Забытая жизнь

— Так ты решил теперь меня заставить сделать за тебя грязную работу! — наконец догадалась я. — Сначала ты посылал туда Стерджиса… потом Боуда…

— Ты мудрая, Арианрода, — мягко произнес Том. — И только ты можешь мне в этом помочь, только у тебя есть доступ в Министерство.

— Я разочарую тебя, — голос мой дрогнул. — Я тебе в проводники не нанималась.

— Ты заставляешь меня. — Он медленно стал подходить ко мне. — Ты не даешь мне выбора, Арианрода.

— Что? — я как прикованная смотрела на него. — Ты не посмеешь!

Я уже стала соображать, что он имеет в виду. Страха не было, было лишь сожаление о том, что я не могу его убить.

— Осмелься, — приказал Том. — Ради нашей любви!

— Я не опущу голову и не буду тебе служить, — плюнула я ему прямо в лицо и наставила свою палочку на Тома.

На лице Тома скользнула гневная ухмылка, он вытер рукой свое лицо:

— Могу предложить лишь смерть.

— Тогда сделай это, — выдавила я.

Я отдернула его и получила удар по лицу. Том среагировал быстрее, и в меня полетело заклинание «Круцио».

— Ты чудовище, Том, — я упала на колени и крикнула от боли.

Боль была совершенно невыносимой; кости, казалось, вот-вот расплавятся, а голова разлетится на куски; глаза бешено вращались в глазницах, и я хотела только, чтобы эта мука прекратилась… забыться… умереть…

— Лучше знакомый дьявол, чем незнакомый, — прозвучал его голос над моей головой. — «Круцио».

Я закричала от боли, попыталась встать, но сразу же, корчась, рухнула снова. Том смеялся. Он поднял палочку, исходящий из нее луч тоже поднялся, и я опять застонала, но остался неподвижна.

Мои силы были истощены… Я боролась всегда, но боролась не за то, чтобы доказать свои достоинства, а за то, чтобы скрыть свою ущербность. Это была жизнь, где решительный поступок означал отступление, а победы оказывались тайными поражениями.

Том с хохотом поднял вновь свою палочку и произнес: «Круцио».

Я кричала от боли каждый раз, когда в меня летело заклинание.

И вдруг все кончилось. Я, обессиленная, лежала на каменном полу и тяжело дышала.

Открыв глаза, я увидела Тома, как в тумане горели кроваво-красные глаза.

— Ты ведь знаешь, дорогая, я не могу до него дотронуться… зато ты можешь мне в этом помочь…

Очень медленно, опираясь на дрожащие руки, я приподняла плечи и голову. Мое лицо было залито кровью, искажено страданием, но на нем застыло выражение непокорства…

— Тебе придется убить меня, — прошептала я.

— Рано или поздно — разумеется, — произнес холодный голос Тома. — Но сначала ты достанешь мне его, Арианрода… Думаешь, тебе уже известно, что такое боль? Подумай еще… у нас впереди долгие часы, и никто не услышит твоего крика…

— Ты жесток, — вздрогнула я.

— Жесток? — протянул он. — Только потому, что всего лишь хочу твоей покорности!

Сколько я лежала на каменном полу, я уже и не вспомню. Лишь отрезки памяти всплывали о той ночи.

Я еле как добралась до своего дома. Набрав полную ванну горячей воды я просидела в ней, пока не почувствовала пронизывающий холод.

Я была как дворовая собака: залижу раны и дальше в тоже болото.

Жизнь постоянно испытывает нас на прочность. Кто-то справляется, кто-тонет. Для одних жизнь — это калейдоскоп приключений, для других — череда разочарований. В любом случае, жизнь учит всегда быть готовым к неожиданным поворотам.

Не помню, кто это сказал, но жизнь — это всегда результат нашего выбора. Мы выбираем — сказать правду или стыдливо молчать, расстроиться и обозлиться или превратить все в шутку, о которой будешь еще долго вспоминать. Жизнь так устроена, что мы вынуждены делать выбор каждый день и только время покажет, был ли он верным.

Порой обстоятельств становится так много, что мы не в силах с ними бороться. Преодолев одни, мы натыкаемся на новые и вновь стоим перед выбором сопротивляться или поддаться судьбе… И пока мы думаем — появляются новые обстоятельства…

«Я гибну. О Святые, не дайте мне умереть. Я хочу жить», — всхлипнула я.

Но когда ты так часто ошибаешься, ты перестаешь обращать внимание на подсказки судьбы и просто идешь своей дорогой.

Июль 2005 года.

Весь этот месяц мы провели в суете в связи с переездом в школу «Хогвартс». Наверное, одни только дети радовались этому событию, так как по Северусу этого не было особо видно.

Северусу пришлось изрядно попотеть, чтобы переоборудовать свой бывший кабинет в лабораторию.

Невилла он на свой страх и риск назначил преподавателем зельеварения. Хотя он был весьма способный волшебник. Он работал у Северуса уже лет пять и, на мой взгляд, многому научился, но так считала я, а не мой муж.

Иногда Северусу удавалось меня шокировать, но я даже задумывалась, Северус ли это?

Все эти долгие и напряженные дни пролетели. В середине июля мы переехали в школу.

Наш переезд был очень шумным и трудоемким. Подготовка заняла больше месяца, и когда все было подготовлено к переезду, мы покинули наш небольшой домик и обосновались в Хогвартсе.

Для меня было неожиданно, когда Министерство предложило мне должность преподавателя истории Магии. В принципе, я не возражала, мне все равно пришлось бы чем-нибудь заняться в школе, не сидеть же без дела. Да и это затворничество слегка мне уже приелось.

Я проснулась от легких прикосновений.

— Северус… — сонно прошептала я.

— Спи, радость моя, еще очень рано, — сообщил он и прошелся языком по моему позвоночнику.

— О святые… — я сжала простынь.

— Давно я так хорошо не спал, — тихо сказал Северус, не прекращая целовать мою спину.

— Надеюсь, это из-за вчерашней ночи, — всхлипнула я и вспомнила бурную ночь.

Я еще не проснулась, но чувствовала легкие поцелуи Северуса.

Внезапно в сознании вспыхнула картинка из прошлого, те омерзительные встречи с Томом.

— Ты принадлежишь мне, Арианрода, — его голос был, словно шипение змеи.

Стало тяжело дышать, его рука впилась в меня, я сжала покрепче простынь.

Но та боль была ужасной, она пронизывала меня насквозь. Она пожирала меня, каждое движение Тома убивало. Из уголков моих глаз потекли слезы, я как можно сильней сжала простынь, чтобы не дать себе возможности проронить хотя бы звук. Каждый раз Том брал мое безвольное тело, он потешался надо мной, он ухмылялся. Все сильнее и сильнее тупая боль пронизывала мое тело насквозь. Я вздрогнула от отвращения, как будто меня обожгло.