За занавесом прошлого

Я, не задумываясь, отпускаю руку мамы, которая, как и все остальные люди на центральной площади Конохи, превратилась в статую. Все взоры обращены в небо, где взрываются праздничные салюты. Я безуспешно пытаюсь преследовать мою вспышку, и, как ни странно, это у меня получается.

Ярко-розовый свет мелькает между людьми, заманивая меня прямиком в ловушку. Откуда взялась эта странная вспышка? Отчего-от я так зависима от неё?

В одно мгновение до меня доходит, что розовая вспышка - это определенно чьи-то волосы. Их обладатель совсем близко. Незнакомка заставляла меня идти следом за ней. Я оказалась в темном закоулке, между двумя стенами многоэтажки, покрытые плесенью и провонявшие помоями. Холод пробирал до костей. Мурашки бегали по спине. Глаза застилала беловатая дымка.

Мы оказались в тупике. Теперь я могла лучше разглядеть эти длинные ярко-розовые волосы, святящиеся в темноте. Исхудалая, хрупкая. Кажется, вот-вот и внешние силы переломают её хрустальные кости, а ветер подхватит тельце и унесет далеко-далеко. Стройная, красивая, молодая. Белое короткое платье пропитано кровью. Она стояла спиной ко мне, и тихий плачь, словно гром по небу, эхом проносился по закоулку.

– Все в порядке? – мой голос отдался высоким сопрано. Совсем детский, даже буквы некоторые не выговариваю.

Незнакомка молчала, уткнувшись лицом в свои руки и протяжно рыдая. В её слезах было столько боли, что невольно становилось как-то не по себе. Холодок пробегал по спине. Руки стряслись от страха. Я снова окликнула её, но чуть громче. Девушка услышала меня и замерла. Неподвижная, словно статуя, она простояла так еще с минуту, а затем медленно повернула голову в мою сторону. Я пошатнулась от увиденного. Сердце моё остановилось на долю секунды от испуга. Дыхание сперло и легкие словно бы сжались. В кровь хлынул адреналин.

Красивое личико с ярко-зелеными, опухшими от плача глазами и алыми пухлыми губами обрамлял огромный шрам, протянувшийся от самого виска к подбородку. Это было моё лицо. Моё чертово лицо! Вот только шрам был здесь лишним. Я судорожно вздохнула и сделала пару шагов назад. Девушка умоляюще посмотрела на меня и протянула руку, говоря тихо, шепотом:

– Ты была не одна, Сакура… Я была с тобой, но совершила ошибку… Я была с тобой! Ты была не одна! – Чем дольше она говорила, тем громче и отчаяннее становился её голос. – Ты была не одна! Слышишь?! – я испугано попятилась, отступая еще на несколько шагов назад. – Ты была не одна! Я была с тобой, но ошиблась… Я была с тобой! – Она повторяла одно и тоже снова и снова. Это пугало меня, отталкивало и заставляло моё сердце бешено колотиться.

Она резко сорвалась с места, и я бросилась прочь от неё со всех ног. Не было сил бежать. Не было возможности думать. Не было идей, где укрыться и как спасти свою шкуру. Страх сковал мое тело. Несколько раз я падала, вставала и снова бежала. Оглядывалась и видела, что ярко-розовая вспышка преследует меня по пятам.

– Ты была не одна! – кричала девушка. – Я совершила ошибку! – теперь её голос был всего лишь эхом.
– Ты была не одна! Не одна…

– Прекратите! – закричала я, падая на колени и закрывая руками свои уши.

– Ты должна помнить…

– Пожалуйста! – я чуть ли не плакала.

– НЕ ОДНА! – завопил пронзительный голос.

***

Я вскочила в холодном поту. Вся наволочка и подушка промокли подо мной. Я дрожала ни то от холода, ни то от страха. Этот странный голос все еще звенел в моей голове. Отдаленным эхом проносилась эта фраза: “Ты была не одна”.

Я вытерла капельки пота со лба и свесила ноги с кровати. Мне никак не удавалось привести дыхание и мысли в порядок. унять частое сердцебиение. Всё-таки пришлось сходить на кухню, выпить целый стакан ледяной воды, а затем и вовсе принять холодный душ, чтобы прийти в себя.

