Заберите вашего сына

«Ага, короче, он забил», — хмыкнул на том конце Ибрагим, отчего я внезапно разозлилась, подорвавшись и недовольно процедив:

— Неправда. Просто занят.

Ответ «ну, да» с легким ироничным подтекстом одновременно взбесил и заставил задуматься. Ведь есть доля правды в словах Ибрагима, что уже врать самой себе. Только все равно хотела защитить Доронова, несмотря на бесцеремонное отталкивание на второе место своих приоритетов. С одной стороны, понимаю: он сделал все, чтобы меня защитить и от его приезда сейчас ничего бы не изменилось. Завод терпит многомиллионные убытки, тысячи людей могут остаться без работы. Это не сказочка про Золушку, где герой бросается в пекло, наплевав на собственные обязательства — это жизнь, тут просто так ярмо не скинешь.

С другой, как все девочки, жаждала внимания. Оно было мне нужно ради ощущения равновесия, которое я ощущала только подле Амира. Мне было нужно ощутить его присутствие подле себя и просто побыть немного маленькой беззащитной девочкой.

Пока я бесцельно бродила по просторам интернета, мама шуршала на кухне, переговариваясь с бабушкой. Идти к ним не хотелось, как и вообще выходить из комнаты. Если проанализировать все, что произошло сегодня — это стресс. Равный тому, что испытала, увидев видео с Жанной. Пусть пистолет был бутафорским, но в достаточной степени натуралистичным. От этого стало страшно не только за себя — за близких, за любимых. Пока люди точно оголтелые снимали селфи на фоне полицейского «бобика», они не осознавали всего пережитого ужаса. Что я испытала за эти несчастные секунды.

Вновь провела пальцем по экрану. Задумчиво застыв и почти не видя невольно открытой статьи. Лишь услышав звук открываемой двери, очнулась и подняла голову, увидев маму с двумя кружками горячего шоколада и все теми же Рафаэло.

— Я с миром, — подняла она руки, пока я сверлила ее взглядом. Мама подвинула ближе кресло к моей кровати и поставила на него коробку конфет, а кружки на край стола

— Ты в порядке? — осторожно спросила меня, оглядывая с ног до головы. Мы, кажется, это уже проходили, когда она только прибежала с работы и бросилась меня обнимать, ощупывая каждый миллиметр.

Я кивнула, потянувшись за принесенными извиняющимися дарами и со вздохом надорвала упаковку.

— Знаешь, это все какая-то ерунда. — пробурчала я, сунув в рот, посыпанный кокосовой стружкой, кругляшек, с хрустом раскусывая его и наслаждаясь мягким сладким сливочным вкусом. Прислонилась к маминому плечу, взяв у нее из рук поданную кружку и с удовольствием сжала ладонями теплые керамические бока.

— Ничего не сходится и ничего не стыкуется. Я уже уходила и в начало, и в конец, но данных так мало. Придется тащиться завтра в библиотеку и рыться в старых записях. Должно же быть хоть что-то, — сама не понимала, зачем ей это говорю, но мне просто нужно было. Поделиться, попробовать услышать мнение со стороны или просто услышать себя.

Успокоиться, а затем вновь ринуться в бой. Я не знала, что хотела конкретно найти завтра в библиотеке, мне надо было заполнить неизвестные чем-то, дабы уравнение хотя бы выглядело решаемым. Но чем дальше я заходила в своем расследовании, тем больше убеждалась, что возможно мотивы зеленых касались не только участка продаваемой земли в заповедной зоне.

Мама молчала, задумчиво крутя в руках кружку. Я вздрогнула, услышав рядом шум и с кряхтением к нам присоединилась бабушка, оглядевшая нашу парочку с ног до головы.

— Ну, что кулемы сидите? — фыркнула она — проблему за вас кто решать будет?

— Бабуль, — поморщилась я, отпивая шоколад. — Мы же с тобой это еще с утра обсудили — надо идти в библиотеку и начинать там рыться.

Она как-то странно покосилась на меня, затем поджала губы и взглянула на маму. Не знаю, что они там обсуждали телепатически, но бабушка не выдержала первой, психанув на месте:

— Виола! Да скажи уже, сама же догадается!

Я непонимающе вскинула брови и отодвинулась от мамы. Взглянув на нее удивленно. Она тяжело вздохнула еще раз, отпила шоколад, а после кивнула на свой ноутбук, который я притащила с кухни после нападения.

— У меня на компьютере есть папка с документами под паролем «Личное», — чуть поморщилась, а бабушка рядом фыркнула. Я вскинула брови и пожала плечами, все еще не понимая, к чему идет речь.

— И?

— Помимо прочего, касающегося моей работы, там хранятся данные расследований твоего отца. Многочисленные вырезки, газетные выпуски и копии фотографий, которые забрали для расследования. Все то что я успела скопировать. Прежде, чем они их забрали, — махнула рукой и мои зрачки расширились от удивления. Я приоткрыла рот, едва не выронив кружку, отчего бабушка захлопнула мне его, ужарив под подбородком так, что зубы клацнули.

— Рот закрой — кишечник продуешь, — недовольно нахмурилась она, отводя взор, пока я переводила взоры с одной на другую.

Шестеренки в моей голове закрутились с бешеной силой. Мама редко говорила об отце, в нашей семье — это было негласным табу. Мне казалось все потому, что он нас бросил. Только теперь глядя на перекошенное лицо мамы, недовольный взор бабушки понимала — это все очень неоднозначно. По какой-то причине, много лет они хранили документацию отца, все то, чем он занимался при жизни и чем жил. От этой мысли, мое сердце забилось чаще.

— Мам… — выдохнула я, сжимая до побелевших пальцев кружку, судорожно соображая. — Там ведь… что-то есть?

— Много там есть, — пробурчала бабуля вместо молчавшей мамы. — Слишком много за что он поплатился…

— Мам, — голос у мамы задрожал, а сама она болезненно поморщилась. — Не надо сейчас об этом.

Моего отца нашли в багажнике его машины спустя год после того, как он внезапно исчез. В тот год стояла засуха, отчего болотистая местность изрядно измельчала. Отдыхающие туристы, изучающие леса, решили отдохнуть и разбить палатки. Я не знала, что случилось, но они смогли обнаружить автомобиль под водой и сообщить по возвращению в природоохранную службу. Труп был в багажнике с перевязанными руками и лодыжками. Из того, что я запомнила четко: он был жив, когда машина погружалась в воду. И пытался выбраться, но безуспешно.

Тогда мне все казалось нереальным. Мой отец не был человеком года или хорошим родителем. Я его почти не помнила, однако он был человеком, желающим знать правду. И точно не заслуживал подобной смерти.

— Твой отец занимался расследованием махинаций нескольких высокопоставленных людей и их организаций. В том числе «Зеленый слон», — прерывала напряженную тишину мама, продолжая сверлить стену напротив себя. — Из того, что я успела тогда изучить, у него был информатор из этого круга. Не слишком большого чина человек, но вертящийся в этой среде.

— А имя? — затаив дыхание, выдохнула я, поймав на себе мамин задумчивый взор. Она с минуту молчала, подняв голову к потолку, пытаясь припомнить. От этого уже я нетерпеливо заерзала, за что словила шлепок по заднице от бабушки.

— Ну-ка, сиди смирно, — рыкнула она.

— Афганец или что-то такое, — поморщилась мама. — Или чеченец… Что-то связанное с этими военными конфликтами. То ли старый друг, служивший там, то ли кто…

У меня в голове будто щелкнуло. Воспоминания дурацкого звонка и странный позывной, который тогда показался мне совершенной глупостью.