Забвение Миров

В целом жители Аркса неплохо обеспечивали себя. Сахар добывали из тростника, который выращивали на юге ближе к морю, соль – на морских отмелях, соскрёбывая и высушивая. Сливочное масло били по старинке, сметану получали путём выдерживания сливок в прохладном месте, варили сыр из творога, который делали на закваске из чёрного хлеба. Чай выращивали совсем рядом – на склонах сопок. Обычные продукты: картофель, рис, гречку, томаты, тыквы, огурцы – выращивали на полях, как пшеницу, рожь и овёс. Мельниц как таковых не было, каждый покупал зерно и молол при помощи больших городских жерновов, которые в движение приводили несколько мулов. Город брал за это небольшую плату зерном, которое мололи и складывали в хранилище. Закрома Самри – это гарантия выживания, каждый, кто платил цену, понимал это. Случалось, что Смертаки выжигали полностью посевы, и тогда город открывал свои хранилища, раздавая зерно нуждающимся для еды и посева.

В Самри не использовали деньги или драгоценные металлы, вместо них был натуральный обмен, те, кто не мог в нём участвовать, расплачивались маленькими речными жемчужинами, которые добывали в реке неподалёку. Из драгоценных металлов и камней делали украшения, которые закаляли в драконьем пламени и носили в качестве знаков отличия Драконы, а также дарили особенно отличившимся людям и считали реликвиями. В первый год пребывания Киры на Арксе «красным» и «чёрным» случился прекрасный урожай фруктов, поэтому они с Павлом смогли участвовать в натуральном обмене. Для Киры были выменяны прекрасная душегрея*** и сапоги из драконьей кожи. Павел же приобрёл себе куртку, в которой особо не нуждался, но носил скорее «по традиции» и привычке, чем для тепла.

Летний домик тоже преображался и наполнялся уютом. Оружейная была разобрана и переделана в кабинет для приёма беременных. Кабинет обустроен как дополнительная комната с диванами и креслами. Гостиная поделена на две зоны: столовую и кухню с печью.

Отношения Павла и Киры за год стали стабильно доверительными, любовь, что соединяла их, всё же взяла верх. Беззащитной, доброй и наивной Киры, в которую он когда-то влюбился, больше не существовало, вместо неё была сильная, независимая и немного саркастичная мать-одиночка, закалённая воспитанием маленького Дракона. Она стала умнее, жёстче, сильнее морально. И Павел научился жить с новой зрелой женой, которой не нужны его защита и покровительство. Кира тоже научилась жить с новым Павлом и его драконьей сущностью. После всего произошедшего их отношения стали только крепче. Они не расстались, хотя могли бы, а попробовали преодолеть разногласия, впрочем, как любые взрослые адекватные люди. Гохус счастливо потирал руки, надеясь, что примирение супругов принесёт свои плоды, и рано или поздно Кира родит нового Королевского Золотого. Киру и Павла он, конечно же, спросить забыл. Кира тихо посмеивалась и подмигивала мужу. Конечно, откуда древнему Дракону знать о современных методах контрацепции другого мира.

Зима в Самри была тёплой и снежной, сильных морозов не наблюдалось. На «Золотого» Кира наблюдала прекраснейшее солнечное гало, которое здесь именовали «оком Дракона». Это действительно напоминало зрачок, радужку и тонкий обруч золотого сияния, которое она наблюдала в глазах своего мужа. Жители Самри не праздновали Новый Год в привычном смысле, это был день «Золотого», поэтому центральной фигурой на этом празднике был Королевский Золотой. Они наряжали дома венками из елей, выкрашенными в золотой цвет, готовили блюда из риса и изюма, несли подношения в собор к алтарям павших, освещая себе путь лампадами. Своё шествие жители Самри сопровождали пением, восхваляющим выживших и оплакивающим павших.

Следующая весна принесла трёх новообращённых Драконов, а Смертаки забрали восьмерых. В приступе ярости Кира рассекла себе руку оседлала молодого, не допущенного к битве, Дракона и отняла энергию у пятерых мертвецов, освобождая по меньшей мере душ сто разом, она не считала. С тех пор она больше никогда их не считала…

Пятого числа первого синего спустя год восемь месяцев и десять дней пребывания Киры на Арксе у неё появилась надежда…

Павел забежал в дом, стягивая с себя сапоги и одежду, наскоро заталкивая их в рюкзак.

