За воротами дымил большой завод

Море посмотрю, наверное, в Ленинграде, когда буду в Шлиссельбургской крепости и в музее.

Из дома жду перевода рублей 30–35, так как деньги, которые у меня были, я поторопился истратить на покупки. Я посылал тебе две открытки: одну ко дню рождения, другую к Новому году. Поздравления посылал Алексею, Павлу, Саше, Герке с Аней, Женьке и к 29 декабря ко дню рождения Рите. Домой посылал два письма только из Сигулды и три с дороги, всего пять.

Получишь это письмо, больше мне не пиши.

P.S. Копи денег да летом на курорт лучше на юг поезжай. Не отчаивайся, что одна в комнате остаёшься, с замужеством не торопись».

Вернусь на несколько дней назад. Приближался мой день рождения – 22 декабря, и мне стукнет 23 года. Я по-прежнему была одинока. Перспектива невесёлая – отмечать день рождения с девчонками в общаге. Только письма от подружек и от родных поддерживали меня в это время.

Получила письмо от брата из Челябинска. Меня несколько удивил его сухой тон. Наверное, он был озабочен неопределённостью своей студенческой жизни и отношениями с Ритой. Надо бы жениться, но мешали квартирный вопрос и студенческая стипендия – те основания, на которых нельзя качественно построить семейное бытие.

«20 декабря 1962 г.

Здравствуй, Люсен.

Поздравляю с днём рождения. Желаю тебе всего хорошего.

Не унывай, всё ещё будет. Только жаль, что хорошее не бывает без плохого. Это я и имел в виду, когда сказал: «Всё ещё будет». Понимаешь? Жаль, конечно, но это, видимо, тоже закон природы. Но впоследствии всё же, как обычно, вспоминается только хорошее. Может быть, и потому, что хорошего-то бывает даже меньше, чем плохого, а мы его больше ценим. Вот и помним.

Так же и в отношении людей. Найти человека, которому можно было бы беззаветно верить, который бы полностью отвечал нашим идеалам… пожалуй, трудновато. Вероятность – 1:10 n.

Любить приходится человека только за определённые, основные его черты, которые мы ценим (и в этом изменять себе уже нельзя), кое-что и прощать приходится.

Я всю сознательную жизнь ищу человека, который бы полностью меня понимал (друга или подругу жизни).

Ладно, Люсен, не хочу трепаться. Да и некогда. Пару слов о будничных делах.

Этот семестр, пожалуй, будет самым опасным в отношении сессии. Экзамены будут серьёзные, и лекции читать не успеваем: завалили заданиями ещё больше, чем в прошлом. Кое-как успели их сдать к сессии только.

Но я уже сейчас думаю взять на каникулы путёвку в Ленинград, следовательно, надежды пока не теряю сдать сессию. Если будет всё нормально, съезжу, посмотрю. А то папка раззадорил меня: пишет, что видел в Москве, Риге. А я тоже на западе ещё не был.

Путёвка недорогая, студенческая – 15 р. Авось выкручусь.

Неделю пролежал с гриппом. Рита говорит, что у меня теперь один нос, больше нет ничего.

Ну, до свидания.

И чтоб тебя никто не огорчал 22-го. Так и скажи всем, а то будут дело иметь со мной».

Получила письмо от подружки из Златоуста. Она тоже озабочена одиночеством. Ещё в начале декабря сообщила в письме:

«Мы в декабре получим премиальные 60%, так вот это несколько поднимает наше настроение.

5 декабря мы собираемся пойти в театр вместе с ребятами из ЦЗЛ, где будет «Лунная соната» и в перерывах танцы. Ничего хорошего не жду.

Алёна, как твои дела с мужчинами? Люси, а ты всё ещё не влюблена?

А на меня всё падают женатые или молокососы.

Как вы развлекаетесь? А вот мы – никак. Только в кино бегаем.

Девчонки, когда у вас отпуск? Мне дали июль, Альбине тоже, а Тамаре август. Кто у вас взял июль? А? Может, с кем вместе угадаем?

Поздравляем вас с праздником Советской Конституции!

Надеюсь, вы ещё не опозорили звание советского гражданина? Мы – нет! Ведём наискромнейший образ жизни. А мне времени ни на что не хватает.

Люси, как дела с английским? А у нас – никак.

Ну пока всё! До свидания! Целую вас крепко. Ваша Ийка».

Основная наша жизнь проходила на заводе несколько однообразно. Работа – мы трудимся от звонка до звонка, изо дня в день одни и те же анализы, отчёты в журнале о сделанной за день работе. При заводе организованы курсы по изучению английского языка для сотрудников: кто-то готовился поступать в аспирантуру, кто-то хотел знать язык, чтобы читать статьи в научных иностранных журналах. Я немедленно записалась на эти курсы, благо не надо было ездить в город, занятия проходили в технической библиотеке после работы. Мужчин в группе почему-то было большинство, и молодая преподавательница, кокетничая с ними, проводила занятия в живой разговорной и довольно весёлой манере на заданную тему. Сидим, перебрасываемся фразами на английском языке. Тема: «Семья». Преподавательница обращается ко мне, предлагая перевести с русского языка фразу, явно подначивая меня на шутливый тон: «Я буду хорошей женой»! Мужчины, глядя на меня, смеются. А я не соглашаюсь с преподавательницей и перевожу: «Я буду хорошим учёным!» И веселимся ещё больше, предлагая разные варианты фраз.

К концу года отчётность и бумажная работа на всех уровнях прибавились. В комсомольском бюро Олег Бобков давал мне поручения собрать всякие сведения по цехам о проведении комсомольских собраний, и я старательно бегала по заводу, а то и сама проводила комсомольские собрания в цехах. Несколько раз с высокой трибуны в конференц-зале читала лекцию о научном прогрессе в стране и, между прочим, в заводском парткоме числилась на хорошем счету. И всё равно жилось мне невесело в моём одиночестве в личной жизни.

Вдруг узнаю, что в драмтеатре будет концерт – приехал хор из Свердловского оперного театра, а концертмейстером там наша Ниночка Грошикова из университетского хора. Почти пять лет я пела в студенческом хоре с нашим незабвенным художественным руководителем Вадимом Серебровским, и всё это время Нина была нашим концертмейстером. Я немедленно собралась и поехала в город, купила билет на концерт. Смутно надеялась: а вдруг солистом приедет и Валя Анисимов – он тоже пел в нашем хоре, а теперь он оперный певец. В драмтеатре я отправилась не в раздевалку, а сразу в зимней одежде за кулисы. Меня притормозил один парень:

– Посторонним нельзя!

– А я не посторонняя!

Прошла чуть дальше, увидела Нину, мы обнялись. Она раздела меня за кулисами. Ну прямо я свой тут человек!

Увы! От Нины я узнала, что наш студенческий хор распадается, Вадим Борисович уезжает в Новосибирск. Нина устроилась работать в Оперном театре, параллельно учится в консерватории. Я постеснялась спросить её, поёт ли Анисимов на сцене. Она ничего не знала о моём амурном увлечении.

После концерта ехала домой и грустно думала: «Всё лучшее осталось в прошлом. Какая тоска!»