Забор из волшебных палочек

— Заноси!

— Помог бы, — ворчал Маркиз, войдя в роль, — хоть дверь бы, что ли, подержал…

— Ты, дядя, новенький, что ли? — пригляделся охранник.

— На старенького, — буркнул Маркиз, запыхаясь.

Клетки были страшно неудобными, да еще вредные сороки норовили клюнуть в руку. Маркиз нарочно делал все медленно и дождался, что охраннику надоело за ним наблюдать, и он ушел. Леня доставил последнюю клетку и скользнул по коридору в противоположную от двери сторону.

В помещении было тихо, только издалека доносился ровный голос, который, судя по интонации, с кем-то беседовал по телефону. Леня наугад раскрыл первую дверь, там оказалось подсобное помещение, набитое разным хламом. Голос, однако, стал слышнее, тогда Леня протиснулся между ломаным круглым столиком, пыльным неподъемным фолиантом и какими-то узлами, едва не своротил чугунный треножник и замер возле узкого окошка. Окошко, как бывает в старых домах, выходило не на улицу, а в соседнее помещение. Очевидно, прежним жильцам квартиры оно создавало некоторые неудобства, поэтому когда-то было заколочено досками. Но сучок вывалился из старой доски, и Леня приник глазом к дырочке.

Он увидел светлую комнату, из предметов мебели в ней были обычный письменный стол и массивное кресло, обитое черной кожей. На столе стояла большая клетка, где помещались три сороки. В кресле сидела женщина — не молоденькая, но и не старуха, и говорила сорокам звучным, несколько хрипловатым голосом:

— Так, мои милые, а теперь повторим урок. Начали!

Леня не верил своим глазам. Сороки по команде дружно вылетели из клетки и уселись рядышком на подоконнике. Затем каждая по очереди подлетала к креслу и садилась на спинку, как любит делать попугай Перришон. Но попугай это делает только по собственной охоте, сороки же подчинялись приказам.

— Умницы, — ласково приговаривала женщина, — молодцы девочки… Теперь продолжим.

Сороки снова залетели в клетку, а женщина встала и подошла к окну. Стало видно, что она необычайно высока ростом.

Одета она была просто — в черную трикотажную блузку и свободные брюки, одежда сидела на ней отлично. Маркиз вспомнил, как охарактеризовал ее водитель — «из себя видная». Гордая посадка головы, пышные черные волосы, звучный голос… Женщину можно было бы назвать красивой, хотя красота ее не привлекала, а скорее отталкивала. Было в ней что-то неприятное, зловещее.

Женщина положила на подоконник блестящее колечко и хлопнула в ладоши. Тотчас одна из сорок вылетела из клетки, схватила колечко и поднесла его женщине. Тот же номер проделали остальные две, только последняя сорока слегка замешкалась перед тем как отдать кольцо, очевидно, ей жаль было с ним расставаться. Тогда женщина осторожно отняла кольцо у сороки и взамен его вложила в клюв плотно сложенный кусочек блестящей фольги.

«Ну и ну! — дивился Леня. — Вот так номер! Тетка-то дрессировщица, ей бы в цирке с сороками выступать! Хотя в цирке конечно она столько денег не получит…»

Вдруг женщина насторожилась и повернула голову в его сторону.

— Кто здесь?

Маркиз неслышно отступил от окна и представил себя вторым чугунным треножником. Или фолиантом, хотя лучше не надо, черт знает, что в этом фолианте написано… Неужели проклятая баба умеет читать мысли?

Сороки заволновались, застрекотали, залетали по комнате.

— Тише, тише! — Женщина отвлеклась, и Леня выскользнул из кладовки, сделав самое протокольное выражение лица.

Все-таки он столкнулся с ней в коридоре.

— А кто мне накладную подпишет? — заорал Маркиз, не дожидаясь, пока его спросят, какого черта он тут шляется. — Сами сорок требуют, а сами и не чешутся…

Он вспомнил, что водитель советовал женщине не хамить и поскорее выхватил свою бумажку, стараясь не встречаться с ней глазами. На обратном пути голова все-таки разболелась.

* * *

— Не взял? — мрачно осведомился директор, неприязненно глядя на своего подчиненного.

— Не взял, Сан Саныч! — с тяжелым вздохом ответил тот, опустив голову. — Мне и Сидорчук говорил, что он не берет!

— Да такого быть не может! — заревел директор, как медведь гризли, не вовремя разбуженный пьяными геологами. — Чтобы инспектор пожарного надзора не брал взяток?

Да это просто фантастика какая-то! Звездные войны! Ночной дозор!

— Сан Саныч, я сам сперва не поверил! Я Сидорчуку то же самое сказал — не может такого быть! Все берут, а уж пожарные инспектора — в первую очередь! Но этот — не взял! И еще под суд меня отдать пригрозил! Хорошо, свидетелей не было!

— Может, Барыгин, ты как-нибудь… того.., неделикатно?

— Да Сан Саныч! — взвыл Барыгин. — Вы меня сколько лет знаете?

— Столько не живут, — мгновенно откликнулся директор.

— Вот именно! Уж я ли не умею взятки давать? Я на этом деле собаку съел, и какую! Не мопса, не фокса, а как минимум сенбернара! Кому я только не давал! И все брали, а этот — уперся…

— Может, это он потому что новый.., необстрелянный еще… предположил Сан Саныч.

— Сан Саныч, прибыли! — раздался из переговорного устройства голос секретарши Карины. — Въезжают на территорию!

— Придется отдуваться за тебя, Барыгин! со вздохом проговорил Сан Саныч, выбираясь из-за стола.

Сан Саныч уже много лет руководил маленькой фабрикой деревянной тары, расположенной на северной окраине Санкт-Петербурга. В прежние времена деревянная тара пользовалась большим спросом, и Сан Саныч жил безбедно, крошки с его стола перепадали и подчиненным. В мутные времена перестройки он успел приватизировать родное предприятие, надеясь, что будет неплохо обеспечен в старости. Однако в последнее время спрос на продукцию фабрики резко упал, и основным источником доходов самого Сан Саныча и его непосредственного окружения стала сдача в аренду производственных площадей под склады, автомойки и прочие сомнительные предприятия. С арендаторами то и дело возникали разные проблемы, и вот совсем недавно в одном из складов возник пожар. Пожар был небольшой, потушить его удалось своими силами, но по факту возгорания был составлен акт, и вот теперь приехал районный инспектор пожарнадзора с целью серьезной проверки.

И что самое ужасное — инспектор был новый, никому не известный, и попытка сразу же умаслить его взяткой потерпела провал.

Сан Саныч, гордо неся впереди себя круглый начальственный живот, приблизился к проходной, возле которой стоял рядом со служебной машиной шустрый мужичок с нехорошим въедливым взглядом.

— Директор? — осведомился пожарник, уставившись на Сан Саныча.

— Ну директор!

— Показывайте свое хозяйство!

Пожарный обошел всю территорию фабрики, заглянул в каждый склад, залез на леса, окружавшие ремонтную мастерскую, заглянул даже в фабричную столовую. И все время что-то записывал в своем блокнотике. Настроение у Сан Саныча, и без того скверное, портилось все больше и больше. Он чувствовал, что не отделается обычным штрафом.