Забайкальское казачество
Шрифт:
18 июля японцев контратаковали своими передовыми подразделениями части Восточного отряда. Бой произошел у пагоды, к востоку от Тхавуана. Цель наступления русских — выяснить, какие силы противника прибыли на это направление, не была достигнута. Потеряв более 1000 человек убитыми и ранеными, Восточный отряд отошел к Тхавуану.
При вывозе раненых из отряда генерала Келлера «летучей колонной» Красного Креста руководил князь Ширинский-Шихматов, который сидел возницей на одной из повозок.
Очевидцы боя у Тхавуана рассказывали потом, что «отряд Келлера дрался хорошо».
С 18 на 19 июля произошел бой у Сихояна, в котором принял участие 10-й
Во время боя дорогу от Сихояна к Мукдену прикрывала бригада Любавина, в которую вошли 2-й Верхнеудинский и 2-й Читинский казачьи полки, действующие в качестве корпусной кавалерии Восточного отряда.
После боя у Сихояна русское командование задумало новую наступательную операцию, но подготовка к ней велась медленно, нерешительно.
Генерал Куроки не стал дожидаться, когда русские войска подготовятся, и сам перешел 31 июля в наступление, атаковав 10-й Армейский корпус и Восточный отряд у Лагоулина.
В результате ожесточенных боев 10-й Армейский корпус и Восточный отряд отступили к главной Ляолянской позиции.
Во время боя на Янзылинском перевале погиб начальник Восточного отряда Ф.Э. Келлер, который находился на артиллерийской батарее и попал под разрыв шрапнельного снаряда. Начальником отряда стал генерал Кашталинский, командовавший до этого 3-й стрелковой дивизией.
Отказавшись от активных наступательных действий, русское командование потеряло инициативу и перешло к оборонительным действиям.
Нерешительность в действиях главнокомандующего Маньчжурской армией А. И. Куропаткина, приверженность к обороне объяснялись его защитниками как нежелание нести неизбежные потери при наступательных действиях.
Забегая вперед, хочется отметить, что в военной среде во время Русско-японской войны и после ходили разговоры о «гражданском мужестве и долге» и «военном мужестве и долге». Многие задавались вопросом, что важнее: сберечь жизни сотен людей или до конца выполнить свой долг?
Защитники «гражданского мужества и долга» считали, что при определенных обстоятельствах не зазорно сдать крепость, которая еще может сопротивляться; броненосец, еще находящийся на плаву и имеющий исправное вооружение; отступить под воздействием превосходящих сил противника, не попытавшись вступить с ним в бой; не наступать, а обороняться, так как наступающий всегда несет большие потери, чем обороняющийся. И все это объяснялось необходимостью сохранить жизни людей, своих подчиненных.
Другие отстаивали принципы «военного мужества и долга», призывая до конца исполнять свой воинский долг, пусть даже ценой собственной жизни и жизни сотен и тысяч солдат.
Эту полемику подхватила пресса, лжепатриоты от пера, оправдывающие предателей-командиров: генералов Стесселя, Фока, сдавших японцам Порт-Артур, командиров крейсеров и броненосцев, спустивших флаги, когда можно было бы еще сражаться.
Писаки-человеколюбцы хотят победы без крови, но войны без жертв не бывает, и уж коль выпала народу участь воевать, то и надо воевать так, чтобы потом не мучил позор всю нацию за свою беспомощную армию, опозорившую себя бесчестными действиями командиров и начальников, от которых зависело сражаться или сдаться на «милость» победителей.
Заботу об армии надо проявлять не на страницах газет
и журналов, жалея солдат, а отдавать предпочтение ей во время подготовки к войне еще в мирное время. Армия должна быть силой, способной защитить свой народ и границы его существования. Потерь будет тем меньше, чем лучше обучен будет каждый солдат и офицер, чем лучше они будут вооружены и обеспечены всем необходимым для боя и чем выше будут их морально-психологические качества, чувство долга, чести, достоинства и ответственности за судьбу своего государства.Все это создается и формируется в мирное время не пацифистскими речами, а всесторонней заботой правительства и народа о своей армии, пропагандой ее лучших боевых традиций и великой миссии защиты Отечества. Государство без хорошей армии — легкая добыча для желающих оторвать кусок территории, в чем вряд ли кто будет сомневаться. Сегодня — мир, а завтра?..
К счастью, в Русской армии сторонников «военного мужества и долга» всегда было большинство.
Заканчивая повествование о действиях забайкальских казаков в доляолянский период, необходимо отметить, что многие начальники в Русской армии свои просчеты оправдывали отсутствием точных разведывательных данных о японских войсках, и в этом якобы виноваты казаки, которые должны были эти данные добывать. Им вторили иностранные военные агенты при штабе Маньчжурской армии, не удосужившиеся хоть раз побывать в казачьем разъезде, прорывающемся через линию сторожевого охранения противника.
Генерал Гамильтон, описывая события Русско-японской войны в «Записной книжке штабного офицера», хвалит, как может, японскую разведку и ругает наших казаков.
А так ли это в действительности? Неужели наша войсковая разведка была так плоха? Неужели японская кавалерия добывала требуемые командованием разведывательные данные лучше казаков?
Приведенные примеры деятельности казаков и их командиров в течение 7-месячного хода войны наглядно доказывают, что при всех имевшихся недостатках казачьи разъезды по мере сил и возможностей эту задачу решали.
Выводы Гамильтона грешат перед истиной: во-первых, они однобоки; во-вторых, пристрастны; в-третьих, выгодны для него. Ни он и никто другой из критиков казаков не брали во внимание условия боевой работы казачьих разъездов. Достаточно сказать, что местность, на которой они воевали, представляла собой сплошной горный массив с хребтами, являющимися водоразделом огромного количества рек. Кроме того, горы вокруг хребтов разбросаны хаотично, перевалы следуют один за другим. Дорог, в прямом понимании этого слова, нет. Долины, по которым возможно движение войск, пересечены множеством рек, в сухое время проходимых вброд, но превращающихся в непроходимые бурные потоки в период дождей. По пешеходным тропам при преодолении перевалов приходилось спешиваться и двигаться по одному. По ним совершенно невозможно было двигаться обозу и артиллерии.
Противник надежно перекрывал сторожевыми заставами все удобные подступы к своим охраняемым войскам — но и то казаки умудрялись забираться в глубокий тыл японцев, терпели лишения, ранеными и больными попадали в плен, а то и просто гибли в какой-нибудь расщелине или в лесу от голода и ран, не имея возможности выйти к своим.
В то же время ни одного японского кавалериста в тылу наших войск никто не видел, а перед фронтом дальше своей пехоты они не заходили.
Таким образом, судить о японской войсковой разведке надо было объективно, она не заслуживала той похвалы, которую ей воздавали.