Забытая жизнь

Голос его оборвался на последнем слове, и он опустился на ближайший стул. Лицо Гермионы было мокро от слез, а Рон побледнел почти так же, как сам Аберфорт. Я испытывала только отвращение: я хотела бы никогда не слышать этого, выкинуть это из головы.

— Мне так… так жаль, — прошептала Гермиона.

— Ее не стало, — прохрипел Аберфорт. — Навсегда. — Он утер нос рукавом и откашлялся. — Конечно, Грин-де-Вальд поспешил смыться. За ним уже тянулся кой-какой след из его родных мест, и он не хотел, чтобы на него повесили еще Ариану. А Альбус получил свободу, так ведь? Свободу от сестры, висевшей камнем у него на шее, свободу стать величайшим волшебником во всем…

— Он никогда уже не получил свободы, — сказал Поттер.

— Как ты сказал? — переспросил Аберфорт.

— Никогда, — продолжал Поттер. — В ту ночь, когда ваш брат погиб, он выпил зелье, лишающее разума. И стал стонать, споря с кем-то, кого не было рядом. Не тронь их, прошу тебя… Ударь лучше в меня.

Все глядели на Поттера во все глаза.

— Ему казалось, что он снова там с вами и Грин-де-Вальдом, я знаю. — сказал Поттер. — Ему казалось, что перед ним Грин-де-Вальд, ранящий вас и Ариану… Это была для него пытка. Если бы вы видели его тогда, вы не говорили бы, что он освободился.

Аберфорт сосредоточенно рассматривал свои узловатые руки с набухшими венами. После долгой паузы он произнес:

— Откуда ты знаешь, Поттер, что мой брат не заботился больше об общем благе, чем о тебе? Откуда ты знаешь, что он не считал возможным пренебречь и тобой, как нашей сестренкой?

— Не думаю. Дамблдор любил Гарри, — сказала Гермиона.

— Тогда почему он не приказал ему скрыться? — выпалил Аберфорт. — Почему не сказал: спасайся? Вот что надо делать, чтобы выжить.

— Потому что, — ответил Поттер, опережая Гермиону, — иногда действительно нужно думать не только о своем спасении! Иногда нужно думать об общем благе! Мы на войне!

— Тебе семнадцать лет, парень!

— Я совершеннолетний, и я буду бороться дальше, даже если вы уже сдались.

— Кто тебе сказал, что я сдался?

— «Ордена Феникса больше нет», — повторил Поттер. — «Сам-Знаешь-Кто победил, борьба окончена, а кто говорит иначе — сам себя обманывает».

— Я не говорю, что мне это нравится, но это правда!

— Нет, это неправда, — сказал Поттер. — Ваш брат знал, как покончить Сами-Знаете-

с-Кем, и передал мне это знание. Я буду бороться дальше, пока не одержу победу или не погибну. Не думайте, что я не знаю, чем это может кончиться. Я много лет это знаю.

Аберфорт молчал, сердито глядя из-под насупленных бровей.

— Он уже знает, что мы ищем крестражи, — внезапно заявил Поттер. — Он злится и напуган. Он знает, что если мы найдем и уничтожим все крестражи, то уничтожить его. Он не перед чем не остановится, чтобы помешать нам найти оставшиеся. Есть еще, и один из них в Хогвартсе.

— Что? Ты его видел?

— Я видел замок и Кандиду Когтевран. Это как-то связано с ней. Нам нужно проникнуть в Хогвартс, — повторил Поттер. — Если вы не можете нам помочь, на рассвете мы уйдем и попробуем отыскать дорогу сами. Если вы можете помочь — что ж, самое время сказать об этом.

Аберфорт сидел все так же неподвижно, сверля глазами, так невероятно похожими на глаза его брата. Наконец он откашлялся, встал, обошел вокруг стола и остановился у портрета Арианы.

— Ты знаешь, что делать, — сказал он.

Она улыбнулась, повернулась и пошла прочь — не так, как это обычно делали люди на портретах, выходя сбоку из рамы, а назад, словно бы по длинному туннелю, уводившему за ее спиной вглубь картины. Мы глядели вслед удаляющейся хрупкой фигурке, пока она не скрылась во мраке.

— М-м… что… — начал было Рон.

— Путь в замок сейчас только один, — сказал Аберфорт. — Вы, наверное, знаете, что они закрыли все старые тайные ходы с обоих концов, поставили дементоров по всему периметру стен и регулярно патрулируют внутри школы. Никогда еще Хогвартс не окружали такой охраной. Как вы собираетесь действовать, когда директором там — Снейп, а его заместители — Кэрроу… Ладно, это уж ваше дело. Ты ведь сказал, что готов к смерти.

— Но что… — Гермиона взглянула на портрет Арианы.

В конце уходящего в картину туннеля появилась маленькая белая точка, и вот уже Ариана двигалась обратно к нам, увеличиваясь по мере приближения. Но теперь она была не одна — с ней шел еще кто-то, выше ее ростом, прихрамывая и явно волнуясь. Лицо его было изранено, изорванная одежда висела клочьями. Обе фигуры становились все больше, так что в раму помещались уже только лица и плечи. И тут картина распахнулась, словно дверца в стене, и за ней открылся настоящий туннель. Оттуда выбрался обросший, израненный и оборванный настоящий Невилл Долгопупс и с воплем восторга бросился к Поттеру:

— Я знал, что ты придешь! Я знал, Гарри!

Мы все пошли за Невиилом по темному проходу.

— Я не помню этого прохода, — идя за Невиллом, сказала я.

— Да, раньше его не существовало, — ответил Невилл. — Семь потайных ходов были запечатаны перед началом года. И пройти можно только здесь. В замке полно Пожирателей смерти и дементров! — закончил он.

— Ну и что, Снейп ужасный директор? — спросила Гермиона.

— Его почти не видно, — ответил Невилл. — Нужно опасаться Кэрроу.

— Кэрроу, — переспросил Поттер.

– Да, — уточнил Невилл. — Брат и сестра. Отвечают за дисциплину. Они обожают наказывать. — Сказав это, Невилл показал на синяк вокруг глаза. — Хогвартс изменился.

Мы оказались в подземелье, когда услышали звук других, спокойных, шагов.

— Идите, — тихо сказала я. — Я задержу.

Остановившись, я только и успела взять волшебную палочку.

— Кто здесь? — спросил низкий голос.

— Я, — ответила я и вышла из-за стоявших в коридоре рыцарских доспехов.

========== Глава LXIV. Выбраться на свет ==========

Май 1998 года.

Вот оно. Самый темный день. Самый темный час. Подними подбородок, расправь плечи.

При виде его я тяжело выдохнула. Черные волосы, свисающие по сторонам худого лица, мертвый, холодный взгляд черных глаз. Северус был не в пижаме, а в обычной своей черной мантии и тоже держал палочку на изготовку.

— Анри? — спокойно спросил он. — Что ты тут делаешь?

— Пришла поговорить с тобой, Северус, — ответила я.