Забавы высших сил

Оказавшись за рулем, я не сразу включила стартер. Мне нужно было немного времени, чтобы решить, что делать дальше. И я решила. Покопавшись в своей памяти, набрала номер телефона Маргариты Постниковой. Той самой женщины, которая, по словам Анастасии Валентиновны, родила ребенка не от Аркадия. Мне повезло, поскольку к телефону подошла именно она и, когда я ей представилась по форме и без обмана, дала согласие на немедленную встречу. Она сказала, что как раз собирается гулять с дочкой и мы можем увидеться у них во дворе. Пусть хотя бы эта встреча будет приятной, подумала я, трогаясь с места.

* * *

Заехав в нужный двор, я сразу заметила худощавую молодую женщину в сером плаще, медленно катившую перед собой ярко-красную «сидячую» коляску. Припарковавшись возле чьего-то гаража, я направилась к Маргарите.

– Добрый день, вы Маргарита Постникова? – на всякий случай уточнила я, рассматривая не столько ее, сколько внешность ребенка.

Надо заметить, что девочка была точной копией Аркадия Костромского. Те же большие голубые глаза. Светлые кудряшки, выбивающиеся из-под розовой вязаной шапочки. И, несмотря на младенческий возраст, довольно правильные черты лица. Вернее, личика. Девочке, на мой взгляд, еще не было года. Хотя я не очень разбираюсь в возрасте детей. Девочка внимательно меня рассматривала. А затем зафиксировала взгляд на крупной металлической пряжке на моей сумке и потянулась к ней ручкой. Ее она явно заинтересовала больше, чем я.

– Да. А вы Татьяна Александровна Иванова? – улыбнувшись, в свою очередь уточнила Маргарита.

На вид ей было около тридцати лет. Без единого грамма косметики на лице, брюнетка с усталым взглядом темно-зеленых глаз и тонкими губами. Внешность довольно аристократическая, но одета, я бы сказала, убого. Оно и понятно, денег у неработающей женщины без мужа едва хватает только на ребенка. Наверняка вся надежда только на мать, с которой, по словам Анастасии Валентиновны, они живут совместно.

– Она самая. Простите, как вас по отчеству?

– Игоревна. Но можно просто Рита.

– Тогда я просто Таня. А дочку вашу как зовут?

– Верочка, – тепло улыбнулась Постникова, заботливо надевая поверх ее шапочки капюшон синего невзрачного комбинезона.

– И сколько ей? – решила я проверить свои предположения относительно возраста ребенка.

– Десять месяцев. Вчера как раз исполнилось.

– Ну, поздравляю. Совсем большая девочка. Я смотрю, она у вас спокойная.

– Да, слава богу, тут мне повезло.

Между тем Верочка все старалась дотянуться до заинтересовавшей ее пряжки, и я сделала шаг ближе. Она попыталась схватить ее, но варежка на малюсенькой руке скользила и мешала это сделать. Но Верочка не отчаивалась, продолжая делать попытки снова и снова.

– Настоящая женщина, – усмехнулась я, наблюдая за действиями девочки, и, посчитав, что все формальности по восхвалению ребенка соблюдены, решила приступить к намеченному разговору. – Рита, я, как вам уже сказала по телефону, работаю на известную вам Костромскую Анастасию Валентиновну. Но не сказала, по какому поводу. Так вот, может быть, вам это, конечно, безразлично, и я вас прекрасно в этом пойму, но хочу задать один вопрос. Вы в курсе, что Аркадий Костромской недавно погиб?

– Что?! – воскликнула Маргарита, машинально прижав ладонь к груди.

– Да. Это произошло четырнадцатого сентября. Его сбили машиной. Он умер на месте.

Глаза Маргариты наполнились слезами, и я поняла, что она до сих пор любила этого человека, несмотря на его предательство. Возможно, даже надеялась, что он в конце концов одумается и вернется к ней. И вот теперь я своей страшной новостью разом оборвала эту надежду. Честно признаться, я этого не ожидала. Вот если бы со мной кто так поступил, я бы ответила, что мне на это наплевать. И уж ни за что бы не прослезилась… Наверное.

– Господи, какой ужас, – прошептала Постникова и потерла глаза тонкими пальцами.

Сейчас я была абсолютно уверена, что Маргарита родила этого ребенка именно от Аркадия. Здесь не только внешность девочки говорила за это, но и искренние переживания ее матери. Ну почему? Почему они были так неугодны Костромской и ее сыну? Вот еще один камень и, пожалуй, самый тяжелый, который бросила в своей жизни Анастасия Валентиновна. Жил бы ее Аркаша в семье, не потащился бы ни в какой дом отдыха. А если бы и поехал, то вместе с семьей. И не пришло бы ему в голову так рисковать своей жизнью, понимая, что от него зависимы еще две. М-да, если бы да кабы. А между тем Верочка все-таки умудрилась ухватиться за пряжку моей сумки и четко сказала:

– Дай!

– Ой, а она у вас разговаривает? – искренне удивилась я.

– Да. Элементарные слова. «Мама», «баба», «дай», «на», «ам-ам» – это кушать, – машинально стала перечислять словарный запас дочери Маргарита, а слезы так и стояли в ее темно-зеленых глазах.

Вот только слова «папа» в лексиконе весьма развитой Верочки не было.

– Скажите, Рита, а почему Аркадий отказался признать свою дочь? Ведь это его дочь, как я понимаю? – не стесняясь лезть в душу, спросила я.

– Сложный вопрос, Таня. Думаю, он испугался трудностей. Или просто не любил меня, – пожала она худенькими плечами. – Обидно, конечно. Мы ведь до этого два года вместе жили. Я ведь не через день забеременела.

– А он предлагал вам сделать аборт?

– Предлагал. Но какой аборт? Мне ведь уже тридцать лет было. А это у меня первая беременность. Сами понимаете, можно было вообще без детей остаться. Ну, я и решила: будь что будет. Не хочет, не надо. Обиднее всего, конечно, что он стал сомневаться, что Верочка от него. Но я понимала – это просто предлог. Ладно, чего уж теперь обижаться, когда его нет. О покойных или хорошо, или ничего.

– А почему вы не сделали генетическую экспертизу? Вам же предлагали.

– Вы и это знаете? А зачем? Мне и так было все ясно. Нас просто не хотят. Что бы дала эта экспертиза? Аркадий стал бы меня больше любить?

– Ну хотя бы ради алиментов.

– Нет уж. Это, знаете ли, не про меня история, – отрезала Маргарита. – Как-нибудь сами справимся. Да и к тому же это было мое решение – рожать. Аркадий ведь честно с самого начала предупреждал, что не хочет ребенка. Я вообще не понимаю тех женщин, которые сами решают такие вопросы, а потом требуют признания своих прав. Получается, что мужчины тут совершенно бесправные существа. Это как-то не по-людски, по-моему. В процессе участвовали двое, а решает все один? Нет, неправильно.

– Да если так рассуждать, то у нас вообще бы рождаемость на ноль скатилась. Мужики, как правило, поначалу детей никогда не хотят. Тут хотя бы законы в пользу женщин работают, – возразила я, удивляясь ее безмерной порядочности. Или это просто глупость и гордость в ее случае?

– Может быть, но я, знаете ли, лучше буду получать пособие матери-одиночки, чем так унижаться. Да и впрок такие деньги не пойдут, если не от души будут. Я в этом уверена, – продолжала спорить со мной непреклонная Маргарита.