Забытая история

В этот момент они услышали, как предмет обсуждения зовет их к чаю. Энтони чувствовал, что стал сегодня взрослым. Никогда раньше мужчины не вели с ним доверительных разговоров. Он был безмерно благодарен дяде Перри за то, что тот отнесся к нему как к равному. На жарком июньском солнце грандиозные тайны жизни казались еще значительнее. И все же он чувствовал, что Перри перешел некую черту, говоря о Патриции. Во время семейного чаепития его вновь наполнило восхищение обаянием и красотой девушки.

Вечер во многом был похож на предыдущий. Немного освоившись, Энтони старался быть полезным, и во время вечернего наплыва посетителей его быстрые ноги очень пригодились. После потрясения, пережитого в обед, он всячески пытался помогать Патриции, и ее мимолетные улыбки стали для него достаточной наградой. Она была не так оживлена, как прошлым вечером, и Энтони понимал, что визит мужа расстроил ее.

Поскольку незнакомец оказался адвокатом, Энтони представлял кого-то вроде мистера Паркса, тощего, седобородого, говорящего в нос. Мысль, что эта прекрасная, свежая и юная девушка связала себя с таким пыльным существом, потрясла его. Впервые в жизни его пытливый ум обратился к такому понятию как «развод». Он решил непременно спросить дядю Перри. Дядя Перри, несомненно, знает всё о разводах не только в этой стране, но и в Азии, Африке и Океании.

Энтони решил не ложиться спать подольше, чтобы увидеть всё, что будет происходить, но уже к девяти часам глаза его слипались. Прошлой ночью он плохо спал и два дня подряд вставал очень рано. И потому после некоторой борьбы природа взяла верх, он пожелал поварам спокойной ночи и вскарабкался по лестнице в спальню еще до того, как одноногий старик начал играть на своем аккордеоне.

Смертельно усталый, он спал гораздо лучше. Раз или два Энтони замечал сквозь сон крики и музыку, потом, спустя целую вечность сна, снова услышал пьяный голос поднимающегося по лестнице человека, распевающего перед сном.

На этот раз песня была не о призрачном всаднике, а о леди по имени Алуэтта.

Глава четвёртая

На следующий день, в воскресенье, даже Прокуренному Джо пришлось оставить ресторан закрытым. Вскоре после завтрака он появился, одетый в старый сюртук, с обмотанным вокруг шеи шерстяным шарфом и с соломенной шляпой в руках. Он поманил к себе Энтони.

— Умеешь грести?

Энтони покачал головой.

— Один раз грёб на озере, и это всё.

— Неважно, скоро научишься. Я хочу, чтобы ты подвёз меня к кораблю на рейде. Утро нынче хорошее. Тебе понравится.

Энтони был того же мнения. Он сбегал наверх за кепкой и присоединился к дяде, ждавшему на причале. Джо тянул за носовой фал маленький ялик, а тётя Мэдж, скрестив руки, наблюдала за ним.

— Течения, — назидательно объявила она. — Неопытный. Отлив начинается. Тебе нужно послать за…

— Ерунда, — перебил Джо. — Грести любой может. Я и сам не разучился пока. Эй, парень, спускайся по сходням и прыгай в лодку.

Переполняемый гордостью от оказанного доверия, Энтони спустился по прикреплённой к причалу железной лесенке и залез в лодку. Спустя мгновение к нему присоединился и Джо.

— Холодный ветер на воде, — отметила миссис Вил, обращаясь к дверному косяку. — Без сюртука…

Мужчины проигнорировали её замечание и двинулись прочь от берега. Потом Джо сказал:

— Женщины. Вечно пытаются нянчиться. Твоя тётя хочет из меня сделать младенца. Смотри, чтобы не сделала из тебя.

Энтони, сражавшемуся с вёслами, подумалось, что до сих пор его тётя не делала сколько-нибудь заметных шагов в этом направлении. Поэтому он лишь улыбнулся, показав ровные прекрасные зубы, и кивнул. Когда они отплыли примерно на сотню ярдов, дядя Джо показал за плечо Энтони.

