За все в ответе

В а д и м. Иннокентьевич.

С а л и к о в а. Вот именно… Иннокентьевич… Поймите, иногда один необдуманный шаг, и все в жизни может поплыть по другому руслу. Я в матери вам гожусь.

В а д и м. Да вы и… никогда не были матерью!

С а л и к о в а (с горечью). Ну пусть… Вы правы…

В а д и м. Простите.

С а л и к о в а. Поэтому мне и жаль вас. Как сына, жаль.

В а д и м. Ладно. Хватит. Пишите. Пишите так. С целью форсирования работ по выемке грунта из котлована… я приказал прорабу Гараеву ввести в забой второй экскаватор! Я лично! Несмотря на его возражения… Пишите, пишите… Я считал, что когда появится опасность, я… выведу один экскаватор из забоя… Почему вы не пишете? Если это официальный документ, то вы обязаны писать!.. Я сказал, пишите!

С а л и к о в а. Ах, он сказал. Вы посмотрите на него — он сказал. Да кто вы такой? Разве дело в вас! Вы никто! Никто!

В а д и м. Ну, почему же никто? Я — сын Байкова. Но я еще и сам Байков! Я еще, наверное, человек сначала! Пишите! Запишите все, что я сказал!

С а л и к о в а. Хорошо… Идемте на место обвала.

Уходят.

Появляются Д у н а е в и М у н и р.

Д у н а е в. Им что? Они приехали и уехали, а мы здесь — вкалывай и расхлебывай. Что комиссия? Им бы только командировки отметить. Я людей и технику на рытье котлованов ставлю, а завтра, быть может, их засыпать придется.

М у н и р. Называется — научная организация труда.

Уходят.

Появляются С а т ы н с к и й и К а ч а е в а, чуть позднее — Г о г о л е в.

К а ч а е в а. Комиссия же ничего не решила. Что вы истерику устраиваете? Пришли же к выводу, что надо продолжать испытания.

С а т ы н с к и й. Вы так наивны? Вы — счастливый человек… Комиссия, и вы в том числе, и приехала сюда, чтобы ничего не решать! О-о, какой у вас изящный запах духов. Из Парижа?

Г о г о л е в (ввязываясь в разговор). Ну, Николай Николаевич, родной вы мой, стареете вы, что ли? Расплакались. Нас бог знает в чем обвиняете. (С улыбкой глядя на Качаеву и уже говоря как бы от имени обоих.) Конечно, приверженцы любой группы склонны приписывать себе самые лучшие намерения. Позиция же оппонента всегда неблаговидна. Если не находится конкретных пунктов, по которым могут быть сделаны возражения, под вопросом вдруг оказывается его искренность. Впрочем, я на вас не обижаюсь.

С а т ы н с к и й. Вы были у меня самым талантливым. Печально! Который час?

Г о г о л е в. Без двадцати три.

С а т ы н с к и й. А я думал, сегодня среда. Всего хорошего. (Уходит.)

Г о г о л е в. Вот старик… С его головой карьеру можно было сделать. А он всю жизнь так вот… Но ты молодец. Ты говорила так хорошо, так убедительно… Так аргументированно. Я сам… после твоего выступления на секунду даже усомнился… в целесообразности применения этих фундаментов.

К а ч а е в а. Странный юмор!

Г о г о л е в. Шучу. Шучу! В гостиницу? Купим сейчас хорошего винца, поговорим за жизнь! Выключимся из всего этого! А то знаем друг друга двадцать лет… ну, ну, десять… ну пять месяцев, а я как-то никогда не смотрел на тебя как на женщину.

К а ч а е в а. А ты циничен. Значит, не лжешь… Хоть самому себе не лжешь…

Г о г о л е в. Что?

