Забайкальское казачество

Преследуя драгун, читинцы нарвались на засаду японской пехоты. Залп остановил казаков, заставил спешиться и вступить в огневой бой. Только с наступлением сумерек сотня начала отход на Дзюдьзяпудзы, потеряв двух казаков убитым и и одного раненым.

Японские передовые отряды активизировали свои действия, пытаясь улучшить свои позиции и обойти отряд Мищенко.

В этот же день, 6 мая, японская пехота превосходящими силами атаковала 4-ю сотню Читинского полка. На помощь ей поспешил 1-й Верхнеудинский полк, заставивший японцев остановиться. Во время боя есаул Талаевский по распоряжению командира полка выслал небольшой офицерский дозор влево, который обнаружил обходной маневр японцев, пытавшихся отрезать отряд Мищенко от Сюяна.

Отряд своевременно отошел к деревне Сандзель, и этим он обязан сотнику Чеславскому и его казакам, предупредившим своих об опасности обхода.

Все эти дни отряд отражал атаки японской пехоты, наступающей на Сюян от Фынхуанчена, не прекращая разведку на Дагушань, где ожидалась высадка японских войск.

В ночь с 6 на 7 мая 3-я сотня верхнеудинцев подъесаула Беклемишева, возвращаясь с разведки от Дагушаня, у деревни Сетхучензы попала в засаду. При подходе к деревне казаки не заметили часового, который, пропустив сотню мимо себя, выстрелил по ней и поднял тревогу. Спереди по опешившей сотне ударил залп. Подъесаул Беклемишев решил пробиться и повел сотню в атаку, но завершить ее не удалось, так как казаки попали на залитое водой рисовое поле. Во время второго залпа Беклемишев был ранен. Падая с коня, он успел прокричать казакам, чтобы они держались правее рисового поля. Три раза бросались казаки в атаку, но были остановлены мощным винтовочным огнем. В ночном бою потеряли и других офицеров: штабс-ротмистра Владимира Геништа и сотника Михаила Лескова. Всех трех офицеров вынести из-под огня противника не удалось, несмотря на все попытки казаков это сделать. Штурм деревни дорого обошелся сотне: без вести пропавшими числились подъесаул Беклемишев, штаб-ротмистр Геништа и сотник Лесков, а также 27 казаков. Позже, в донесении генерала Мищенко, ссылавшегося на сведения, полученные от китайцев, указывалось, что 16 казаков убиты, двое офицеров и 7 казаков находятся в плену, из них 1 офицер и 4 казака ранены, о судьбе других казаков ничего не известно. Потом узнают, что все трое офицеров были тяжело ранены, а подъесаул Беклемишев — смертельно.

Начав наступление, японцы потеснили отряд Мищенко и к 11 час. 8 мая заняли высоты левого берега реки Данихэ, открыв залповый огонь по казачьим цепям. Конный разъезд и взвод пехоты противника попытались было переправиться на русский берег, но полусотня 2-й сотни читинцев лихой атакой сбросила их в реку. До 22 час. 2-я сотня, действуя в качестве арьергарда, не давала противнику перейти на правый берег реки и отошла только тогда, когда весь отряд сосредоточился на отдых у деревни Сендзянь. Опасаясь окружения, генерал Мищенко перевел отряд на Далинскую дорогу, за первый от Сюяня перевал, по боковой тропе, проложенной по краю пропасти.

В арьергарде действовали 2-я и 6-я сотни 1-го Верхнеудинского полка, а полусотня 5-й сотни этого полка осуществляла боковое охранение. Вскоре к отряду присоединилась 1-я Забайкальская казачья батарея.

9 мая стали поступать сведения от китайцев о высадке значительных сил японцев в Дагушане. В целях их проверки была проведена рекогносцировка по направлению на Дагушань, но выяснить силы противника не удалось. В течение этого времени, до 13 мая, разъезды отряда имели мелкие стычки с разъездами японцев, пытаясь выйти в район Дагушаня, но ни ближним разведывательным разъездам, которые наблюдали за противником перед передним краем, ни дальним разъездам, высылаемым с целью более глубокой разведки в тыл японских войск, это не удалось.

