За тридцать тирских шекелей

Ответ был более обтекаемый, чем те, которые он давал дома. Потому что мировая наука считала принадлежность перстня установленной достаточно точно, и опровергать это значило разрушать фундамент собственных научных достижений. Но и открыто соглашаться он не мог: вряд ли Иван Иванович одобрит такое идеологическое предательство! А в том, что он узнает о происходящем в этом зале, Трофимов был уверен. Правда, не знал – каким образом, но не сомневался, что это произойдет. Он думал, что теперь Бланше вцепится в него мертвой хваткой, как бульдог, но, к его удивлению, француз, наконец, удовлетворил свое любопытство.

– Спасибо, мистер Трофимов! Я надеюсь, у нас ещё будет времени поговорить!

«Иди ты к чёрту, надоел!» – подумал в сердцах Иван Родионович, кивая с доброжелательной улыбкой. И тут же пожалел о своей несдержанности: кто на Святой Земле поминает нечистого, тот сам может с ним встретиться!

– Конечно, буду рад обсудить с вами все вопросы! – исправился он, и тут же атеистическое воспитание взяло верх, и предыдущая мысль показалась просто глупой.

Еще один вопрос задал черный американец Френсис Купер:

– Как представитель страны господствующего атеизма представляет себе современный ад? – спросил он, многозначительно улыбаясь. – Верит ли он в то, что изображено на тысячах картин: кипящие котлы с грешниками и рогатые хозяева, мучающие тех, кто в них не поместился?

– Атеисты не верят в ад, уважаемый коллега, – тонко улыбнулся в ответ Иван Родионович. – Но, абстрагируясь от реальности и просто анализируя произведения известных художников, должен заметить, что архаика средних веков, нашедшая отражение в знаменитых полотнах, отражает представления того времени. Сейчас мне была бы ближе космогоническая картина нынешнего знания: бесконечное пространство Вселенной, гравитационные поля, белые карлики, черные дыры, галактики, между которых, «в кротовых норах», может таиться все, что угодно. Но я уверен в том, что это «что угодно» должно быть основано на научном знании!

Он замолчал, а зал разразился аплодисментами.

* * *

После основных докладов объявили перерыв до завтра. Улыбающийся Соломон Гонтмахер подошел к столу президиума.

– На сегодня у нас запланирована обзорная экскурсия по городу и посещение старого города, где вы увидите замечательные памятники Святой Земли! – торжественно сообщил он. – А в полночь в Храме Гроба Господня состоится Божественная литургия…

– Спасибо, Соломон! – произнес профессор Бреннер. – Мы с мистером Крайтоном бывали здесь много раз. – Если не возражаете, мы отправимся по своему маршруту? Кстати, можем взять с собой и мистера Трофимова!

– Я с удовольствием присоединюсь, – кивнул Иван.

– Разумеется, вы вольны в своём выборе! – развел руками Соломон. – Желаю хорошо провести время. Если устанете, в семь у Дамасских ворот старого города будет ждать автобус, он привезет вас сюда. Если припозднитесь, лучше взять такси. Хотя после литургии автобус будет на том же месте.

На выходе из зала к ним подбежал Бланше.

– Возьмите меня с собой! Не люблю ходить в толпе!

– Пожалуйста, коллега, – кивнул Крайтон. Бреннер молча улыбнулся. Трофимову привязчивый француз не нравился, но он тоже изобразил приветливую улыбку.

В старом городе было, как всегда, многолюдно. Разномастно одетые туристы, паломники в строгих одеждах, на удивление много молодых парней и девушек в военной форме цвета хаки. Хотя, судя по свободному поведению и любопытному вниманию к окружающей обстановке, солдаты находились в увольнении, все они, включая девушек, были при оружии: тяжелые автоматические винтовки, некоторые с подствольными гранатометами, висели на плечах, иногда почти касаясь стволами земли. Особенно удивило Трофимова, что к оружию на специальных зажимах были пристегнуты магазины с патронами. Но его спутники не обращали на это никакого внимания, и он не стал выражать свое удивление вслух.

Ученые неспешно шли по узкой улице, вымощенной светло-коричневым камнем, стоптанным подошвами сотен тысяч ног. С двух сторон бесконечными рядами тянулись лавки и магазинчики, торгующие сувенирной продукцией, религиозной атрибутикой, национальной одеждой и всякой всячиной, на которую так падки туристы.

Крайтон уверенно рассекал толпу, одновременно выполняя функции гида:

– Здесь расположились церкви всех основных христианских конфессий: свои храмы есть и у католиков, и у православных, и у протестантов, и у коптов, и у сирийцев, – говорил он, оборачиваясь на ходу. – Главную святыню христианского мира, Храм Гроба Господня, делят между собой православные, армяне, копты, эфиопы и католики. У каждой из этих конфессий есть свой алтарь и свои часы для молитвы.

– И все прекрасно уживаются между собой, – добавил Бреннер. – Это прекрасный пример торжества толерантности!

– Не соглашусь с вами, коллеги! – с непонятной улыбкой вмешался Бланше. – Нет в мире города, который был бы причиной стольких войн, как Иерусалим!

Англичанин и немец переглянулись.

– Гм… Пожалуй, тоже правда!

Наконец, они добрались до Храма Гроба Господня. В это время шло сразу несколько богослужений разных конфессий, и кроме греческого пения учёные услышали доносившееся из соседнего коптского храма звуки барабанов и бубнов.

– Фантастишь! – произнёс француз по-русски. – Я находиться здесь первый раз… И мне нравиться…

Спутники Трофимова поставили свечи и помолились, он тоже поставил свечу, но, поскольку молитв не знал, просто сосредоточенно помолчал. Они прикоснулись к Камню Помазания, постояли на Голгофе, хотя она находилась в храме и мало напоминала гору.

«Наверное, тысячелетия сравняли ее с землей», – подумал Трофимов. На него посещенные места произвели сильное впечатление и вызвали чувства, которые явно не должны были найти место в душе атеиста. Но сейчас он вдруг ощутил, что это действительно святые места и то, что подвергала критике атеистическая пропаганда, имело место в действительности! И это открытие потрясло его до глубины души!

На обратном пути они зашли в сувенирный магазинчик. Немец, англичанин и француз купили иконки, в которые были встроены крохотные пробирочки с маслом и ладаном. Трофимов не осмелился сделать такую покупку. Его внимание привлекла монета: на одной стороне изображён профиль властного мужчины с мощной шеей, волевым, выдвинутым вперед подбородком, большим плоским носом боксера и в лавровом венке. На противоположной стороне орел, но не воинственный – с угрожающе раскинутыми крыльями и мечом или копьем в когтях, а вполне мирного вида – крылья сложены, мощные лапы наступают на какой-то колосок.

– Это Тирский шекель, – заметив его интерес, пояснил на чистом русском языке продавец – немолодой мужчина с залысинами и черными усиками. Наверняка, пару лет назад он жил где-то в Одессе. – Видите, там написано «Тир». Это такой древний город…

Вот оно что! Про Тирский шекель Иван слышал, но никогда не видел. И сейчас остро захотел купить его копию. В отличие от икон, приобретать сувенирные монеты коммунистическая идеология не запрещает!

– А на обороте кто? – поинтересовался Трофимов, крутя серебристый кружочек в руках.