Забыть адмирала!

Но ещё была и далёкая Камчатка. Овладение русским форпостом на севере Великого Тихого океана сулило союзникам просто несметные богатства. Именно за этим бороздили далёкие моря великие Кук и Лаперуз, хотя и вошли в историю капитанами-гуманистами. Географические открытия нужны были учёным, а государствам нужны были колонии - драгоценности, сырьё, рабочая сила и всё остальное, о чём в своё время доходчиво писали Маркс и Энгельс, и чему трудно возражать. На карте XIX века почти всё окрашено в зелёный и сиреневый цвет - всё английское и французское. Испания с Португалией к тому времени уже основательно ослабели. Справедливости ради отметим, что укрепление России на Дальнем Востоке тоже следует назвать колонизацией, поскольку речь шла о прямом присвоении богатств этого удивительного края, и без притеснений местного населения (подчас весьма кровавых), увы, не обходилось. Другое дело, что русские никогда не опускались до рабства и везде старались жить с аборигенами мирно. Но справедливость распределения колоний между державами вызывала в Британии сомнение. Им срочно нужен был передел.

Именно поэтому дважды, в 1826 и в 1827 году, в бухту Авачи заходил английский шлюп "Blossom" (расцвет - англ.). Знаменитый путешественник, храбрый капитан Фредерик Уильям Бичи, искавший Северо-Западный Проход со стороны Тихого океана, зашёл в Петропавловск, но не просто зашёл, а впервые составил по-настоящему подробную карту всей бухты, тщательно промерив глубины, зарисовав все тонкости береговой черты и направления течений, детально ознакомившись с условиями жизни на Камчатке и лично убедившись в несметных богатствах полуострова. Ещё был француз, будущий адмирал Дюпти-Туар, на фрегате "La Venus" (Венера - франц.); своей официальной миссией он назвал предложение начальнику Камчатки Шахову установить памятник Лаперузу, словно не было для этого другого способа, кроме как совершить с этой целью пол-кругосветки. Да и где это видано - решать подобные вопросы на уровне губернатора далёкого края, минуя соответствующий государственный департамент... Дюпти-Туар даже вручил Шахову эскиз, попросил о совместной прогулке - мол, присмотреть подходящее место - а заодно зарисовал план города, посчитал запасы и промерил глубины перед входом в Ниакину губу (так в XVIII веке называлась Петропавловская гавань). Шахов был не на шутку встревожен учтивой наглостью Дюпти-Туара, да так, что вообще позабыл про злополучный памятник, и когда по напоминанию французского правительства через Санкт-Петербург его всё же поставили 5 , то все расходы отнесли на счёт незадачливого начальника Камчатки, которого нашли дослуживающим свой срок совсем в другом месте, и который был искренне тому изумлен. Но это уже другая, хоть в чём-то и анекдотичная, история... Зато Шахов, вообще-то не ахти как много сделавший для Камчатки, умудрился попасть на все иностранные морские карты: отныне мыс Сигнальный, на котором традиционно устраивался наблюдательный пост, на них именовался Schackoff's Point - мыс Шахова.

5

Памятник был поставлен в 1843 году начальником Камчатки капитаном 2 ранга Страннолюбским. Несколько пострадавший при описываемых событиях, он был восстановлен Б. Дымбовским в 1882 году, а в 1892 году экипаж крейсера "Забияка" установил новый памятник, который в 1935 году был перенесён на улицу Ленинскую, где и стоит поныне.

В остальное время Петропавловск всё больше посещали американские китобои, хотя разномастные торговые корабли также не оставляли Камчатку стороной - слухи о её богатствах ширились. А когда Крымская война уже кипела вовсю, в самом начале 1854 года, едва разогнало лёд, заявился в Авачинскую губу английский вооружённый купеческий корабль под американским флагом; естественно, вышел скандал, и обозлённый капитан Торнтон был вынужден поспешно убраться восвояси. Тут нелишне будет сказать, что вешать чужие флаги на свои гафели в целях маскировки для воинствующей Англии было делом привычным, и камчадалы имели возможность убедиться в этом аж трижды.