Всего лишь сон… кошмар…

***

Хоть дождя и не было, но свинцово-черные тучи плотно сгустились над Конохой. Вспыхивали краткие ослепляющие молнии, а следом небеса рокотали, словно бы пытаясь запугать простых смертных. Душно. Легкие с трудом усваивали спертый воздух. Вот-вот погода наградит меня ливнем, но я всё равно как будто бы нарывалась на немилость природы и, игнорируя советы метеорологов, надела белое платье. Оно коротко, выше колен. Легкая ткань на ветру поднимается, а я её оттягиваю вниз в кратковременном смущении.

Я медленно шагала по маковому полю, находящемуся за пределами Конохи. От этого райского места до утеса, куда я, впрочем, и направлялась, рукой подать. Всё было залито пылающим красным цветом, утопающим в зелени. На ветру цветы загибались то в одну, то в другую сторону, создавая причудливый танец. Как будто бы по полю проносились импульсы, называющимися жизнью. А я с какой-то тоской вглядывалась в эту кратковременную красоту, понимая, что совсем скоро она исчезнет. Цветение маков продолжается не более двух дней. Очень скоро они завянут, и импульс уже не будет столь красочным в сравнении с тем, что происходит сейчас. Маки проживали свои неповторимые минуты, свою жизнь, которая для нас есть два дня, а для них - целая вечность. Что-то мне то точно напоминало…

На этот утес я очень часто приходила со своей матерью. Помню, как я радовалась каждый раз, когда она освобождалась от своих дел и вместе со мной шла посмотреть на природу. Помню, как к закату мы доходили до самого края, казалось бы целой вселенной, вставали на самый её край, вытягивали руки и представляли, что летим навстречу заходящему солнцу.

За эту тяжелую неделю я отошла от ссоры с Итачи и старалась как можно меньше думать о плохом. Страшно подумать, что со мной стало, если бы не подошедший на помощь Шисуи. Наверное, я обязана ему по гроб жизни. Сейчас же мне уже невыносимо представлять, что целых семь дней я смогла провести в углу пыльной комнаты, во мраке своих изменчивых мыслей. Я была благодарно молодому Учихе, и его слова всё еще переворачивали во мне все внутренности. Душа уходила в пятки, стоит лишь мне вспомнить о его скорой гибели.

Отправив пессимистичный настрой, как это говорится, куда подальше, я подняла голову и увидела знакомый до дрожи утес. Но что более важно - высокая статная фигура молодого человека. Он стоял, не пошевельнувшись, устремив взор куда-то вдаль, в мрачное небо, по которому проносились раскаты грома и сверкали яркие молнии. Я сглотнула и ринулась вперед, временами переходя на легкую рысь. Уверена, Итачи уже давно заметил меня, но не оборачивался, словно не хотел открывать лица. Между нами оставались считанные метры, и я остановилась. Глупые сомнения в итоге одолели меня.

– Он мёртв, как ты и говорила… - внезапно заговорил Итачи дрожащим голосом. Только сейчас я заметила, что его тело покрывала мелкая дрожь.

Я отлично понимала, о ком он говорил. Пусть я и не знала Шисуи, но была уверена, что такой светлый и добрый человек, как он, не заслуживает такую раннюю и несправедливую смерть. Он бы мог сделать больше, совершить еще много подвигов, но умирает ради деревни, в её тени, бесславно, один…

– Шисуи, - с холодной взвешенностью проговорила я.

– Клан подозревает меня в его смерти. Те, кому я служу, как пес, не верят моим словам. Совет Учих приказали Шисуи следить за мной, но… но Шисуи верен не Совету, а Конохе. Он делал всё, что требовал от него Хокаге и Данзо, но с ним всё равно обращались, как с последним мусором. Даже умирал он один, словно был никем и не заслужил почтения и памяти..
– Итачи оборвался и замолчал, словно обдумывая и вспоминая последнюю свою встречу с другом. – Данзо забрал его правый глаз, а левый Шисуи отдал мне…