Забытая жизнь

— Я запрещаю тебе произносить это имя. Меня от него тошнит. У тебя, по-моему, что-то с психикой. Я пришла к тебе, а ты говоришь о Реддле. Это какое-то кощунство.

— Разумеется, — осклабился Северус. — И какой у тебя план?

— План? У меня? Я думала, это ты у нас эксперт по убийственным планам. Или нет?

— А вот гадости, моя дорогая, говорить не нужно. — Сложив руки на груди, Северус вскинул бровь.

— А вот мне нужно! Очень даже нужно! В жизни не испытывала большего желания, чем наговорить тебе гадостей!

— В свое время у тебя это желание не проходило, — хриплым голосом произнес он. — С той секунды, что я имел несчастье тебя впервые увидеть, вся моя жизнь стала невыносимой.

Северус тяжело шагал из одного конца комнаты в другой. У него вырывались проклятия, ругательства, которые я никогда не слышала. Это был Северус, которого я не знала.

— Я прошу прощения, если я так холоден и ты рассчитывала на совсем другое. Я не могу просто включать свои чувства и выключать по щелчку, Анри.

— Вот как ты думаешь. Что я ничего не чувствую? Что я не думаю об отце каждый день? Что я не оплакиваю жизнь, которую я могла бы иметь? Но вот почему такие люди, как ты и я, должны бороться? Потому что это даёт нам то, ради чего стоит жить, когда все остальное было отнято. Я думала, что ты понял это. Я думала, что мы разделили это.

— Анри, ты забыла? Я бессердечная тварь!

— Да хватит! В твоей ругани нет никакого смысла. — Я наблюдала за ним, шокированная, и восхищенная, и возбужденная, несмотря на угрозу.

— Почему мы не можем спокойно поговорить? — все недоумевала я.

Только после войны я поняла, почему все было именно так.

Северус смотрел на меня. Заметив в конце концов это, я повернула голову в другую сторону. Он рассчитывал, что я буду разыгрывать спектакль. «Вы еще увидите, мистер Снейп, может быть, я и переломаю все свои кости, но никто не посмеет потешаться надо мной, тем более вы».

— Чего ты молчишь?

— Слова подбираю…

— Какие?

— Цензурные, — фыркнула я. — Ты боишься быть живым.

— Я…

— Ты боишься жить. Ты — лицемер, ты — конформист. Ты — лжец. Я открылась тебе, а ты осуждаешь меня. И почему я умудрилась именно такую скотину полюбить, — не роняя достоинства, сказала я.

— Как мне жаль тебя, Анри, — ухмыльнулся Северус, и его губы слегка дрогнули. — Между нами не может быть никаких отношений.

— Ты не можешь этого отрицать, между нами что-то есть.

— Вражда, отвращение…

— Накал, желание, — возразила я.

— В этом нет никакого смысла. И никакого выхода из этого тоже нет.

— Ох, только без мелодрам, Северус! — Я встала с дивана. — И зачем так грубо?

— Разве я грубил? Я лишь констатировал очевидный факт.

— Но очень гадким тоном, — добавила я. — Поверь, где-то в глубине души я все та же восемнадцатилетняя девчонка.

— Значит, до такой глубины я еще не докопал, — саркастично ответил он. — Я знаю о тебе и твоем драгоценном уме.

Внезапно его звероподобное метание по комнате прекратилось, он повернул свое лицо ко мне и сел напротив меня. Его черные глаза сверкали, но уже не от ярости. В них был юмор, темнота, горечь и настороженность. Это был Северус Снейп, ужас подземелья.

Мы молчали, только изредка встречались глазами. Но тут Северус встал с кресла и, подойдя к окошку, выглянул в щель между занавесками, окинул взглядом пустынную улицу и снова плотно задернул занавески. Затем, нахмурившись, повернулся ко мне.

— Анри, — произнес Северус устало, — животное нападает, когда его ранят. Инстинкт сильнее рассудка, сильнее желаний. Ты постоянно загоняешь меня в угол. Постоянно меня торопишь. Ты и сейчас это делаешь. Ты не можешь меня оставить наедине с самим собой. Ты не можешь меня отпустить. Тебе не нужна доброта, тебе нужна голая любовь. Безоговорочная любовь. Я весь выдохся.

Голос Северуса становился холоднее, в нем все сильнее чувствовалось безразличие.

— Пойми, Анри. В моем сердце было любви на тысячу галлеонов. Золотом, а не в бумажках. И я все потратил на тебя, до последнего кната. Ты меня выжала, как тряпку.

— Я была неправа, Северус. Извини. Я лишь пытаюсь что-то вернуть.

Мысли завертелись в голове. «Я могу отдать ему свое сердце, — думала я, — и он бы снова полюбил меня. Если бы только ему все это было нужно. Я должна его заставить…»

— Анри! — продолжал Северус. — Нет возврата в прошлое. Не разрушай то немногое, что еще осталось. Пусть останется доброта. Мне от этого только лучше.

Я ухватилась за его слова.

— Да, конечно, Северус, пожалуйста, будь таким же добрым, как и прежде, пока я не разрушила все окончательно. Я не буду больше тебя терзать.

Я благодарила Мерлина за то, что в этой темноте он не мог разглядеть моего лица так же, как и я его.

— Это все, что ты хотела узнать? — сказал Северус, плохо скрывая облегчение. Я глотнула побольше вина, чтобы успеть обдумать, что ответить. Но я смогла лишь притворно засмеяться.

— Да, конечно, глупо. Я чувствовала, что мне не светит. Но казалось, нужно все-таки попробовать. Я больше не стану тебя терзать, — повторила я и поставила уже пустой бокал на стол.

Северус уставился на меня поверх бокала, затем медленно поставил его рядом с моим.

– Шах, - сказал он с перекошенной улыбкой, — я не учел непредсказуемость и мобильность королевы. Но еще не мат, Анри.

Он поднял ладони, вверх, временно сдаваясь.

Я не поняла, что он говорил, но его движение, тон его голоса показали мне что я выиграла, — что-то.

Женщина может куда больше мужчины. Ей под силу подорвать оборону целого города… Они никогда не признают своего поражения, даже если громогласно объявят о нём. Чтобы пользоваться таким острым оружием, как женская хитрость, нужны толстые перчатки, но я не знаю другого оружия, которое бы разило столь метко…

Он приблизил меня к себе так, что я откинулась назад, и пристально посмотрел мне в глаза.

Я попыталась освободиться, но он так меня тряхнул, что у меня отпала всякая охота. Он схватил обе мои руки своей одной, и я почувствовала себя, как в клетке.