– Милая, скорее летим, у нас гости.

Кира озадаченно уставилась на мужа.

– Скорее, – поторопил он жену. – Они, кажется, с другой стороны.

С какой именно стороны, он не уточнил. Кира набросила на себя душегрейку, надела сапоги и вышла на крыльцо. В небе к Самри летели три Дракона: белоснежный, как только что выпавший снег, серебряный, словно кто-то разлил на его чешую ртуть, и бело-серебряный с «тигровым» узором. Скорее всего, это была семья. Никто никогда прежде не видел Драконов такого окраса. Нагой Павел выскочил на крыльцо и передал рюкзак жене, пробежал по снегу босыми ногами к озеру и обратился. Кира быстро вскарабкалась ему на шею. В Самри уже били тревогу.

Когда Кира и Павел долетели до города, щит уже был активирован, на крыло поднялись тройка чёрных Драконов и красный Гохус. Они не спешили нападать, пришельцы тоже присматривались, зависнув над городом.

– Alors qui est tu que per quando ti servono?**** – громогласный голос Гохуса звучал взволнованно.

Кира почувствовала, как Павел под ней напрягся всем телом, он был готов к атаке.

Этот глубокий женский голос Кира узнала бы из тысячи…

– Fugiebant de captivitate si interrogationem tabernacula,***** – сказала она на чистом всеобщем.

– Маша! – голос Павла опередил её собственный.

– Пашка! Кира!

– Sui,****** – бросил Павел другим Драконам.

Белый Дракон приземлился, а рядом с ним серебряный и только «тигровый» не спешил. Белый Дракон тут же обратился в Машу, а серебряный – в молодого мужчину миловидной ангелоподобной внешности. Маша пискнула и постаралась прикрыть сумкой, в которую вцепилась намертво, стратегически важные места, мужчине в этом отношении было проще. Когда лапы Павла коснулись земли, Кира тут же съехала с его спины и стянула рюкзак со спины, оставила длинную рубаху мужу, незнакомому мужчине же бросила шаровары. Гохус приземлился рядом, но менять ипостась не спешил.

– Она просто в первый раз, – Маша смотрела на бело-серебристого Дракона. – Давай, не бойся, солнышко, это свои, – ласково зазывала она уже на русском.

Бело-серый Дракон недоверчиво озирался по сторонам, но, видимо, Маша входила в круг её доверия, поэтому самка спустилась и обернулась…

Белокурая зеленоглазая красавица взвизгнула, густо покраснела и спряталась за Машу. Кира увидела в ней нечто неуловимо знакомое. Может, вьющиеся волосы или глубокие зелёные глаза, может, контур лица или острые поднятые уголки губ, а может, маленький носик, который она наблюдала на лице своей лучшей подруги? Девушка удивлённо посмотрела и узнала Киру…

– Тетя Кира!

– Алиса? – переспросила Кира и захлопала ресницами, не веря своим глазам.

– Да…

Кира скинула с себя душегрейку, а следом накидку, купленную в её первый день на Арксе, и прошла к Алисе. Она накинула ткань на нагое тело девушки. Драконы не мёрзли, но чувство стыда атрофировалось, разве что у Гохуса и Эхо.

– А мне? – спросила Маша, надеясь прикрыть свою наготу.

– Ты Дракон, нагота для тебя должна быть естественна, – Павел рылся в рюкзаке.

– Хам! – выпалила Маша, надувая губы. – Эксгибиционист!

– Где моя куртка? – спросил Павел, игнорируя оскорбления Маши.

– Там, где ты её бросил, – ответила Кира.

– А где я её бросил?

– Скорее всего, в доме.

Кира протянула Маше свою душегрейку, которая скрыла её оголённые ягодицы, чем та была крайне довольна.

Павел подошёл к молодому мужчине, чтобы представиться.

– Павел.

– Кирилл, – мужчина протянул руку Павлу, чтобы пожать её.

Павел посмотрел на его руку, но свою не протянул.

– Я бы на твоём месте подумал, – пояснил он. – В нашем мире пожать руку золотому Дракону значит отдать ему свою верность, встать под его начало, связать себя ментально со стаей.