За тысячи лет до армагеддона

— Тома, отсыпь благодетелю сахарку, — скомандовал Женька, удовлетворенно рассматривая плоды нашей совместной деятельности по перемещению грузов.

— Андрей, а ты пока посмотри на мониторе диаграмму напряженности поля. Будешь мне командовать, а я точной регулировкой подстрою.

Я сел в кресло и начал рассматривать картинку на мониторе. Красивый пятилепестковый цветок медленно вращался на экране, временами вспыхивая россыпью бенгальских огней в узлах интерференции. Судя по всему, от этого фейерверка и необходимо было избавиться.

— А вы что, уже мощность подали? — поинтересовался я.

— Да нет, что ты, это тестовый сигнал, — просветила меня Тамара, выходя из подсобки. — С силовой частью Юрке еще недели две возиться. У нас и защита еще не смонтирована.

Армагеддон начался с вполне нейтрального вопроса Томы.

— Юра, ты куда сахар положил?

Тот повернул голову на голос и заорал нецензурное слово бля, отлетая от силового щита, из которого во все стороны полетели искры и повалил дым.

— Кажется, я что-то ненужное перемкнул, — добавил он контуженным тоном, недоуменно разглядывая у себя в руках рукоятку отвертки с расплавленным металлическим огрызком на конце.

Картинка на экране монитора радикально изменилась. Пятилепестковый узор начал стремительно расщепляться на острые грани. Скорость вращения все время увеличивалась, и пропорционально скорости возрастала громкость и высота звука, который возник невесть откуда. Я поднял голову от экрана. Соленоиды укутали столбы синего прозрачного пламени. Каждый цилиндр был связан с соседними шнуром малиновой плазмы, по которому пробегали зеленые огненные сгустки. Их количество все время увеличивалось в соответствии с громкостью звука, который уже достиг болезненного порога. Свет внутри пентаграммы начал темнеть. Это казалось тем более странным, если учесть, что снаружи все оставалось ярко освещенным, а на зеленые огненные сгустки можно было смотреть, только прищурив веки.

Потом бабахнуло, и я навернулся об землю с двухметровой высоты, больно при этом ушибши копчик.

Глава третья. Мечты сбываются

Глава третья. Мечты сбываются.

В которой главный герой путается как в истории, так и в географии, вспоминает Зигмунда Фрэйда, задумывается о перспективах, и знакомится с местным аборигеном, который оказался вовсе не местным, а из Атлантиды, и в заключение узнает, что Луны больше нет

Окружающая действительность мало чем соответствовала шумному мегаполису, в старом центре которого располагался наш институт. Все здорово напоминало детскую загадку — лес, поляна, бугор, яма обрыв, взрыв — по итогам которой незадачливый напарник получал тычок в подбородок. Только здесь все началось взрывом, а в итоге я валяюсь на холме посреди поляны с трех сторон обрамленной лесом. Четвертая сторона круто обрывалась к широкой реке. В эмоциональном плане я испытывал чувство глубокого неудовлетворения, сродни возмущению. Это чувство проистекало из факта полного несоответствия апофеоза происшедшего, как никак совершил скачок во времени, а в этом я ни на секунду не усомнился с того самого момента, как огляделся вокруг, и отсутствия у себя выраженной эмоциональной реакции. Нет чтобы затравленно оглядываться по сторонам, стенать и протягивать руки к небу. Все-таки эпохальное событие. Даже Жеке в морду дать не хотелось.

— Наверное, у меня эмоциональный шок, — успокоил себя любимого, сорвал травинку для пожевать и начал внимательно оглядываться вокруг. Лес густой, лиственный, обыкновенный, одна штука. Река широкая, очень широкая, тоже обыкновенная. Солнце желтое, облака белые, дышу воздухом без затруднений. Короче, если вдоль обрыва соорудить парапет, землю замостить булыжником и дождаться, когда зайдет солнце, то это место совершенно соответствует тому, куда всякий романтично настроенный житель нашего города в возрасте до 18 лет хотя бы однажды приводил любимую девушку, дабы целоваться при луне, а ежели выгорит, то и заняться кое-чем посерьезнее.

Правда, привычному пейзажу, помимо парапета, брусчатки и влюбленных парочек недоставало мужика с крестом. Да и окружающий меня непролазный лес вырубили, судя по историческим хроникам, предположительно тысячи две лет тому назад, заменив его парковой зоной. Это ежели за точку отсчета принять тот самый момент, когда мне сладенького захотелось. А вот если отталкиваться от текущего состояния, то этой чащобе еще жить и жить.

Удивительно, но несмотря на всю нелепость происходящего — какой к черту скачок во времени — я моментально смирился с мыслью о том, что на прошлую жизнь можно поставить большой жирный крест. Тот самый, которого так не доставало, для того чтобы локализовать свое местонахождение. Привязав его к Владимирской Горке.

А вот интересно, если предположить, что я совершил скачок во времени, то почему оказался именно здесь. По прикидкам институт должен был располагаться километрах в пяти южнее. В районе Лысой Горы. Решив, что эти мелочи запросто можно списать то ли на вращение Земли, то ли на деформацию тектонических плит, обе гипотезы были одинаково несостоятельными. Я бы даже уточнил — совершенно призвезденными. Какая к черту деформация, ежели, судя по окружающей растительности, скачек не должен превышать сто тысяч лет. За это время особых сдвигов в земной коре не должно произойти. Разве что на пару десятков метров. А уж вращение Земли тут точно ни причем. Не в ту сторону она, милая, крутится.

Напрасно я обо всех этих глупостях задумался. Наверное, все-таки психоэмоциональный шок сказывается. От падения задницей на землю с двухметровой высоты. Этак еще немного, и надумаю, что оказался в параллельной вселенной, в которой все то же самое, кроме месторасположения института. Хорошо бы еще тут Марго не существовало, или она бы переехала на ПМЖ в Китай. Правда, последний вариант я тут же с негодованием отмел, как непатриотичный. Дабы не усугублять сущности.

Судя по бреду, творящемуся у меня в мозгах после переноса в прошлое, складывается впечатление, что я не на задницу приземлился, а головой тюкнулся. Марго-то тут каким боком затесалась. Вот и не верь после этого в дедушку Зигмунда Фрейда.

Надо все же думать о главном и срочно возвращаться к нашим баранам, вернее к перспективам.

Грядущие перспективы представлялись достаточно туманными, хотя по здравому размышлению и не то чтобы очень радужными. На самом деле все сводилось к трем-четырем основным вариантам. Исходя из того, что с помощью подручных средств, а к таковым я мог уверенно причислить разве что стволы и ветки окружающей растительности да валуны, предположительно гранитные, так вот, из подручных средств мне вряд ли удастся построить квантовый генератор, дабы с триумфом вернуться в институт и все-таки набить Жеке морду.

Остается найти свою экологическую нишу в местном биоценозе. При условии, что меня занесло не очень далеко, вернее не очень давно, и человек уже произошел от обезьяны, можно попытаться внедриться в племя местных троглодитов. Если не съедят сразу, то используя статус аксакала — средняя продолжительность жизни у троглодитов, если мне не изменяет память лет тридцать — и сделать карьеру шамана. От должности вождя я тут же заочно отказался. Оно мне надо — бегать по лесу, размахивая дубиной. При реализации этого варианта можно было бы рассчитывать на два-три десятка лет относительно сытой жизни.