За Великой стеной
Шрифт:
Пройдоха и Сом были назначены во внутреннюю охрану на участке от гравийной дорожки до высокого каменного забора.
Тетрадь
«...Уши — предатели, зябнут и бледнеют, когда я хочу быть мудрым и спокойным.
...Сейчас у нас под Сайгоном крестьяне высаживают рассаду риса... Суан-хао, «добрая весна». Женщины несут домой ветки цветущих персиковых деревьев...
...Я обязательно подарю Дин красный шелк, и она не откажется от подарка...
...Успею ли я преподнести ей кусок красного шелка? Или
Я стал читать нараспев стихи из «Киеу». Они помогают укрепить дух.
Скоро с победой вернусь я домой, Тысячи воинов будут мчаться послушно за мной Пыль от копыт хлынет розовой тьмой, Гонгов ударит неслыханный гром, Тени знамен моих славных землю оденут кругом.И древние слова помогли. Они волшебные, в них таится сила предков.
— Нет! Я не убит, я еще могу бороться. Миллионы комацу вторгались на мою родину. И мы их побеждали.
У меня белые уши, а у Комацу и Фу белые лица. Сом — храпун. Он храпит по ночам, как ань-нак-тань (дикий человек в пещере, отпугивая храпом тигра). Я бы сел на боевого слона, выбросив руку вперед, вызвал бы на смертный бой Комацу!
...Рот боевого слона должен быть красным, ноги — прямыми, уши — большими... Боевого слона обслуживают семь человек. Больше, чем американский тяжелый танк.
...Я спасусь!
...Я выйду победителем в схватке!
...Я дослал патрон в патронник, поставил «пушку» на боевой взвод — первая пуля Комацу, вторая Сому, хватит ему сотрясать воздух храпом и отравлять цветы зловонием своего дыхания.
Во «дворце императоров» окна были зашторены, гудели голоса... Кого-то ожидали. Принца или бога?
В шесть часов, я заметил по часам, опять появился Комацу. Нет, теперь я был не дурак, я не вылез из укрытия: на тигра можно сесть, но неизвестно, как слезть.
— Через девяносто девять лет все, что сегодня живо, умрет, — сказал Сом. (Откуда у него в дырявой голове возникают мысли?) — Немного раньше, немного позже — какая разница.
Лично я предпочел бы, чтобы это случилось со мной через сто лет...
...Комацу и начальник охраны проверили посты. Видно, гнусный якудза — важная персона, раз проверяет посты внешней и внутренней охраны. А если выстрелить в него? А потом сказать, что он хотел убежать? Поверят или нет?
Начальник охраны что-то сказал Сому. Когда они ушли к воротам, я спросил:
— О чем спрашивали?
— Кто появится у забора до восьми вечера, стреляй без предупреждения.
— Даже в гостей?
— Стреляй, потом разберемся.
...Если появится Комацу... Это единственный шанс!
Сом тоже поставил «пушку» на боевой взвод. Это плохо!
В пятнадцать минут седьмого пожаловали «принцы» и «принцесса» — два европейца и китаянка лет за сорок. Один из «принцев»... Я его сразу узнал — янки с янтарными глазами, тот, который встречал нас с Фу на острове чанкайшистов. Потом я плыл с золотом к Гонконгу. Второй, тощий и прямой, точно проглотил бамбук, шел и делал отмашку правой рукой. Военный. Левой они придерживают эфес парадного клинка.
— Ты видел! Ты видел! — заволновался Сом. (У него на уме только женщины и выпивка.) — Симпатичная бабенка! С кем это она?
Сом ничего не понял. Ох и деревянная у него голова! Это же ОНА! Мадам Вонг! Моложавая, холеная, с европейской прической, в темных, как Сом, очках, платье-халат длинное, почти до пят, с глубоким разрезом, идущим от бедра, нога полная, в дорогом чулке.
— Хороша! — пускал слюну Сом. — Высший класс, хотя и старуха! Только почему не было слышно скрипа тормозов и на задний двор не въехала машина?
Он еще и любопытен как старик. Мадам достаточно было мигнуть Комацу, и тот вырвал бы под корень язык Сома».
О чем совещались рыцари удачи Южно-Китайского моря, осталось для Пройдохи, а значит, и для меня тайной. В данном случае можно строить всевозможные предположения. Конечно, они собрались не для того, чтобы обсудить вопрос о выведении нового сорта хризантем, и не пришли любоваться, как распускается цветок «Единственной зари». Он распускается на несколько минут прямо на глазах у зрителей и тут же отцветает. Для любителей природы чудо наяву.
На первый взгляд может показаться, что состав сборища был слишком пестрым, что эмиссары с континента не могли встретиться за банкетным столом с пиратами, банкирами, подозрительными американцами, не то хозяевами, не то агентами китайских националистов с Формозы, но это лишь на первый взгляд. Пекинские газеты искренне проповедуют догмы лишь когда это касается взаимоотношений с великим северным соседом. Здесь, в Макао, они вели диаметрально противоположную политику, прикрытую с континента завесой цитат «великого кормчего». Хотя бы тот факт, что самый богатый человек Макао, «проклятый империалист», господин Лобо был одновременно и товарищем Хо Ином, членом Пекинского правительства, был тем ключом, который легко открывал замок этой тайной вечери.
Фабрика господина Фу по производству героина, замаскированная под вывеской автомастерской, работала на сырье, доставляемом с континента, известном на весь мир сырье — опиуме марки «999», добываемом на плантациях мака в коммунах и концлагерях Китая, именуемых «Школами 7 мая». «Интерпол» в этом случае был бессилен. Португальские власти и англичане в Гонконге молчаливо оберегали статус-кво, делали вид, что не имеют понятия о происходящем на территориях, отторгнутых ими у Китая, больше того, их тайные полиции блокировали любого журналиста, пытавшегося расследовать эту щекотливую сторону «содружества наций», более представительную, чем «Британское содружество», и если при этом подданный ее величества исчезал, официальные власти набирали в рот воды.
Гангстеры сами имели сильный флот, вертолеты и личную охрану. Если бы чин португальской полиции или агент «Интерпола» все же рискнул появиться поблизости от виллы, это был бы его последний визит вежливости.
Когда-то, во время Столетней войны, французский офицер д'Отерош предложил противнику: «Господа англичане, стреляйте первыми». Времена галантных офицеров канули в Лету. Охрану в Макао несли мастера стрельбы по «сидячим птицам».
В девятом часу Сома и Пройдоху сменили, провели на задний двор, где под навесом охранники доедали яства с хозяйского стола. Пройдоха потерял аппетит. Он вспомнил подобное угощение на строительстве пиратского убежища, когда отравили всех строителей. Тем более Комацу был рядом...