К а ч а е в а. Ты думаешь, я не понимаю. Я же все прекрасно понимаю! Еще бы, под угрозой политический капитал, престиж нашего института, а мы законодатели мод, самая солидная проектная фирма страны, у нас заслуги… (С истерическим смехом.) И потом — проект сдан, вагон чертежей, деньги затрачены, перепроектировать невозможно. Люди здесь что-то делают! Девчонка эта по своей неосторожности чуть не погибла! А мы радуемся. Еще один повод придраться. Хотя… при чем здесь фундаменты? Да… Я говорила очень аргументированно.

Г о г о л е в (оглядываясь). Ну ладно, я понимаю, надо очиститься. (Снова с привычной усмешкой.) Вот и будем вместе очищаться… от грехов. (Смотрит на ее ноги.) Какие у тебя… руки… красивая.

К а ч а е в а. Нехорошо что-то мне. Ты иди. Иди, очищайся. Может, твоему шефу надо еще чем-то услужить?

Г о г о л е в. Слушай, детка!

К а ч а е в а. А-а, ты мужчина! Я задела твою мужскую гордость? Прости.

Г о г о л е в (с трудом улыбаясь). Что ж, будем считать, что ты извинилась.

К а ч а е в а. Ты тоже как по инструкции шпарил.

Г о г о л е в. Все страхуются… от неприятностей.

К а ч а е в а. Правильно, все. И я тоже. А некоторые почему-то не страхуются.

Г о г о л е в. Я люблю Сатынского, люблю. Я ученик его, но он не понимает жизни! Он попадает всегда со своими прожектами в межведомственную склоку и думает, что кругом патентованные дураки. Не дураки! Идея оценена. Очень и очень положительно. На какой-нибудь другой стройке потом будет использована. Когда он сам остынет и будет морочить голову всем другой ересью. А сейчас? Если начнут гнать эти фундаменты… Это же будет поток! Мы не поспеем!.. Сейчас наш министр ходит и жалуется, что у нас нет фронта работ! А если применить фундаменты Сатынского! Если сроки строительства будут сорваны, виноваты будем же мы, наше министерство. Пока в деле проект вашего знаменитого института, мы, слава богу, гарантированы от неприятностей. Так что вы должны быть только благодарны нам, должны спасибо сказать нам за поддержку вашего дерьмового… прости!.. склеротического проекта, от которого пахнет по меньшей мере тридцатыми годами, не нынешним днем!

К а ч а е в а. Но мне зачем играть в такую игру? Мне? Господи, что я там говорила, что говорила!

Г о г о л е в. Ну, брось, старая, брось. Что, ты не хочешь работать в своем институте? Сейчас посидим в номере, все забудем. Отключимся.

К а ч а е в а. Не хочу сидеть. Не хочу говорить.

Г о г о л е в. Да успокойся, ради бога, успокойся. Все все знают и все все понимают. Согрешим, покаемся. Покаемся, согрешим. Все правильно. Если опять будет совещание, ты повторишь снова все, что говорила. Мы маленькие люди. Очень маленькие.

К а ч а е в а. Да, я знала! Все знала!

Г о г о л е в (с усмешкой). То, что делает человек, в большей части предписано пониманием им своей роли. Чтобы ориентировать себя в какой-то ситуации, человек сначала устанавливает, в чем состоят его собственные интересы, а затем делает все, что может, чтобы овладеть обстоятельствами в соответствии с этими интересами. Не в наших интересах… Повторяю, мы лично люди маленькие.

К а ч а е в а. Маленькие? Почему непременно — маленькие?! Почему?

Г о г о л е в. А вот этого не надо. Не надо! (Гладя Качаеву по голове.) Маленькие, и все! Вон мой шеф — тоже маленький. Перед людьми такого ранга, как мы, он во!.. крупный, а вообще — вот, маленький. И шеф моего шефа маленький. Видел как-то, на цирлах в одном кабинете стоял и дрожал, маленький-маленький. Все мы небольшого роста. И у всех нас есть маленькие детки, которых мы хотим вырастить маленькими счастливыми людьми. И этих маленьких деток мы очень любим. И свое положение любим. И разве мы виноваты в этом?