Забайкальское казачество

Генерал-адъютант Куропаткин поднимает коня в галоп и скачет навстречу идущему уже церемониальным маршем головному полку… становится сам во главе парада и ведет его мимо шеренги простых казаков, награжденных Георгиевскими крестами.

Пройдя вдоль всей шеренги… Куропаткин становится впереди своей свиты и пропускает мимо себя участвующие в параде части.

Первыми идут верхнеудинцы под командой бывшего конного гренадера полковника А. П. Левенгофа.

Маленькие косматенькие лошадки после шестимесячной службы в горах идут славно, бойко и ходко. Сотни хорошо держат равнение.

Едва прошла 1-я сотня… как вслед ей звучит команда „Песенники, вперед!“. Запевалы выскакивают вперед, и через мгновение звучит казачья песня.

За верхнеудинцами идут читинцы. За читинцами — аргунцы во главе с полковником Трухиным.

За полками пошли батареи: сперва казачья, потом конно-горная.

Все прошли, всех похвалил, всех поблагодарил командующий. Теперь очередь за теми, для кого был парад. Перестроившись повзводно, они проходят мимо командующего, грянули еще раз „рады стараться“ и рассыпались по полю на марш-марш, догоняя свои части.

Парад закончился. Командующий жмет руку генералу Мищенко, благодарит его за службу.

Обращаясь затем к ряду иностранных военных агентов, он говорит им по-французски: „Вы видели? Перед вами прошли части, которые без отдыха, без смены работали полгода. И они готовы работать снова“.

Представители иностранных армий, держа руки у козырьков, молчаливо наклоняют в ответ свои головы».

Сам генерал Мищенко, имевший орден Святого Георгия за поход в Китай, не был награжден, хотя менее заслуженные и менее известные генералы и офицеры, а то и вообще мало что сделавшие для России в этой «ненужной» войне, награждались щедро.

Куропаткин ревниво относился к славе и популярности генерала Мищенко, которой он пользовался у своих подчиненных в Маньчжурской армии. Личная скромность и независимость суждений, неумение подстраиваться под настроение начальника, несогласие по некоторым принципиальным вопросам с его мнением — другая причина холодного отношения Куропаткина к генералу Мищенко, в глаза называвшего генерала «наш милый Мищенко», а за спиной старавшегося всячески принизить его заслуги. Признавая, что отдельная Забайкальская бригада работала неутомимо и что ей он обязан ценными сведениями о противнике, Куропаткин, по словам генерала О.К. Гриппенберга, хотел отстранить Мищенко от командования «за чрезмерное утомление отряда».

Разлад между командующим и одним из его лучших генералов еще больше усилился после того, как на одном из обедов, куда был приглашен Мищенко, они не сошлись во мнении о русском солдате и офицере в эту войну.

Оправдывая свои постоянные неудачи, Куропаткин всю вину за это возложил на первых тружеников войны — солдат и офицеров частей, непосредственно сражавшихся с японцами, сказав, что он «ошибся в русском солдате и офицере: они стали хуже, слабее за 27 лет, истекшие со времени Русско-турецкой войны».

При общей угодливой поддержке и одобрении свиты Куропаткина этого вывода диссонансом прозвучали слова Мищенко о том, что причина неудач не в солдате и офицере, а в тех больших начальниках, которые руководят ими.

Личность Куропаткина как главнокомандующего и главного действующего лица Маньчжурской армии волновала не только газетчиков, критиков от разных политических движений, но и офицерский корпус, разделившийся по этому вопросу на два лагеря: одни ругали его, как только можно, другие видели в нем мудрого полководца, имеющего свой, никому не известный план ведения войны, а временные неудачи относили за счет других факторов, не связанных с именем Куропаткина.

Скромный армейский офицер, храбро воевавший в Русско-турецкую войну под командованием генерала Скобелева, отличившийся во время похода русских войск в Азию, поднявшийся до вершины военной власти в России, Куропаткин не оправдал возлагаемых на него надежд. Если большая часть офицеров и общественности встретила назначение Куропаткина главнокомандующим Маньчжурской армии с воодушевлением, то те, кто близко знал его, относились к нему отрицательно. Военный авторитет, генерал Драгомиров, назвал Куропаткина «…скрытой ловкой бездарностью».

К сожалению, в то время другой кандидатуры на этот пост не нашлось.

Его нерешительность в руководстве войсками, неумение организовать их взаимодействие, постоянные колебания при принятии решения, недоверие к подчиненным, неверие в русского солдата и офицера, мелочная опека, сковывающая инициативу командиров корпусов и отрядов, привели Маньчжурскую армию к Ляояну. Отступая к Ляояну не под воздействием превосходящих сил противника, а в результате ошибочного решения — дать генеральное сражение на его укрепленных позициях, Русская армия потеряла веру в победу, моральный дух ее был надломлен.

Полководец, который боится разумного риска, обречен на постоянные поражения. Таким был А.Н. Куропаткин.

6. Забайкальские казаки в боях под Ляояном

Решив дать под Ляояном генеральное сражение с целью, если не изменить ход ведения войны, то хотя бы прекратить дальнейшее отступление, русское командование заблаговременно подготовило три укрепленные оборонительные позиции: первая — арьергардная, вторая — передовая, третья (между ними. — Примеч. ред.) — главная.

Общая глубина трех позиций составляла 21–26 км. Каждая позиция в зависимости от своего предназначения имела соответствующее инженерное оборудование: от окопов неполного профиля и незначительных искусственных препятствий — на первой, до земляных фортов с гарнизоном в две пехотные роты, усиленных пулеметами, пушками и различными заграждениями («волчьими ямами», рвами, фугасами, проволочными сетями), — на главной.

В то же время фланги оборонительных рубежей не были обеспечены, поэтому противник мог обойти их, а район резервов у железнодорожной станции и сам город находились под огнем японской артиллерии.

К 10 августа русская Маньчжурская армия сосредоточилась на арьергардной позиции в 30 км от Ляояна, имея в своем составе Восточную и Южную группу войск, армейский резерв и отряды по охране флангов.

Численное превосходство было на стороне русских по всем показателям, кроме конной и горной артиллерии, соотношение которых составляло соответственно 1: 6 и 1: 4 в пользу японцев. Против 153 русских эскадронов и казачьих сотен японцы выставили 33 своих эскадрона, т. е. соотношение 4,5:1. Общее соотношение сил и средств составило к 10 августа 1,3:1 в пользу Русской Маньчжурской армии.