* * *

О том, что война уже объявлена, на Тихоокеанском театре военных действий узнали, как и полагается, в последнюю очередь. Союзная эскадра - точнее, главные её силы - стояла в перуанском порту Кальяо, где оба адмирала коротали время за обсуждением тактики предстоящих боевых операций. Странно, но главнокомандующий объединённой эскадрой Дэвид Прайс настаивал на завоевании господства на море, для чего предлагал грабить и топить все русские суда подряд, хотя с самых юных лет (мы ещё увидим позже) считался и являлся большим специалистом по взятию береговых укреплений. Мастер же линейного морского боя француз Де Пуант, напротив, предлагал брать подряд все русские форпосты на Тихом океане один за другим. При этом оба чувствовали близость войны, но официального уведомления ещё пока не имели. Весь союзный флот насчитывал свыше 50 вымпелов (считая не только боевые корабли) - это и так много на весь Тихий океан, а если их противопоставить всего лишь двум русским боевым кораблям, то перевес получался более чем ощутимым. Неудивительно, что союзники облизывались в предвкушении лёгкой добычи, и дух офицерской кают-компании на любом корабле эскадры был наполнен разговорами о предстоящей увеселительной прогулке по российским берегам.

Два русских корабля - это видавший виды фрегат "Паллада" под флагом адмирала Евфимия Путятина и небольшой (но скоростной) корвет "Оливуца". Остальные суда Дальневосточной эскадры - паровая шхуна "Восток", четыре небольших военных транспорта и пара ботов - были, конечно, не в счёт. Поэтому обеспокоенное русское Адмиралтейство в 1853 году решило послать на Тихий океан два современных фрегата. Выбор пал на 50-пушечную "Диану" (командир капитан-лейтенант С. Лесовский) и 44-пушечную "Аврору" под командованием капитан-лейтенанта Ивана Николаевича Изыльметьева, моряка опытного и смелого, прекрасного командира и офицера, который своей прямотой и жёсткой логикой суждений в Санкт-Петербурге (как оно обычно и бывает) пришёлся не ко двору. Для кабинетных моряков российского военно-морского ведомства сие назначение представлялось ссылкой, для Изыльметьева же - отличным шансом вновь оказаться в плавании, проверить себя, команду и новый корабль, да ещё не где-нибудь, а на Тихом океане, на Дальнем Востоке, подальше от плесени дубовых столов и лизоблюдства паркетных залов.

Маршрут "Дианы" предполагал оставить слева Европу и Африку, пересечь Индийский океан, а по достижении Тихого действовать в соответствии с указаниями адмирала Путятина.

"Аврора" же, покинув Кронштадт в компании корвета "Наварин", в Северном море попала в жестокий шторм. Корвет не сумел выдержать напора стихии 6 , поэтому оба корабля встали на ремонт в норвежском порту Кристианссунн, а затем и в Портсмуте, одном из самых больших портов Англии, уже насквозь пропитанным духом предстоящей войны. Не обошлось, разумеется, без скандала, спровоцированного англичанами, но командир фрегата с честью вышел из сложного положения, направив течение переговоров в нужное ему русло и сумев увести "Аврору" прямо из-под носа британцев, уже нацелившихся начать войну с захвата новехонького русского корабля. В Рио-де-Жанейро экипаж с радостью узнал о Синопском сражении и салютовал эскадре Нахимова из пушек. Обогнув мыс Горн, фрегат повернул на норд и пошёл вдоль чилийского побережья, а спустя 63 дня после выхода из Рио, изрядно потрёпанный штормами, 3 апреля прибыл в Кальяо.

6

И в итоге был продан в Голландию на слом.

* * *

Первый же визит вежливости на флагманский британский фрегат "President" 7 подтвердил самые худшие опасения Изыльметьева. Война была вопросом уже не месяцев, а дней. Он не мог знать (конечно же - откуда?), что она на самом деле была уже объявлена, и союзные адмиралы с нетерпением ждали только официального подтверждения, которое вот-вот должен был доставить из Панамы английский пароходо-фрегат "Virago" 8 .

7

President - президент (англ.). Об истории этого корабля и его названия - немного позже.

8

Virago - мифическая мужеподобная женщина с сильным характером, проще - бой-баба, или даже мегера (англ.).

