За Веру, Царя и Отечество

А рядом, в той же 9-й армии, сражался унтер-офицер 10-го Новгородского драгунского полка, будущий маршал, Г.К. Жуков. И сражался отлично, за 2 месяца заслужив 2 Георгиевских креста. Будущий маршал Ф.И. Толбухин был ранен, но снова вернулся в строй, дослужился до штабс-капитана и командовал батальоном. В летних боях Юго-Западного фронта получил тяжелое ранение и контузию будущий маршал бронетанковых войск рядовой П.С. Рыбалко - и тоже вернулся в полк после излечения. Будущий генерал армии ефрейтор П.И. Батов после установления позиционного фронта переквалифицировался в разведчика, таскал "языков", удостоился Георгиевской медали. В одном из поисков его тяжело ранило, товарищи сочли погибшим. Но солдат Савков не захотел оставить тело друга немцам, на плечах вынес к своим - где и выяснилось, что отделенный еще дышит. А на Северном фронте вот так же совершали отчаянные вылазки будущие командующие фронтами унтер-офицеры К.К. Рокоссовский и И.В. Тюленев. Грудь Рокоссовского украшали 2 Георгиевских креста и 2 медали, Тюленев его обошел - стал кавалером полного Георгиевского банта.

На Балтфлоте водил в атаки свой эсминец будущий адмирал капитан II ранга Л.М. Галлер. На Западном фронте командовал Мингрельским полком будущий маршал полковник Б.М. Шапошников - прежде служивший в штабе кавдивизии и назначенный в полк, когда при упоминавшемся коллективном подвиге там погибли офицеры, сняв противогазы. В коннице продолжал воевать будущий маршал унтер-офицер С.К. Тимошенко, в авиаотряде - будущий маршал авиации ефрейтор С.А. Красовский, на Кавказском фронте - будущий маршал С.М. Буденный, во Франции - будущий маршал ефрейтор Р.Я. Малиновский. В составе тяжелой мортирной бригады готовился к отправке на фронт будущий маршал унтер-офицер И.С. Конев. Заканчивал кавалерийскую школу будущий маршал И.Х. Баграмян, а морское училище - будущий Адмирал Флота И.С. Исаков. Поступил в Константиновское артиллерийское училище будущий маршал Л.А. Говоров, а в кавалерийскую школу - доброволец, гусар Черниговского полка, будущий командарм П.А. Белов. Храбро воевали на различных участках будущий маршал бронетанковых войск С.И. Богданов, будущие командармы прапорщики Г.П. Сафонов, Ф.И. Кузнецов, И.В. Болдин и многие, многие другие. А в конце года был призван в состав 15-го Сибирского запасного полка рядовой И.В. Джугашвили...

Да ведь и в других странах оказывается, что "главные действующие лица" Второй мировой вышли из Первой. В составе Чехословацкой бригады участвовал в Брусиловском прорыве и заслужил два солдатских Георгиевских креста командир взвода Л. Свобода, будущий командир Чехословацкого корпуса и президент страны. В российском Польском легионе воевал М. Жимерский, будущий главнокомандующий Войска Польского. Во Франции после ухода с поста Первого лорда Адмиралтейства толково командовал солдатами У. Черчилль, проявил себя талантливым офицером молодой Монтгомери. Под Верденом попал в плен де Голль, после нескольких попыток побега был брошен в тюрьму - и может быть, как раз из этого опыта вынес твердое убеждение на будущее, что сдаваться немцам нельзя.

В штабе 2-й румынской армии выделялся в лучшую сторону деловитостью и энергией (и в худшую - прогерманскими симпатиями) капитан Йон Антонеску. На Итальянском фронте бывший редактор левой газеты Бенито Муссолини дослужился до капрала и был ранен. А поскольку флот Австро-Венгрии всю войну проторчал без дела, то ничем не смог отличиться капитан I ранга Миклош Хорти. Ну а в Германии школу Первой мировой прошли фактически все военачальники войны грядущей - Браухич, Рунштедт, Манштейн, Клейст, Лееб, Клюге, Кюхлер, Гальдер, Паулюс, Редер, Рихтгофен, Геринг, Шперле, Шернер, Вейхс, Бок, Кейтель, Фалькенхорст, Томас, Гудериан, Рейхенау, Рейнхардт, Лист, Вицлебен, Мильх, Кессельринг, Хубе, Штеммерман и т.д. и т.п. Адольф Гитлер в октябре 16-го был ранен в ногу, после госпиталя получил отпуск. И посетил Берлин и Мюнхен, которые произвели на него ужасное впечатление царившими там пораженческими настроениями. Гитлер отнес это на счет евреев и вражеской пропаганды. И именно тогда ему пришла мысль после войны заняться политикой. На фронт он, по воспоминаниям современников, вернулся с удовольствием, "как в родную семью".

