За тридевятью морями
Шрифт:
Гости аплодируют чтецу, а Рытов видит, что его у стеклянных дверей манит на выход дежурный. Пригнув голову, он тихо выходит и прикрывает за собой дверь.
– Вас к телефону, товарищ подполковник.
Рытов быстро идет в кабинет директора. Там он берет телефонную трубку с аппарата на столе.
– Да. А… товарищ лейтенант. Я же четко вам сказал: и кровать и постельное белье разгружайте в его домик, кабанью, что выделило им кубинское начальство по адресу… Что есть адрес?.. Ну, так что же вы возитесь там? И посольский телевизор туда же и комсомольский холодильник! Чтоб все через час было на месте. К приезду этих… молодых. И вообще. Где Вы раньше-то были? От Вас не зависело? Так сейчас от Вас все зависит. Смотрите у меня. Я ведь и наказать могу. Поворачивайтесь там! Живо, так Вас раз этак.
Рытов появляется за стеклянными дверями. Оркестр играет вальс «Амурские волны». Молодожены кружатся в танце. К ним присоединяются и другие пары. Оркестр исполняет песню «Мой адрес Советский Союз».
Анатолий берет гитару, трогает струны. Владимир и Мария поднимаются из-за стола, подходят к нему.
– Толь, а давай нашу любимую!
– Это какую? «Не уезжай?»
Анатолий перебирает струны, запевает. Константин, Владимир, Олег ему подпевают…
– Сердце бьется в такт колесам, вырвется сейчас.
Подожди еще немного, подожди хоть час.
Рытов и Сапрунец беседуют, хмельные, за столом.
– А меня, Валентин Михайлович, переведут из Благовещенска в какой-нибудь другой округ, поближе к столице?
– Непременно. Я ж обещал. У меня есть связи в верхах. Переведем Вас. Заслужили! Обязательно переведем! Только вот что. Ни проявляйте больше своего усердия на поприще папарацци. Больше, пожалуйста, никакой самодеятельности: ни за кем не следите и никого не фотографируйте. Проявляйте лучше свои мастерские способности в съемках чего-нибудь другого. У Вас это хорошо получается. Я видел Ваши фотографии. Вы меня поняли. Колибри, скажем. Жучков, там, паучков. Ясно?
– Беспредельно ясно. Природа и фауна с флорой здесь, ой, какие живописные. Есть что поснимать! Для души и для газеты части.
– Вот-вот! Правильно понимаете! Флора и фауна! Фауна и флора. И меня с супругой тоже!
– Спасибо Вам преогромное. Никогда Вашу доброту не забуду. Благодетель Вы наш! А все остальное я уже давным-давно забыл, кого и когда снимал.
– Еще пока не за что. А вот, что забыли-это хорошо. Все плохое надо решительно вычеркивать из жизни.
К поющим ребятам подходит кубинец с гитарой, другие пары молодых кубинцев и русских. Кубинец подыгрывает Анатолию, остальные подпевают:
– Все смешалось: море, ветер,Солнце, небо – все на свете,Ласка и разлука, и любовь.Без тебя мне очень плохо. Я сейчас глаза закрою.Так, что из-под век забрызжет кровь.Счастье вместе с болью ты принес.Пусть растает боль под стук колесНе уезжай! Не уезжай!Не уезжай! Не уезжай!Сон все это или сказка, кто бы мне сказал!Хор молодых голосов подпевает:
Ну, скажите!Отчего не вижу больше милые глаза?Хочешь небо или звезды? Хочешь зиму или весны?Хочешь, я приду к тебе сама?Но, ведь, я приду навечно. Руки положу на плечи.Будешь пить любовь в моих глазах.Мчусь неведомо куда – куда. А-а-а-а-а!Вслед за мной беда, беда, беда, беда.Не уезжай! Не уезжай!Не уезжай! Не уезжай!Пусть судьба неумолима! Пусть! Жестока! К нам!Я хочу вернуться к синим от ветров глазам.У меня одна дорога. У меня одна тревога.Руки, лишь одним верна я вам.Понимаешь: очень много. Вспоминаешь: так немного!Никому тебя я не отдам!Вечность…. Даже вечность пусть умрет!Пусть ее любовь переживет!Не уезжай! Не уезжай!Не уезжай! Не уезжай!!!– Такие, вот, дела, товарищ лейтенант, – говорит кадровик Владимиру в штабе части, – Продлить Вам пребывание на Кубе нет никакой возможности, так как сейчас идет сокращение штатов и к тому же потребность в переводчиках на Кубе уменьшается. Ну что я могу поделать. Вы у нас на хорошем счету, но в ГУКе виднее. Они нами командуют, а не мы ими. Сами должны понимать. Так что собирайтесь домой.
– Как же так, только что Островскому продлили командировку на второй год. А, ведь, он не семейный, холостяк. А мне женатому не продлевают.
– Ничем не могу помочь.
Ершов выходит из кабинета и медленно в задумчивости закрывает за собой дверь с табличкой «Начальник отдела кадров».
Проводить домой семью Ершовых в аэропорт пришли все приятели Володи, подружки Марии, ее отец с матерью. Мама Марии, одетая в новые желтые брюки, обтягивающие широкие бедра, всплакнула, долго обнимает и напутствует дочку. Высокий, подтянутый мулат, отец Марии, в военной форме, при всех своих боевых регалиях, хлопает Володю по плечу, гладит дочку по головке и успокаивает свою жену:
– Не переживай ты так! – Успокаивает дочь отец, – Ты же в свое время поехала со мной в Африку и ничего, все обошлось. А здесь все же не в Африку ребята едут, а в Москву. И все у них будет хорошо.
Владимир обращается к отцу и матери Марии:
– Я обещаю Вам заботиться о Марии, любить свою жену и нашего сынишку, Энрике.
– Будем переписываться. Обязательно! Со всеми! – Заверяет Островский, не написавший домой ни строчки.
– Конечно! – горячо поддерживает его Владимир.
Владимир обнимается с приятелями. Мария – с родителями и подругами. А Олег Островский, как всегда, не может удержаться, чтобы не сострить:
– Вот декабристка! Тоже за мужем едет. Одна, помню, такая декабристка, поехала за своим мужем в Сибирь и испортила там ему всю каторгу.
– Дурацкая у тебя шутка, Олег. И совсем не к месту.
– Слушаю и повинуюсь. Исправлюсь. Я ж так. Пошутил.
– Я понимаю, а то бы врезал тебе при всем честном народе.
– Я те врежу!
Рассерженный Олег отходит от Толи оскорбленный и непонятый. Последние объятия, пожелания, и чета Ершовых скрывается за барьером паспортного контроля.
В аэропорту «Шереметьево-2» как всегда столпотворение. Около стеклянной перегородки, отделяющей холл от таможенного контроля, там, где надпись на раздвигающейся двери «Выход» толпятся люди с цветами. У некоторых других встречающих в руках бумажки или таблички. Эти ожидают деловых людей или делегации. Наглые таксисты выискивают, кого бы подвезти. И вот родители Володи и Юля различают в толпе пассажиров своего сына и видят, как он подходит к таможенному посту для досмотра. За ним идет Мария с сыном на руках. Они еле управляются с грузовыми тележками. Володя тоже ищет взглядом родных среди встречающих и, наконец, их находит. Он успевает радостно махнуть родным рукой и под напором толпы с вещами скрывается за перегородкой.