Забери мою девственность

— Ты знал, что у нас мало времени, и динамил меня три месяца. Как ты мог? Это бесчеловечно!

Я разворачиваюсь и бегу во двор. В подъезде прислоняюсь к стене, закрываю глаза и пытаюсь не умереть. Моя жизнь превратилась в руины, и я не знаю, как найти в себе силы, чтобы преодолеть эти чертовы два пролета лестницы.

Я иррационально чувствую себя преданной. Как будто в тот самый день, когда впервые увидела Ларина, мы дали друг другу брачные клятвы. И будто бы я их холила и лелеяла, а он их цинично растоптал.

Нахожу в себе силы и добираюсь до квартиры. Родители даже не просыпаются, и я чувствую себя одинокой и никому не нужной.

Как ни странно, вырубаюсь, как только голова касается подушки. День был слишком выматывающим.

Утром просыпаюсь в более устойчивом эмоциональном фоне, чем была накануне. Я трезва, поэтому пытаюсь трезво проанализировать ситуацию.

Ларин мне, по сути, ничего не обещал. Я сама нарисовала наше прекрасное будущее. Причем сделала это за пару часов в его постели. Наверное, это даже нормально. Вероятно, существует какое-то общее женское бессознательное, которое заставляет нас мечтать о семье с нашим первым мужчиной.

Ларин просто простимулировал это бессознательное тем, что был внимательным и милым. Не каждый бы позаботился о том, чтобы максимально обезболить первый секс девушки.

Я эту заботу осознала и по-женски поплыла.

Если же вернуться с небес на землю, то Ларин несвободен. Он никогда не собирался строить со мной никаких отношений. Для него все случившееся с нами никакое не волшебство, а банальная интрижка на пару месяцев.

И пора бы уже вспомнить, что я тоже не собиралась заводить отношения со своим первым мужчиной.

Поэтому.

Все прошло в полном соответствии с планом.

И, если вспомнить этот план, то я хотела, чтобы у моего дефлоратора были перспективы стать знаменитым. А это значит, что я должна горячо приветствовать амбиции Ларина, а не умирать, узнав о существовании этих амбиций.

Все по плану. Нужно почаще себе это повторять.

Боже, почему же от всего этого так больно. И так тягуче ноет сердце в груди.

Сидим с Пышкой в кафе после пар. Она каким-то образом напросилась на закрытую вечеринку к своему Рудову и разводит меня поехать с ней.

Дверь кафе открывается и заходит холеная девица. Я напрягаюсь, потому что моментально ее узнаю. Та самая возлюбленная Ларина.

Сазонова усаживается за свободный столик и пододвигает к себе меню. Я с беспокойством думаю о том, что она может здесь встречаться с Андреем. Внутренне готовлюсь к этой ситуации и к необходимости держать удар.

Вспоминаю старую избитость "что нас не убивает, делает сильнее" и думаю, что бред это все собачий. Удары только ослабляют и загоняют самооценку под плинтус.

— Тебе не нужно туда ехать, — твердо говорю я Юльке, — только представь, что будет, если ты снова увидишь его с другой.

В этот момент Сазонова поднимает взгляд от меню и замечает меня. Узнавание в ее глазах быстро сменяется злостью и решимостью. Девушка встает со своего места и направляется к нам.

Глава 19. Репутация

Тая

— Таисия Ставцева? — уточняет Сазонова.

— Вы не ошиблись, — говорю сдержанно.

— Мы уже как-то виделись. Я девушка Андрея Ларина, меня зовут Елена.

Киваю в подтверждение того, что информация принята к сведению. Не собираюсь делать вид, что мне приятно.

— Таисия, просто хотела вас проинформировать, что все это время у нас с Андреем были близкие отношения. Не советую вам тратить время на бесперспективную связь. Ларин скоро уезжает в Москву. Я еду с ним. Рано или поздно мы поженимся. Найдите себе кого-нибудь местного, с ним будет больше шансов.

Не смотрю на Сазонову, потому что моя горячая грузинская кровь требует сейчас же располосовать ей красивое лицо и выцарапать глаза. Всеми своими русскими ипостасями пытаюсь усмирить дикую кошку и не допустить кровопролития.

Хорошо, что готовилась держать удар. Держу изо всех сил.

— Елена, думаю, вам стоит разбираться исключительно в своих отношениях и не лезть в чужие, — отшиваю я Сазонову с ее бесценными советами.

— Хочешь войны, девочка? — прищуривает глаза Сазонова, — напрасно. Знаешь, в наше время социальной активности испортить чью-то репутацию дело пары дней. Отмываться потом придется всю жизнь.

Бросив угрозу, Сазонова разворачивается и покидает кафе.

— Почему ты не сказала ей, что вы расстались? — набрасывается на меня Пышка.

— Много чести. Пусть мучается, — фыркаю я.

Пусть поживет в таком же аду, как я в последние дни.

— Но она реально может исполнить свою угрозу, — волнуется Юлька, — она маркетолог. Для нее организовать твою травлю плевое дело.

— Ты знаешь, что мне все равно на общественное мнение. Близкие люди все это отфильтруют, а что там подумают некритичные индивиды вообще пофиг, — нервно передергиваю плечами, — к тому же сейчас инфопоток такой плотный, что вся эта травля на пару дней. Завтра все забудут и переключатся на следующую новость.

— Зря ты так, Тая. Общественное мнение — это не только сплетни кумушек на лекциях. Ты на работу потом как будешь устраиваться? Все, что сейчас посеет Сазонова, останется в сети, и всплывет в самый критичный момент.

— Юля, ты очень далеко заглядываешь, мы на первом курсе, — ржу я. — Если тебя так волнует моя репутация, обещаю тебе с первых призовых заказать специально обученных людей, которые удалят всю неприятную информацию.

— Ну да, очень разумно сейчас промолчать, чтобы потом тратить деньги, — недовольно ворчит Пыховцева.

— Это все гипотетически, — отмахиваюсь я, — не думаю, что она тоже жаждет тратить на меня деньги. Пару постов в соцсетях я как-нибудь переживу.

Пышка немного расслабляется, и я спешу перевести тему.

— Кстати, о призовых. Мне тренер дал список летних опен-турниров. Давай выберем, на какие мы с тобой поедем, — лезу в сумку и достаю распечатку.

— А Чехия есть? — интересуется Пышка.

— Чехии много, — киваю я. — Мне бы хотелось смотаться на турнир в Форни-ди-Сопра. Это середина июня. Как раз успеем сессию сдать.