61. РУМЫНСКИЙ ХАОС

После летних неудач и потерь настроение в Германии было плачевное, а в Австро-Венгрии еще хуже. Срочно требовалась крупная победа, чтобы поднять тонус и немецкого народа, и союзников. И такую возможность подарила Центральным Державам Румыния (и Франция, подтолкнувшая ее к войне). 15.9 Гинденбург издал приказ: "Главной задачей армии ныне является сдерживание всех позиций на Западном, Восточном, Итальянском и Македонском фронтах с использованием всех наличных сил против Румынии". Бои шли везде. На Сомме немцы кое-как отбивали повторяющиеся атаки, а в глубине обороны по распоряжению Гинденбурга и Людендорфа началось строительство сильнейшей укрепленной "Линии Зигфрида", что позволило бы при необходимости отвести войска из Нуайонского выступа.

Италия предприняла седьмое наступление на Изонцо, опять безрезультатное и с большими потерями. Пользуясь тем, что Центральные Державы оттянули часть сил против Румынии и в Македонии осталось 10 дивизий против 18 у Антанты, двинулся вперед и Салоникский фронт. Англичане, потеснив болгар, перешли р. Струму, французы и сербы заняли г. Флорину. Но наступление шло вяло и нерешительно. Кроме того, в это время началась заварушка в Греции. Греков возмутило вторжение болгар на их территорию, не без содействия британской агентуры восстал Крит, объявив себя на стороне Антанты. Туда отправились лидеры проантантовской партии Венцелос и адмирал Кондуриотис. Происходили манифестации в Афинах, тысячи солдат собирались в Пирее, требуя отправить их на Салоникский фронт. Но в руководстве страны преобладала прогерманская партия и сторонники нейтралитета. В результате Греция оказалась на грани гражданской войны, что вынуждало ген. Саррайля действовать с оглядкой на тыл.

А 26.9, как раз когда остановилось наступление русских, Центральные Державы обрушились на Румынию. Против нее было собрано 2 группировки. Северная, в Трансильвании, из 9-й германской и 1-й австрийской армий (9 немецких и 11 австро-венгерских дивизий) под командованием Фалькенгайна, и Южная, в Болгарии (1 немецкая, 8,5 болгарских и 1 турецкая дивизии) под командованием Макензена. Фалькенгайн должен был на широком фронте сокрушить румынскую армию и через Трансильванские Альпы вторгнуться в Валахию с северо-востока, а Макензен сперва наступать в Добрудже, вдоль Черного моря, а потом нанести удары через Дунай с запада и юга. Таким образом вся Румыния охватывалась с трех сторон и превращалась в гигантский "мешок", "супер-Канны". Этот план, кстати, был разработан еще Фалькенгайном, Гинденбург лишь перехватил его реализацию.

Могла ли Румыния избежать катастрофы? Безусловно. Если бы, обнаружив сосредоточение противника, ее войска своевременно отошли из Трансильвании и укрепились на перевалах Трансильванских Альп - горы там не слабые, до 2, 5 км, и даже при технической отсталости на такой позиции можно было остановить врага. А часть дивизий выделить на берег Дуная - тоже исключительный рубеж обороны. Однако румыны и не подумали оставлять то, что удалось захватить. И, остановленные австрийцами, стали ждать, пока русские не помогут одержать новые "победы". А получилось - ждать удара. Он стал сокрушительным. Многие полки побежали сразу после начала артподготовки. В других запаниковали командиры и приказали отступать. Но об организованном отступлении и речи не было, стали откатываться. Части перемешивались и рассыпались. Бросали пушки. Поджигали зарядные ящики и повозки с патронами - и движущиеся следом страдали от рвущихся в огне боеприпасов, что еще более усугубляло панику. Почти сразу австро-германцы отбили Германштадт, 1.10 вошли в Петрошаны. И на плечах отступающих румын двинулись на перевалы Трансильванских Альп.