— Глянь-ка на ту баркентину. Нет, вон ту, греби к её носу. Вези меня туда.

Энтони сбился с ритма, пытаясь делать два дела одновременно, и помедлил, пока дядя Джо его поучал. Теперь, при утреннем свете, Энтони увидел, какой дядя старый, сморщенный и худой. Его усы после каждой сентенции захлопывались, как капкан, из которого ничему не вырваться, а маленькие глазки-буравчики сверкали на солнце, когда он всматривался в залив.

Указанное дядей судно стояло далеко на рейде, едва ли не на полпути к Сент-Мовсу. Оно прибыло совсем недавно, и между ним и лодкой полно было всякого рода судов. Энтони лихорадочно старался не врезаться в какое-нибудь из них и не допустить, чтобы задели лодку.

— Не отвлекайся от гребли, парень, я скажу, что делать, — велел ему Джо, надвигая шляпу пониже на глаза. — Без надрыва, греби медленно и размеренно. Во-о-от так, во-о-от так.

Джо сегодня пребывал в куда лучшем расположении духа, чем Энтони до сих пор видел, казался проще и доступнее, чем когда как терьер крутился у своей кассы. Ни один из Вилов, кроме разве что Патриции в начале знакомства, не сказал Энтони ни слова сочувствия в связи с потерей матери. Мальчика это обидело, хотя вряд ли он сам это сознавал. Джо, который был с ней знаком, мог бы сказать хоть что-нибудь. Но вместо этого он спросил о деньгах, и более ничего. Ни слова даже о будущих планах Энтони воссоединиться с отцом. Планы можно было бы обсудить, но Энтони о них не сообщали, обращаясь с ним как с бессловесным существом.

— Дядя Джо, где вы взяли такую забавную трубку? — спросил он, когда Вил извлёк сей предмет из кармана и принялся набивать.

— Забавную? Ничего в ней забавного, разве что для невежд. На Востоке многие курят такие трубки.

— Ясно. — Энтони ненадолго смолк. Он уже запыхался и вспотел. — А вы долго были там, на Востоке?

— Ява. Двадцать два года. Немного правее, парень. Правой, правой. Мы с твоей тётей пробыли там двадцать один год и восемь месяцев, наездами.

— С тётей Кристиной?

— Да. Сестрой твоей матери. Там она и подцепила того червя, что ее убил. Как его подцепишь, потом непросто изгнать. Давай, ещё правее. А теперь поднимай весло. Правое.

Они плавно обогнули старую баржу, пришвартованную на пути. Энтони думал, их борта коснутся друг друга.

Их лодка разрезала беспокойные воды, и оба пассажира ощущали напор сильного ветра. Сегодня утром солнце сияло, но не грело. Повсюду виднелись парусники, которые уже в следующем десятилетии будут заброшены. Четырёхмачтовые барки с селитрой из Америки. Балкеры из Австралии. Бриги, нагруженные сардинами для итальянских портов. Шхуны, перевозившие соль к тресковым отмелям Ньюфаундленда. Вдалеке, на фоне серо-зелёных скал, высился белый маяк Сент-Энтони.

— Но мы, Вилы, всегда возвращаемся, — неожиданно произнёс дядя Джо, так и этак потирая мундштуком трубки усы. — В Фалмуте, парень, Вилы живут с тех самых пор, как появился сам Фалмут. И мы этим горды, понимаешь? Вил служил стюардом у первого Киллигрю. Вон там, в старинном доме у доков. У его дочери был побочный сын от Киллигрю. Мы ведём род от него.

Энтони не совсем понял, что значит «побочный сын». До сих пор он считал, что все дети одинаковы.

— Прямо и чётко, — продолжал дядя Джо. — Сын сына, и так всю дорогу. Не много семей могут таким похвастаться. И мы пережили Киллигрю. Они вымерли и исчезли. Будь закон честным, тот дом и земли должны быть наши.