Забытые острова

Возвращаясь однажды с работы, я видел на углу улиц Шевченко и Космонавтов Алма-Аты остановившуюся возле тротуара «Победу», багажник которой был набит сосунками джейрана. С помощью вызванного по телефону и быстро подоспевшего начальника Глав-охоты В. А. Степанова браконьеры были задержаны. Ими оказались аспирант Академии наук, работник прокуратуры и сотрудник военкомата. Во время окота джейрана они обследовали то место, откуда убегали самки, напуганные машиной, находили и палкой убивали только что родившихся беззащитных и притаившихся детенышей. Какой надо было обладать подлостью, полным падением морального облика, чтобы изобрести и следовать подобному приему охоты!

Теперь утомительный путь по однообразной пустыне не прерывается чудесным видением этого животного-красавца. Как жаль, что вовремя ни у кого не хватило прозорливости восстать против угрозы, нависшей над дикими животными. Да и хватает ли ее сейчас? Оказывается, быть дальновидным ученым, специалистом, да и просто гражданином не просто! И никто не подумал об этом и не предал широкой огласке проблему спасения джейрана. Да и существует ли сейчас решительная борьба с браконьерством, процветающим в республике? Перестройка сознания, новое мышление медленно проникают в дело охраны природы. Не случайно стала в ходу злая, скептически-мещанская, пророческая шутка: «Браконьеры обязательно изживут сами себя, так как им вскоре не на кого будет охотиться».

На правобережье Капчагайского водохранилища в подгорной равнине гор Чулак организовано заповедно-охотничье хозяйство Казглавохоты. Одиннадцать егерских постов охраняют территорию длиной около ста пятидесяти и шириной пятнадцать — сорок километров. Недавно я побывал в этой знакомой мне по давним путешествиям местности. Здесь единственное место в Казахстане, где в течение двадцати лет налажена охрана джейрана. Они быстро размножились, их стало около двадцати тысяч. Грациозные животные преобразили лик бесплодной каменистой пустыни, напоминающей теперь прославленные заповедники Африки. Весь Южный Казахстан мог стать таким же, если бы не браконьеры!

Когда на северных землях Казахстана поднималась целина, кое-где принялись запахивать и засушливую зону пустыни и полупустыни. Решение принималось просто, единолично, негласно, без какого-либо широкого обсуждения с учеными и общественностью. Только сейчас, по прошествии стольких лет, эти запаханные земли пустыни начинают восстанавливаться, на многих все еще продолжает расти сорная трава. Они не пригодны ни для посевов сельскохозяйственных культур, ни для пастбищ.

Все страны, в том числе и наша, обеспокоены оскудением лесных богатств. Поэтому всемерно поощряется возобновление лесов и их посадка. В представлении учреждений, ведающих лесами, самый простой способ восстановления лесов — посадка саксаула на ровных площадях пустыни с применением современной техники. Несколько десятилетий лесхозы юго-востока Казахстана запахивают и засевают около сотни тысяч гектаров ежегодно. Ныне площади, обработанные под посадки саксаула в Казахстане, приближаются к миллиону гектаров. Но что на них выросло? Посадки велись без учета особенностей климата года, биологии этого дерева пустыни, без обоснованного научного подхода к этой проблеме. Саксаул приживается только в особенно богатые осадками весны. А такие весны стали редкими в наше время усиливающейся засушливости климата! Теперь на больших площадях пустыни ни пастбища, ни саксаула. Эти мертвые зоны производят тягостное впечатление своей безжизненностью. Лесоводы, ботаники свыклись с этим широкомасштабным безобразием. Возмущаются чабаны: «Ни барана пасти, ни саксаула нет!»

— А что нам делать?! — ответили мне осквернители пустыни, которых я как-то встретил в Южном Прибалхашье, направлявшиеся на очередную посадку солидной колонной: с тракторами, сеялками и вагончиками для жилья. — У нас план!

— Саксаул — особенное растение, — рассказывают горе-восстановители лесов местному населению. — Он начинает прорастать только через двадцать пять лет после посева!

Какой разительный пример наплевательского отношения к природе во всей системе, начиная от управления (ныне министерства) лесного хозяйства республики и кончая рабочими лесхозов! К тому же пример безнравственности.

И наконец, о последнем примере перестройки природы, особенном по своей уникальности, значимости и последствиям, коснувшемся судьбы Балхаша.

