Заблудшие

***

Вы когда-нибудь видели, как садится солнце в феврале? Оно, кажется, ест горизонт, прикрываясь саваном из серо-бронзовых облаков, будто стыдясь самого себя.

Адамс стоял у окна своего кабинета, рассматривая вид из окна. Суровый и спокойный город. Ничем не примечательный и особенный. Современный и историчный.

– Ты звал меня? – Вырывал его из размышлений Лютер.

– Фил! – Натянуто улыбнувшись, протянул ему руку Джон.

Писатель, кажется, нехотя пожал ее и погрузился в кресло у его стола.

– Что ты хотел?

– Мой человек ездил в резервацию. Кстати, твоя журналистка, все же пробралась к ним. – Горько усмехнулся он.

Лютер отмахнулся от этого комментария.

– Что она узнает? Что я проходил обряд у старухи?
– Он безразлично поморщился. – Да пусть хоть переедет туда навсегда, большего она не узнает, я тебе уже говорил.

Адамс задвинул жалюзи, сел за свой рабочий стол и откинулся в кресле.

– Они все еще сопротивляются. – Удрученно заметил он. – Как твоя цель?

Лютер покачал головой.

– Никак. – Он взял в руки рамку с фотографией отца Джона и уставился на изображение старика. – Я жду твоего действия. Как твоя мать? – Неожиданно перевел он тему.

Адамс состроил страдальческое выражение лица.

– Хуже. Даже Белая лилия не может помочь.

– Она не всемогуща. – Безразлично заметил Лютер.

– Ты обещал, что она поможет. – С укором сказал ему Джон.

Лютер поставил фотографию на место и посмотрел на собеседника.

– Ты слишком много ответственности возлагаешь на меня. Нет, чтобы подумать о себе и своей роли во всем этом. – Обвиняюще проговорил он.

Адамс сощурился, не соглашаюсь с заявлением мужчины, но говорить ничего не стал.

– Я думаю, нам кто-то мешает. Кто-то настойчиво провоцирует индейцев на сопротивление. Они, кажется, знают наперед, что мы хотим сделать.

Лютер удивленно посмотрел на Адамса.

– Но это значит…

– Значит, что кто-то нас сдает. – Закончил за него Джон. – Причем их своих.

– У тебя есть догадки? – Поинтересовался Лютер.

Адамс покачал головой.

– Ничего определенного, но я предполагаю, кто это может быть.

Фил посмотрел на него пристально, будто читая его мысли.

– Мы думаем об одном и том же человеке?

– Генри Меерсон. – Кивнул Джон.

***

Пока агенты встречались с психиатром, комиссар Лафарг занялся поиском того незнакомца, который посещал убитого пастуха накануне. Выяснить это оказалось не сложно. Сам Хепи Уайта назвал его имя, плюс ко всему оказалось, что незнакомец учился вместе с Кайлом Уайта, да и автомобиль на котором он приезжал к пастуху был зарегистрирован на «АдамсКультуралИндастригс», что безоговорочно подтверждало его нынешнее место работы.

Встреча была назначена неподалеку от главного офиса компании в центре Тусона. Кафе в обеденный час было забито и комиссар хотел уже развернуться и уйти, предложив Меерсону, увидится в другом месте, но к нему вовремя подошел администратор кафе, заметивший замешательство комиссара и сказал, что для него и мистера Меерсона заказан специальный столик.

Лафарг удивился, но прошел вслед за администратором в закрытую комнату в конце обеденного зала. Видимо Генри был особо важным гостем, раз ему оказывалась подобная честь.

Спустя минут десять появился и сам Генри в серо-серебристом костюме, кипельно-белой рубашке, сиреневом галстуке и кожаных белых ботинках. Качество его одежды и весь внешний вид не смутили Лафарга, хотя его потертое пальто землистого цвета, слегка помятые брюки, широкий пиджак и жилет с пятнами утреннего кофе явно не выигрывали на фоне Меерсона. Но комиссар уже привык, что зачастую его подозреваемые или свидетели оказывались богаче, стройнее и красивее его, правда не всегда умнее, за счет чего комиссару и удавалось поднимать свою самооценку, и чем скорее он мог привлечь подобного холеного паренька к ответственности, тем выше эта самооценка поднималась.

Собеседник комиссара был молодым человеком примерно метр девяносто ростом и около девяносто трех - девяносто пяти килограмм веса. Его густые каштановые волосы были тщательно приглажены и уложены гелем. Он весь так и источал благоухание, обеспеченность и уверенность. Он по-хозяйски сел за столик а и только после беглого просмотра меню заговорил:

– Итак, комиссар, я слушаю.
– У него был низкий грубоватый голос с хрипотцой, но это могло бы придать ему особого шарма.

– Я начну с главного – сегодня утром мы обнаружили тело пастуха-индейца – Хепи Уайты. – Комиссар замолчал, чтобы уловить реакцию собеседника. На этот раз мужчина несколько растерялся и не таким твердым голосом спросил:

– Как его убили?

– В своем вагончике. Ударом в висок.

– Что? Это не сделали те же кто и убил других, ну, Вы понимаете.
– Отрывисто спросил Генри.

Комиссар покосился на подошедшего официанта и дождался когда Меерсон отправит того восвояси.

– Нет. Но с чего Вы взяли, что его должны были убить именно те же преступники?

– Он говорил, что нашел у себя на пороге цветок…этот…как его там… - Меерсон щелкнул пальцами, ища подсказки.

– Пейот. – Кивнул комиссар. – И из этого Вы сделали вывод, что он должен умереть?

– Он боялся этого. – Немного успокоившись, ответил Генри.

– Вы для этого приезжали вчера к нему? – Поинтересовался комиссар.

– Для чего? – молодой человек несколько растерялся. – Нет. Нет. Он просто…я …я помогал ему. Деньгами. После смерти сына ему было тяжело. Я иногда навещал его. Просто чтобы сгладить его одиночество.

– Ясно…

Комиссар видел, что мужчина нервничает, но связывал это с неожиданной и горестной новостью. Меерсон действительно дергал ногой под столом и с некоторым нетерпением отвечал на вопросы Лафарга, но, всегда не задумываясь, уверенно и твердо.

– Как часто Вы бывали у Уайты?

– По-разному. Раз в два-три месяца. Может чаще.

– От него узнали о происходящих убийствах?

– Нет. Из газет. Он только добавил красок. – Генри слабо усмехнулся, вспоминая бурную фантазию своего знакомого.

– Ясно… - Протянул Лафарг. – Он говорил о чем-нибудь, что вызвало бы подобное происшествие?

– Что-нибудь, за что его убили бы? – Переспросил Меерсон. – Говорил о хопи, о какой-то старухе, о незнакомцах, посещавших общину, еще о чем-то, но я толком не слушал. Не обращал внимания. Думал, опять сочиняет.