Забайкальское казачество

Командующий армией прислал в отряд 23 Знака Отличия Военного ордена IV степени для 1 — го Верхнеудинского полка и 21 — для 1-го Читинского полка. 14 мая отряд отдыхал и готовился к параду, который состоялся на следующий день, где и были вручены награды. 44 казака-забайкальца пополнили ряды кавалеров Георгиевского креста — самой почетной боевой награды для воина России, которую в то время за просто так не давали.

После поражения на Ялу и отхода к перевалам оптимизма в русской и иностранной, сочувствующей России, прессе резко поубавилось.

Шапкозакидательные статьи сменились публикациями, где давалась более правдивая информация о японцах, их армии, театре военных действий, о действиях русского флота и сухопутных войск. Стали появляться статьи критического характера.

Так как одну из главных причин поражения на Ялу — отсутствие своевременных данных о противнике — приписывали казакам, то и весь яд критики доставался им. Главные виновники неудач пока оставались в тени. Неспособность генералов Русской армии, живших еще по старинке, ориентироваться в быстро меняющейся боевой обстановке, их неумение организовать бой и управлять войсками в ходе его, приверженность к шаблону и старой тактике в условиях возросшей огневой мощи современных армий, ретроградское мышление в вопросах стратегии и тактики, пренебрежение к инженерному обеспечению войск, связи и т. д. стали главными причинами поражения на Ялу, но еще до конца не осознанными общественностью и прессой. Пока во всех грехах обвиняли конницу. Вот если бы она… и так далее. Единственное, в чем у нас было преимущество перед японцами, так это в кавалерии, и ту поставили под огонь неумелой и безграмотной критики.

В газете «Русский листок», издававшейся в Москве, появилась статья Павла Россиева о забайкальских казаках. В ней автор представлял забайкальских казаков как какое-то дикое племя, где все сплошь буряты — шаманисты и ламаисты, промышляющие звероловством, «азиаты с ног до головы, просящие своих богов о ниспослании им урожая и войны», — пишет он.

Конечно, бурята к европейцу не отнесешь, это азиатский народ, шагнувший с приходом русских в Забайкалье на несколько ступеней вперед в социальном развитии. Звероловством они занимались, но это — смотря какие буряты, и в зависимости оттого, где они проживали. Большинство бурят проживало в лесостепной местности, и их главным занятием было скотоводство, а не охота на диких зверей. По вероисповеданию, в начале XX века, вся масса бурятского населения Российской империи делилась на три неравные группы: две большие — буддисты и христиане, одна малая — шаманисты. Кроме скотоводства, буряты занимались земледелием, огородничеством, жили в деревнях и поселках, а буряты-казаки — в станицах, объединенных в общероссийские административные структуры — область, волость и так далее.

Но автор, не мудрствуя лукаво, превратил казачьи станицы в улусы, совершенно не отдавая себе отчет в том, что большинство-то казачьего населения были не буряты, тунгусы, а русские потомственные казаки и обращенные в казаки вчерашние крестьяне из европейских губерний России и переселенцы из Сибири. П. Россиев пишет: «По улусам разговор. Бог объявил войну. Улусы ликуют. Затеваются празднества. Объявляется джигитовка… Война! Охота! В кумирнях торжественные богослужения»… В конце своего опуса корреспондент, который о существовании забайкальских казаков узнал только по прибытии на Дальний Восток, и то проезжая через территорию войска в спальном железнодорожном вагоне, заключает: «…Чем не львы и не орлы они? И, скажите, разве они уступят в чем-либо донцам?»

Незнание жизни и быта забайкальского казачества, особенностей его службы, происхождения, культуры и традиций приводило к появлению таких статей, которые воспитывали у обывателя ужас перед казаком, полностью дезинформировали людей, позорили честь и достоинство первых защитников государства. Эта статья порочила не только забайкальцев, но и казаков вообще, например «донцев», если их ставят для сравнения в один ряд с какими-то дикими, кровожадными нелюдями, радующимися войне, а значит, и смерти.

Люди, выполняющие в течение всей своей жизни воинский долг перед Отечеством, подвергались постоянной травле в так называемой либеральной прессе, формировалось негативное отношение общества к казакам как орудию подавления и устрашения всего прогрессивного. Дальнейшие события в истории многострадальной России показали, к чему это привело.

К моменту появления статьи-пасквиля на забайкальское казачество население Забайкальской области насчитывало более 200 тысяч человек. В военное время оно выставляло до 19 тысяч казаков. Из них православные составляли 89 %, 11 % приходилось на другие вероисповедания. В этом отношении Забайкальское войско занимало третье место после терского и сибирского казачества.

Главным занятием казаков перед Русско-японской войной было земледелие, потом скотоводство, причем последнее было направлено на разведение наиболее продуктивных пород. Звероловство составляло ничтожную часть дохода и не выходило из круга обычной охоты.

К началу Русско-японской войны забайкальские казаки по уровню грамотности стояли впереди многих губерний Европейской России. Процент учащихся к детям школьного возраста выразился в 1902 году в 40,8 % для мальчиков и 13,1 % для девочек.

Намечался рост грамотности. Так, за 6 лет он перед войной поднялся на 45 %. Расходы на образование достигали 75 тысяч рублей.

Сплошным вздором являлось и разглагольствование некоторых писак, что забайкальцы не признают никакой дисциплины, а представляют собой дикую орду, которая грабит, убивает, сжигает все на своем пути. Конечно, в ходе войны и среди казаков встречались случаи мародерства, грабежей мирного населения, особенно при фуражировании, из-за попустительства своих высокообразованных начальников, но допускали это и другие войска. Однако случаев убийства мирного населения, пленных казаки не допускали.

О дисциплине и поведении казаков на войне будет особо сказано, пока же речь главным образом идет о тех, кто критиковал казаков, не зная их жизни. По мере того как падал авторитет конницы в этой войне, критиков казачества появлялось все больше и больше. Только те, кто прошел с казаками-забайкальцами всю войну, могли по достоинству судить об этих людях.

После кратковременного отдыха генерал Мищенко решил провести усиленную рекогносцировку за Ляолинский перевал. Вернувшийся 16 мая из разведки на Селючжан сотник 1 — го Читинского полка Сараев доложил, что больших сил в Селючжане нет и что движение его от Фынхуанчена прекратилось.

19 мая на усиление отряда прибыл 7-й Сибирский казачий полк под командой полковника Старкова.

20 мая отряд выступил для усиленной разведки на Уулаасу, где было замечено оживленное движение противника.

Перевалы у Хадзяпудзы были заняты несколькими его пехотными ротами. Для поддержки атаки с фронта в обход позиций противника был направлен 7-й Сибирский казачий полк. Командир полка, полковник Старков, лично повел его в атаку, но, вырвавшись вперед, попал под залп японцев и был убит. Только с помощью артиллерии удалось выбить противника с перевалов.

Сотни по очереди стали охранять перевалы. Японцы несколько раз пытались занять Ляолинский перевал, но успеха не имели.

Левый фланг Восточного отряда в описываемый период прикрывался отрядом генерала П. Ренненкампфа, состоящим из 22 сотен, 3 батальонов пехоты и 16 орудий. Отряд прибыл в Саймацзы к 25 мая и, кроме прикрытия левого фланга, получил еще задачу прикрывать направление Саймацзы — Мукден, ведущее в обход левого фланга района сосредоточения Русской армии. О дивизии П. Ренненкампфа следует сказать особо.