Дабы усыпить бдительность Прайса и Де Пуанта, командир "Авроры" пригласил их с ответным визитом, во время которого те осмотрели корабль и успокоились, видя полную неспособность фрегата выйти в море. Работы действительно было невпроворот, но Изыльметьев приказал заниматься ремонтом рангоута и такелажа по ночам, а днём лишь изображать ленивую видимость каких-то действий. Кроме того, "Аврора" предусмотрительно постаралась встать на самом выходе из гавани, вызывая тем самым у союзников постоянный зуд. Выдумав несуществующие причины, союзники сменили места своих якорных стоянок и постарались окружить "Аврору" со всех сторон. На салингах их фрегатов постоянно торчали наблюдатели, высматривающие, не предпримет ли русский командир какую-нибудь хитрость. Адмиралы даже повторили свой "визит вежливости" на "Аврору", и Изыльметьев, согласно правилам морской вежливости, должен был ответить тем же.

Переоснастка ещё не была завершена, когда Изыльметьев шестым чувством понял, что завтра уже будет поздно. У него не было никаких источников информации, но, уловив какие-то незаметные изменения в поведении французов и англичан, он всё же верно угадал нужный момент - именно назавтра союзники собрались неожиданно атаковать "Аврору". Во время вечернего визита во вторник 13 апреля на флагманский британский фрегат за вежливыми разговорами, чаем и виски командир "Авроры" усвоил главное: участь русского фрегата союзниками уже решена. Поэтому среди ночи были проведены все необходимые приготовления и спущены шлюпки, а туманным ранним утром следующего дня, при полном штиле, Изыльметьев бесшумно проверповал 9 фрегат от места якорной стоянки союзной эскадры - из зоны безветрия на выход в океан, где хоть чуточку дуло. С большим опозданием маневр был замечен на эскадре, союзники задёргались, замелькали сигнальные флаги, но адмиралам оставалось лишь кусать локти - момент был упущен. "Аврора" уже поставила паруса, обогнула остров Сан-Лоренцо и скрылась.

9

Верповать - буксировать, тащить корабль с помощью специальных якорей-верпов или шлюпок.

Таким образом, "Аврора" от рук союзников ускользнула. Где находятся остальные русские боевые корабли, "Паллада" и "Диана", было также неизвестно. Впрочем, "Диану" не так давно видели совсем недалеко от Кальяо, в Вальпараисо 10 . Ну и что? На общую картину эти отрывочные сведения света не проливали. Адмиралы злились - на русского командира, который обвёл их вокруг пальца, друг на друга и Бог весть на что ещё. В порыве бессильной ярости Прайс приказал взять в плен небольшую прогулочную яхту русского князя Любимова-Ростовского, стоявшую на якоре неподалёку. Этот несколько странный "военный подвиг", совершенный ещё до прихода "Virago", а стало быть, до известия об официальном объявлении войны, вызвал удивление и непонимание даже у союзников-французов.

10

Отплававшая своё "Паллада" стояла в бездействии в устье Амура. Последующая участь "Дианы" была более печальной - в декабре 1854 года цунами выбросило ее на японский берег.

Сложно сказать, что руководило действиями обоих адмиралов, которые при первом же ветре не бросились в погоню. Перехватив "Аврору", они существенно облегчили бы свою задачу. Но вместо этого они продолжали напряжённо спорить относительно тактики предстоящих действий, поскольку точных инструкций от Адмиралтейства не было. И - о, эта идущая из глубины веков плохо скрытая вражда англичан и французов, их нежелание понять друг друга и хоть в чём-то уступить! Она то выплескивается в Тридцатилетнюю войну, то прячется на самое дно, как накануне Крымской, но её отголоски легко увидеть даже в наши дни... Увы, не отличалась взаимопониманием союзная эскадра, хоть и хвасталась таковым в прессе. Французов коробил факт, что главнокомандующим является британец, а английская часть эскадры в адрес французов постоянно по этому поводу злословила. Противостояние по принципу "сам дурак" усиливалось ещё и беспокойством за государственную принадлежность будущих завоёванных колоний, и пару раз дело даже доходило до матросских потасовок на берегу. Офицеры были, понятно, сдержаннее (особенно, адмиралы), но взаимное неприятие глубоко в закоулки душ не зарывалось.