"Крайней" оказалась, конечно же, Россия. Жоффр снова разразился требованиями послать 200 тыс. солдат в Добруджу. Румынский помол Диаманди обивал пороги царя и Алексеева с планом бухарестского генштаба - чтобы руские сосредоточили 3 - 4 корпуса в Ойтузской долине, прорвались через Восточные Карпаты и ударили во фланг наступающим немцам. Чтобы разобраться в обстановке, в Румынию послали начальника Генштаба Беляева. И ему стали навязывать уже третью идею. Направить 3 - 4 русских корпуса прямо к Бухаресту. Загородить проходы в Трансильванских Альпах, а одновременно форсировать Дунай и вторгнуться в Болгарию. Царь отвечал французам, что послать столько войск в Румынию невозможно, части понесли большие потери и нуждаются в пополнении. И даже если послать, то подобная перегруппировка заняла бы не менее 1,5 месяцев. Поэтому было бы гораздо эффективнее активизировать наступление Салоникского фронта. И Алексеев тоже доказывал, что снимать столько войск - это значит оголить фронт. Ставка изыскала возможность отправить лишь 2 корпуса и севернее, чем просили румыны, в долину Бистрицы, чтобы они примкнули к армии Лечицкого. Но и на это было нужно 15-20 дней.

И Диаманди бежал жаловаться Палеологу, что Алексеев, "кажется, не понимает страшной серьезности положения или, может быть, руководствуется эгоистическими задними мыслями, исключительной заботой о своих собственных операциях... Я заклинал его пойти нам навстречу шире, но я не в состоянии был убедить его в целесообразности идей румынского главного штаба". А Палеолог озлобленно пишет в дневнике: "Отдает ли себе генерал Алексеев точный отчет в высоком преимущественном интересе, какой представляет для нашего общего дела спасение Румынии?" Хотя почему Румыния представляла собой "высокий преимущественный интерес" в ущерб России, остается на совести союзников. Как и то, почему Алексеев должен был исполнять бредовые идеи румынских штабистов - если и британские представители отмечали, что по сравнению с деятельностью румынских военачальников "даже игры школьников выглядят воплощением плана Шлиффена".

Могли ли русские на данном этапе действительно расхлебать последствия французско-румынской авантюры? Нет, уже не могли. На всех наших фронтах оставалось 1,2 млн. активных штыков, а для того, чтобы пополнить части, да еще и перевезти за сотни километров, требовалось время. Ослабив собственный фронт, войска не успевали и на другой. К тому же они оторвались бы от своих тыловых баз, возникали практически неразрешимые проблемы со снабжением. И они просто оказались бы лишней добычей немцев в румынском "мешке". А вдобавок в конце сентября - октябре снова активизировались боевые операции. В одних местах наступления и демонстрации производили русские, предпочитая вместо сомнительных перебросок оттянуть на себя врага. В других местах наседал противник, не позволяя русским снимать части в Румынию. Армии Брусилова 30.9-2.10 снова нанесли удар, 7-я на Бережаны, 11-я на Красне. Прорвали первую полосу укреплений, взяли 3 тыс. пленных. Но силы были уже не те, и на следующих позициях их остановили. А немцы и австрийцы, в свою очередь, ответили сильными контратаками у Станислава и Ковеля, и их пришлось отражать. Особая армия Гурко провела широкомасштабную демонстрацию на Стоходе. 9 дней гремела русская артиллерия, после чего гвардия и 1-й Туркестанский корпус атаковали на плацдарме у дер. Свинюхи. Взяли 2 линии окопов, но немцы зацепились за третью, встретили убийственным огнем. Части понесли большие потери, только офицеров было убито 47, погиб ген. Копыловский. Гурко остановил атаки, начал подготовку к новому удару, подводя на плацдарм части 30-го корпуса. Немцы обнаружили это и опередили своим контрударом. После газовой атаки смяли три батальона 256-го полка и отбили одну линию траншей обратно. Завязались жестокие встречные бои без особых результатов.