Забытая история
Шрифт:
– Гели, - мама села рядом и взяла меня за руку. Я открыла глаза и посмотрела на нее: бледная, заплаканная, она выглядела так, как будто это она, а не я, недавно попала в аварию… наверное, поэтому мама и не приехала ко мне в больницу: не хотела расстраивать меня.
– Не жалей меня, мама. Не надо, - прошептала я.
– Не буду, девочка моя, не буду. Я просто посижу с тобой, можно? – я кивнула. – Вот и хорошо. Вольф, тебе уже дважды звонили.
– Кто? – без энтузиазма спросил Альф. – Я ведь просил не беспокоить…
– Это журналисты из какой-то газеты. Хотят взять у тебя интервью, кажется. Я все записала, -
– Если это нужно, - ответила я.
– Ладно, уговорили, - Альф поцеловал меня. – Я только перезвоню им и вернусь.
На следующий день мне стало хуже. Боль была настолько сильной, что я не знала, что еще сделать. Каждый вдох, каждое движение отдавало дикой болью. Я сжимала кулаки, кусала губы, но боль не проходила.
Я хотела сделать вид, что все не так уж страшно, но Альф сам понял, в каком я состоянии. Он всячески отвлекал меня, успокаивал, и уговаривал дождаться врача: я готова была пить любые таблетки, лишь бы эта пытка скорее закончилась.
Пришедшая врач сделала мне укол и подала лед:
– Тебе станет легче. Так должно быть. Если болит – значит, организм борется за жизнь. Как не странно, но боль свидетельствует о скором выздоровлении, - доктор улыбнулась мне и вышла поговорить с Альфом, а я как всегда прислушалась к их разговору:
– Ну, как она? – спросил он. Как будто не знал, в каком я состоянии была до прихода Инги.
– Признаться, ей очень плохо. Но это нормально для такого случая. Все же стресс, и для организма, да и для нее. Но, я заметила, что за жизнь она уже цепляется. Теперь ее не так просто уговорить сдаться, - «Интересно, что бы я сказала человеку, предложившему мне добровольно расстаться с жизнью?» - подумала я. – Сейчас ей тяжело, это верно. Может даже стать еще больнее, но теперь она справится.
– Как ей помочь в таком случае?
– Лучше не вмешиваться. Вы уверенны, что она не сможет это терпеть?
– Нет, - «интересно, у меня особый случай, или же другие пациентки переносили боль молча?» - подумала я, сжав зубы: новый спазм был невыносим. Казалось, что меня ударили ножом. – Доктор, она сейчас, при вас, держится. А утром она почти плакала от боли. Она не солдат - герой, а молодая девушка, пережившая такое горе. Мы просто не имеем права…
– Я понимаю, - Инга перебила Альфа.
– Сейчас я должна порекомендовать вам успокоительные и обезболивающие. Пожалуй, я даже выпишу кое- что. Но как женщина скажу Вам: лучше побудьте с ней. Пожалейте, обнимите, и ей станет легче. В ее случае обезболивающие мешают выздоровлению. А ваше внимание будет лучше всяких лекарств.
– Я сделаю все что нужно, - сказал ей Альф. – Главное чтобы моей Гели было легче.
– Все будет хорошо. Конечно, это не нормально, но… так случается. Она будет в порядке, я это вижу.
«Все говорят мне об этом. Так бывает… не должно так быть! Дети не должны умирать!» - подумала я, и спрятала лицо в подушки: хотела скрыть слезы. После того, что Альф сказал доктору, я стеснялась плакать при ней.
Это были самые тяжелые дни в моей жизни. Я не могла встать: у меня кружилась голова, и темнело в глазах. Серьезно же я ударилась! Альф приглашал разных врачей, некоторые
даже приехали из других стран. Но все говорили только одно – «Ей нужно беречь себя. Все остальное природа сделает сама». Альф отменил все свои дела, и все время проводил со мной. Он рассказывал мне о чем – то, читал газетные статьи: мне нельзя было даже читать. Или же просто был рядом. Он понимал меня без слов. Знал, когда мне хочется побыть одной, а когда нужно понимание и сочувствие. Казалось, что мы знакомы всю жизнь. Хотя так оно и было…Когда мне разрешили вставать, мы стали выходить во двор. Он никогда не отпускал меня: всегда держал под руку или обнимал. Боялся, что я потеряю сознание и снова получу травмы. А, может быть, просто поддерживал меня: от любопытных глаз, как известно, не скрыться даже за самым высоким забором. Всех интересовала наша жизнь, наше горе…
– Гели, привет! – Лиза вбежала ко мне в комнату. Она улыбнулась мне, но, посмотрев на меня, она стала серьезнее. – Как ты, солнышко мое? Вот, это тебе…
Лиза протянула мне небольшой букет садовых роз. Я взяла цветы в руки, коснулась рукой лепестка розы и закрыла глаза: «нежные, как кожа младенца». Я положила цветы на тумбочку возле кровати и обняла подругу:
– Спасибо что ты пришла. Теперь мне лучше…
– Гели, мне очень жаль. Скорблю вместе с тобой…
– Я знаю, - я отпустила ее и провела рукой по своему лицу: вытерла слезы. – Лиза, ты мне нужна. Правда. Не исчезай…
– Не исчезну. Я обещаю. А что твой муж? – она посмотрела мне в глаза. – Что он?
Я вздохнула: Лиза как всегда пыталась разузнать все. Маленькая, любопытная девочка!
– Он очень поддерживает меня. Но я отпустила его на работу: здесь он сойдет с ума.
– А ты как?
– Ну, у меня есть мама, ты, соседские малыши…
– Гели, - Лиза снова обняла меня. – Гели, моя Гели. Сейчас он о тебе заботиться должен. Бедная моя…
– Он делает очень много. Даже больше чем должен был бы делать. Но нельзя быть вместе вечно. Ему это надоест, я знаю. Да и не все я могу ему сказать. Есть же и только женские проблемы, понимаешь?
– Конечно. А я уезжаю, - перевела Лиза разговор.
– Правда? Куда?
– В Австрию. Буду там учиться…
– Умница! – ответила я, хотя и знала об этом уже месяц: когда Лиза сказала мне, что хочет поступить в Венскую Академию, я сообщила об этом Альфу. Порой связи решают очень многое…
Лиза пробыла со мной до вечера, и ушла перед приходом Альфа: она все равно стеснялась его. Альф с пониманием отнесся к ее стеснительности: она напоминала ему его сестру, Паулу.
– Спасибо, ты очень мне помогла, - сказала я ей на прощание. – Извини, что не провожаю.
– Я понимаю, Гели. Выздоравливай, - Лиза по-дружески поцеловала меня на прощание. – Я еще зайду к тебе, хорошо?
– Я буду ждать, - мы снова улыбнулись друг другу: ее энергия, ее радость от встречи со мной как будто зарядила меня жизненной силой.
– Ты все больше молчишь, - в тот день мы вышли на прогулку в парк. Раньше я любила это место, особенно весной, когда природа обновляется, начинает жизнь. Но эту весну я воспринимала как издевательство над собой: все продолжает жить. Все, кроме моего малыша! – Что с тобой? Ведь тебе стало лучше, маленькая. И вот, ты снова замкнулась в себе…