Чтобы понять, почему при такой интенсивной разведывательной деятельности сведения, получаемые от казачьих разведывательных дозоров, были мизерные, надо знать, как они добывались.

В зависимости от задач разведки разъезды были от 6 человек до взвода (12–15 человек), иногда полусотня. Из технических средств наблюдения они имели призматические бинокли Цейса. По словам Н. Шнеура, участника Русско-японской войны, «в полках отдельной Забайкальской бригады ими были вооружены не только все офицеры, но и по 2–3 урядника на сотню».

Наблюдение за противником велось с гребней высот, для чего выставлялся наблюдательный пост, а на фланги от него высылались по 2–3 казака для наблюдения за ними в указанной полосе.

Это было непременное правило в гористой местности Маньчжурии, несоблюдение которого приводило к неоправданным потерям. В середине мая, во время разведки на Дагушань, уряднический разъезд 1 — го Верхнеудинского полка был обойден отрядом японцев и расстрелян с тыла. Четверо казаков были ранены, 6 лошадей убиты и 7 ранены. Потери могли быть и больше, если бы японская пехота не поспешила и не открыла огонь с большого расстояния.

Действуя в горах, разъездам приходилось следовать по тропам, дорогам и скатам высот, охраняя себя дозорами от внезапного нападения противника. На равнинной местности разведывательные разъезды двигались вне дорог, обходя населенные пункты и не входя в них, не опросив местных жителей о наличии там противника. При осмотре населенного пункта казаки прибегали к хитрости, которая, по словам Н. Шнеура, всегда действовала безотказно. Один из казаков выдвигался к окраине селения, делал вид, что что-то увидел, и стремительно удалялся к своим. «Действие такого маневра, — пишет в своих воспоминаниях Н. Шнеур, служивший с забайкальскими казаками всю войну и не раз совершавший сам такой трюк, — было магическим для противника», который не выдерживал и открывал огонь по уходящему на рыси казаку.

Не избежали казаки и случаев беспечности при разведке населенных пунктов. Это уже приведенный случай с сотней подъесаула Беклемишева и другой, когда разъезд 1-го Читинского полка, следуя сомкнутым строем, не обратил внимания на одинокую фанзу у дороги и попал под залп японских винтовок, от которого потерял четырех человек ранеными.

Наиболее излюбленным способом разведки местности и населенных пунктов у забайкальских казаков было развертывание и атака лавой.

При встрече с японскими кавалерийскими разъездами казаки яростно набрасывались на них, не считаясь с численным преимуществом.

Сильно затрудняло действие разъездов в разведке отсутствие карт. Участники тех событий пишут в своих мемуарах, что «плохо обстояло дело с картами. Их вовсе не было»; «сами по себе карты исполнены были безукоризненно в плане нанесения на них рельефа местности, но для боя и разведки они были непригодны, так как отдельные рощи, могилы, курганы и другие местные предметы, служащие ориентирами, отсутствовали, а названия населенных пунктов были неверны»; «плохо в Русской армии было с топографическими картами… Более точные карты были составлены во время боевых действий осенью и зимой».

Особенно тяжело приходилось казакам и их начальникам, назначенным в дальние разведывательные разъезды. В Русско-японскую войну сторожевое охранение противника было настолько плотным, что проникнуть через него конному не представлялось возможным, поэтому в большинстве случаев разведчики преодолевали линию охранения в пешем порядке. Это требовало от казаков особого мужества, смелости, выносливости, выдержки. Проникнув через сторожевые посты японцев, добыв важные сведения, казаки тем же образом возвращались обратно, находясь в пути несколько дней, а то и недель. Сведения устаревали и не оправдывали больших потерь.

Вот почему, несмотря на титанические усилия казаков, данные о противнике не удовлетворяли высшие штабы. Казаков ругали, требовали от них невозможного, заведомо обрекая на ненужные жертвы.

Практически казаки за все эти дни отступления от Ялу ни дня не имели отдыха. Люди устали, лошади тоже измучились, поэтому генерал Мищенко решил дать отдых отряду, тем более что необходимо было вручить знаки отличия военного ордена казакам, награжденным за совершенные подвиги в первые месяцы войны.