значит? — удивился Малх.

— Это значит, что можно идти, — пояснил маврузий.

Карфагеняне направились к поляне. Ганнон шёл первым. Ему не терпелось осмотреть оставленные товары. Уже издали было видно, что они лежат на своих местах. Не пропало ни одного колечка, ни одной побрякушки. Неподалёку от товаров лежало два кожаных мешочка. Ганнон взвесил один из них в руке. Мастарна развязал другой, и глаза его жадно заблестели.

— Золото! — выдохнул он.

— На него можно снарядить гаулу и расплатиться с ликситами, — обрадованно сказал Малх.

Один Бокх был чем-то недоволен.

— Идите назад к лодкам. А золото оставьте здесь.

— Зачем же его оставлять? — заволновался Мастарна.

— Послушаемся Бокха, — промолвил Ганнон, положив кожаный мешочек на землю. Мастарна, ворча, повиновался.

На берегу маврузий разжёг ещё один костёр. Выждав немного времени, карфагеняне вновь отправились на поляну. У товаров стояло четыре мешочка с золотом.

Лицо Мастарны расплылось в улыбке.

— Клянусь морем, — он хлопнул Бокха по плечу, — ты умеешь торговать!

Забрав золото, карфагеняне направились к лодке, оставив товары невидимым покупателям. [63]

Ганнон испытывал большое удовлетворение. «Отсюда, — думал он, — река золота потечёт в Карфаген, и залив оправдает своё название».

Оставалось закрепить за собой Керну до прибытия колонистов. Ганнон решил оставить на островке моряков, снабдив их припасами, оружием, сетями для рыбной ловли. Судя по обилию чаек, в заливе было множество рыбы.

63

Описание некого торга в Ливии дано по труду греческого историка Геродота (V в. до н. э.). Эта форма обмена известна многим отсталым народам и на берегах Нигера велась до XVIII в.

Моряки принялись рубить лес и расчищать место для хижин. В них они поселятся сами. Потом их заменят колонисты из Карфагена. Одновременно Ганнон готовил корабль к плаванию.

Бокх рассказал, что к югу от Керны в океан впадает большая река Хрета. [64] На её берегах добывают золото, которым торгуют в Керне. К Хрете и решил плыть Ганнон.

Большая река

Казалось, «Сыну бури» всё равно, где плыть, в давно ли изведанном и изборождённом килями Внутреннем море или в этих неведомых водах.

64

Хр'eта — по мнению большинства учёных, должна быть отождествлена с Сенегалом.

Он мчался к югу, и какая-то пугающая беспечность была в лёгкости его движений. Но люди с тревожным любопытством вглядывались в берег, обрамлённый пенной стеной прибоя. Его шум заглушал все голоса и звуки таинственного материка, и лишь изредка сквозь него, как через невидимую стену, прорывались тоскливые крики птиц.

Пять раз заря расцвечивала косые паруса гаулы, а на шестое утро показался широкий, окутанный розоватой дымкой залив. Волны, отбрасываемые носом, имели мутно-жёлтую окраску, и каждому было ясно, что в залив впадает какая-то большая река. Это и была Хрета.

Чтобы войти в реку, пришлось ждать прилива. О его приближении свидетельствовали глухой, могучий рёв и белая полоса пены, выгибавшаяся подобно хищному зверю.

По сравнению с Хретой все виденные Ганноном реки могли показаться ручейками. Корабль шёл посередине реки, её берега были едва видны.

Странное чувство овладело Ганноном: ведь здесь не был ни один человек, родившийся на берегах Внутреннего моря. Ни один корабль не входил в эту реку, не проплывал мимо этих островов, каждый из которых больше Керны. Неведомый мир властно звал вперёд. Голова была в тумане. Сердце стучало. Казалось, будто ты заколдован, отрезан от всего, что знал когда-то, где-то, может быть, в другой жизни.

На серебристых песчаных отмелях, как чёрные брёвна, лежали огромные ящерицы. Их пасти с острыми зубами были раскрыты, словно в язвительной усмешке.

Мидаклит радостно потирал руки:

— Это крокодил, или, как его называют египтяне, хамис. Эллины рассказывают о нём немало небылиц. Они клянутся, что крокодил единственное животное, лишённое языка. Но египтянин, наблюдавший, как служители храма бальзамируют крокодила, уверил меня, что у крокодила имеется язык, только он настолько мал и так плотно прилегает к гортани, что крокодил не может его вытянуть. От того же египтянина я узнал, что у чудовища подвижна нижняя челюсть, а не верхняя, как считают эллины. Сегодня скончалась ещё одна небылица. Гекатей пишет, что крокодилы водятся только в Ниле!