Заберу тебя, девочка

Машина вовремя останавливается у дома и мама быстро выходит, хлопнув дверью.

Я же сижу опешившая от ее поведения. Что это вообще значит?

Меня игнорирует родная мать. И я не понимаю, чем умудрилась за это время провиниться перед ней, что она так со мной. Либо как с непокорной, либо как с умалишенной.

Тем временем день перетекает в вечер. Я закрываюсь у себя в комнате. Голова еще дает о себе знать. Поэтому никаких резких движений. Падаю в свою постель и, зарывшись в подушки, даю волю слезам. Мне плохо. Очень плохо. Мне кажется, я медленно умираю, распадаюсь на кусочки. Без него я не чувствую себя целой.

Меня зовут ужинать и оповещают, что отец вернулся. Кое-как сгребла себя с постели и умылась, приводя лицо в порядок. Нос распух, кажется, он и не возвращается к прежней форме от постоянных моих слез. Веки отекли. И вообще, та еще красавица. Увидел бы меня такой Макар, думаю, испугался бы.

Я спускаюсь в столовую.

— Рената, — папа идет ко мне навстречу с распростертыми объятиями.

Я настороженно в них ныряю и зажмуриваюсь. Словно жду какого-то подвоха.

— Как ты? Мама сказала, что тебе уже лучше, — отец заглядывает в глаза. — Ты снова плакала?

— Пап, мне нужно с тобой поговорить, — прошу его.

Отец с недоумением смотрит на меня, сводит брови. Вздыхает так, словно жутко устал. Словно весь день на плечах носил тяжелейший груз.

— Я немного не в форме, — начинает юлить.

— Это важно, — настаиваю я. — Для меня очень важно. Но, видимо, только ты сейчас можешь мне помочь.

— За ужином, детка. Сможешь задать свои вопросы. Я жутко голоден. А потом я снова уеду, — поглядывает на часы. — У меня вызов, по делам, — уходит от четкого ответа.

— Со мной хотел поговорить следователь, — начинаю между делом, ковыряя вилкой в тарелке.

Аппетита как не было, так и нет. Кусок поперек в горле становится.

— Это не твоя головная боль, дочь, — отрезает кусок мяса, четким движением ножа. — Не стоит волноваться.

— Я могла бы помочь, — выдаю осторожно.

— Этот вопрос закрыт, — отвечает резко.

Я замолкаю. Понимаю, что мне ничего не выведать у родителей. Они словно решили меня оградить от всего.

Мне нужно каким-то образом, не знаю еще каким, найти того самого майора.

Дан. Так его называл Макар. Данила, кажется. Но фамилии я его не знаю. Вообще реально найти человека с таким количеством информации о нем? Да и к кому обратиться?

Специальная группа. Какая, для чего… Я ничего не знаю.

— У нас появилась охрана? — решаюсь снова заговорить.

— Она и раньше была. Просто ты не замечала, — снисходительная улыбка на губах отца.

Видимо, я много чего не замечала раньше. И натянутости в отношениях родителей, что сейчас режет глаза. И их отношения ко мне…

Откладываю вилку и поднимаюсь из-за стола.

— Спасибо, я наелась. Пойду к себе. Голова немного болит.

— Ты ничего не поела, — мама хмурится. — Но раз голова болит, иди отдыхай. Завтра тебе на прием к психологу, — заявляет она.

— Я оставлю вам машину с водителем, — отвечает отец.

— И мне нужен телефон, — оборачиваюсь у дверей.

— Зачем? — спрашивает отец.

— Я хочу позвонить подругам. Встретиться с ними или пригласить сюда, — вру. Мне не до подруг. Мне нужен Интернет.

— Завтра решим этот вопрос, — отвечает отец.

А мне больше и сказать нечего. Поднимаюсь к себе.

В спальне я первым делом кидаюсь искать свой айпад. И почему я сразу про него не вспомнила? Но не могу найти его. Меня намеренно лишают связи с внешним миром? Или как это понимать? Ведь раньше никогда такого не было. Мама никогда не рылась в моих вещах. И я точно помню, что планшет был именно в этом ящике моего стола.

Вдыхаю поглубже и медленно выдыхаю. Не хватало, чтобы меня накрыла паника.

Глава 16

Рената

Я не знаю, как прошла эта ночь. Словно в бреду. Мне снились кошмары, я то и дело просыпалась. Стоило только закрыть глаза, сразу же вижу, как в него стреляют. Я снова и снова переживаю один и тот же ужас. Кажется, все ощущения еще больше обострились. Я словно там нахожусь. Вижу его… Взгляд его. Словно он уже все понимал, что не сможет противостоять им.

“Дом сжечь” — звучит на повторе у меня в голове.

Я не могу вспомнить лица этого человека. Но я помню, что Макар его узнал.

Мои мысли путаются. Кидает то в одно, то в другое. Я морально истощена. Мне хочется исчезнуть, раствориться…

— Рената, — доносится голос. — Рената, — меня трясут за плечо.

Я не могу открыть глаза.

— Рената, проснись, — меня бьют по щеке и я резко открываю глаза. — Напугала меня, — рядом сидит мама и обеспокоенно на меня смотрит.

— Зачем бьешь?

— Я не могла тебя разбудить, — хмурится. — Время уже. Машина скоро подъедет, а мы еще не собрались. А тебе нужно обязательно позавтракать.

Я собираюсь. Натягиваю на себя джинсы, толстовку. Собираю волосы в пучок. Никакого макияжа. Синяки под глазами заметно проступили. Щеки впали. Мне все равно. Красоваться нет для кого.

Спускаюсь. Тыкаю пару раз вилкой в сырники. Пью сок.

— Я готова, — отчитываюсь перед мамой.

Она критичным взглядом меня оглядывает, морщится. Да, видок мой тот еще. Но я не хочу другого.

— Хорошо, — видимо, понимает, что меня сейчас не заставить ни переодеться, ни доесть завтрак.

Дорога до города проходит быстро и в тишине. Машина паркуется у большого медицинского центра.

— Мы к психологу или психиатру? — разглядываю вывеску клиники.

— Чувство юмора осталось, уже хорошо, — усмехнулась мама и я плетусь за ней, плотнее запахивая куртку.

На улице светит солнце и даже пригревает. Но я ужасно мерзну.

* * *

Дни закрутились в жуткой карусели. День сурка. Изо дня в день. Одно и то же. Только разница лишь в поездках к психологу. Сеансы три раза в неделю. Я научилась говорить то, что от меня хотят услышать. Я научилась притворяться и держать свою боль в себе, никому не показывая. Я стала скрытной. Улыбка прицепилась к моим губам. Научилась врать. И в один из походов к психологу мне разрешили вернуть телефон.