Тяжкая участь Балхаша

Прощаясь с Балхашем, я думаю о том, как он сильно изменился. Сколько прежде на нем гнездилось птиц и как воздух оглашался их криками, как много в нем водилось рыбы, если прибрежные тростники трепетали от плававших по дну сазанов! От былого изобилия почти ничего не осталось. Балхаш угасает. Уровень его упал на полтора метра и продолжает падать дальше. Пресная вода его западной половины фактически стала непригодной для питья, но ею продолжают пользоваться. Маленькие береговые рощицы деревьев и кустарников, служившие убежищем ветвистоусых комариков — пищи рыб, высыхают, и нет уже под их голыми остовами живительной тени.

Какова же причина столь безотрадного состояния этого чудесного озера среди безбрежной, сухой и жаркой пустыни? Ее не столь трудно установить. Но прежде, чем рассказать о ней, несколько косвенных примеров. В низовьях небольшой речки Курты, протекающей по пустыне и впадающей в реку Или, построено водохранилище. Вода заливает узкое крутосклонное скалистое ущелье, на выходе из которого сооружена плотина. Ни одного гектара ни пастбища, ни пахотной земли не пропало. Природе не нанесен ущерб. Попуски воды, предназначенные для орошения земель, одновременно дают жизнь небольшой электростанции. Казалось бы, почему не следовать этому правилу при создании других водохранилищ при аналогичной обстановке? Но не тут-то было! Идея создания на месте рек больших искусственных озер с катерами, яхтами, пляжами и причалами затмила разум проектировщиков.

Совсем недавно создано Бартогойское водохранилище на реке Чилик, тоже впадающей в реку Или, от него проведен Бартогойско-Алмаатинский канал (БАК). Плотина построена перед самым началом голого крутосклонного ущелья, тянущегося более чем на двадцать километров. Затоплено равнинное высокогорное урочище Бартогой, редчайший тугай горного типа, изобиловавший дикими животными, в том числе и оленями. Такова цена искусственного водоема, созданного убогостью мысли и слепым подражанием, периодически обнажающего или затопляющего голые и обезображенные берега. Проект этого водохранилища не обсуждался, ученых, специалистов и общественность не спросили, биологические учреждения Академии наук смолчали, да и откуда было набраться храбрости, чтобы противостоять этой безумной затее при отсутствии демократии и широкой гласности, той самой гласности, которая ныне оживляет наше общество. Вместе с писателем М. Зверевым мы настойчиво пытались выступать против проекта, публиковали статьи в газетах. На наши попытки никто не обратил внимания, никто к нам не примкнул, не стал единомышленником. Впрочем, обратили внимание, вызывали в высокие инстанции, подвергали «обработке». Ныне Бартогой безвозвратно потерян, погиб, природа изувечена. А так было просто избежать этого поразительного головотяпства, построив плотину на реке Чилик не на входе ее в крутосклонное ущелье, а на выходе из него!

В предгорьях Заилийского Алатау от этого водохранилища протянули бетонированный канал длиной в сто двадцать километров для орошения земель к западу от Алма-Аты, тогда как нуждающиеся в поливе земли могли быть найдены гораздо ближе, в двадцати — тридцати километрах. Что станет с этой бетонной ниточкой в сейсмичной зоне даже от небольшого землетрясения? Прорыв плотины, кроме того, может угрожать стихийным бедствием для многих поселений. Сейчас плотину пришлось разобрать и строить заново — она оказалась негодной. Вот так легко рекой Чилик мы отняли воду у мелеющего Балхаша!

История создания Капчагайского водохранилища чрезвычайно поучительна и служит образцом безрассудного, безответственнейшего, если не сказать преступного, необратимого преображения природы и глумления над нею.

Постановление о строительстве Капчагайского водохранилища на реке Или было принято в 1966 году. Широкого обсуждения этого мероприятия, затрагивающего природу обширного района, не было. Возражения ученых, специалистов, общественности, а также выступления «Литературной газеты» были оставлены без внимания. Шахтеры Караганды в коллективном письме просили: «Не стройте водохранилище, оно погубит Балхаш, лучше мы дадим больше угля для теплоэлектростанций». Рабочие рудников и медеплавильного завода города Балхаш писали: «Наш город окружен суровыми и бесплодными пустынями. Его красит только одно озеро Балхаш, без него жизнь в городе будет омрачена. Пощадите озеро!»

Перед тем как в Казахстане был принят Закон об охране природы в 1962 году, заместитель Председателя Совета Министров республики, ныне покойный, И. Г. Слажнев созвал по этому поводу совещание узкого круга лиц. Попал и я на это совещание как представитель Общества охраны природы. Тогда я обратился к его председателю со словами: «Почему Вы избегаете или даже не допускаете широкого обсуждения Капчагайской проблемы?»

— Мы этот вопрос давно обсудили! — не без неудовольствия ответили мне присутствовавшие на заседании высокие должностные лица.