Забытые письма

– Пожалуйста, сними форму. Позволь мне все обдумать. Если в самом деле оттянуть его отъезд на недельку-другую… Но если это когда-нибудь выплывет, Гай предстанет перед военным трибуналом.

– Ну, до этого не дойдет, мы же совсем на чуть-чуть… Вот весело-то будет! – хохотнул Энгус.

– Война – это не весело. Ты уверен, что вполне это осознаешь? – спросила Хестер, увидев, как в его глазах пляшут шкодливые огоньки.

Какая бредовая затея, и как только Энгус додумался до такого! Но все-таки нельзя не признать, в ней есть и здравое зерно. У нее будет время поосновательнее поставить его на ноги – и время удержать его подальше от этой девицы, пока он не выставил себя на посмешище. При этих резонах он просто не сможет выйти из дому. И так она убережет своего драгоценного сыночка от снарядов и окопов. Если бы только Энгусу не пришлось рисковать при этом… Храбрый мальчик. Ему так хочется сражаться плечом к плечу со своими товарищами. Конечно, в его мотивах всего понамешано – отчаяние и скука, зависть и любопытство, и все же это безумие, совершеннейшее безумие…

– Тебе не пора проведать лошадей? Снимай-ка форму, а еще лучше дай ее мне. Лучше нам забыть об этом разговоре. Следующая медицинская комиссия у него через неделю или две, не раньше.

– Но, мама, я так здорово все придумал…

– Довольно. Передай мне форму сейчас же. – Внезапно она замолчала, озаренная неожиданной мыслью. – Впрочем, ты можешь кое-что для меня сделать. Что-то очень важное, но только Гаю об этом – ни слова. Об этом будем знать только ты, я и стены.

* * *

Эсси, Эйса и Сельма стояли на продуваемом насквозь перроне в Совертуэйте, пронизывающий ледяной ветер забирался под их тяжелые пальто и юбки, срывал шапки. Фрэнк стоял прямо, но его колотила дрожь. Он ждал поезда на Лидс, который отвезет его обратно в казарму, а потом во Францию. Говорить никому не хотелось. Его отпуск оказался таким коротким и закончился так быстро…

Расставания – развлечение не для слабых духом, но Эсси настояла, чтобы они все пошли провожать Фрэнка.

– Сынок, пусть у тебя в кармане будет кое-какая мелочь, – проговорил Эйса и, подмигнув, вложил ему в ладонь несколько монет.

– Спасибо, пап.

– Ты уж не забывай нас, пиши! – попросила Эсси, изо всех сил вцепившись в него и сдерживая подступающие к горлу рыдания.

– Буду стараться, обещаю. – Серые глаза сына, казалось, не выражали ничего. Во всяком случае, прочесть, что у него на душе, было невозможно. Между ними осталось столько всего недоговоренного! Он кажется одновременно и совсем молоденьким, и очень старым, и сердце у нее сжималось при мысли, что, быть может, она видит его в последний раз. Но она гнала ее, эту поганую, подлую мысль.

– Фрэнк, ты поосторожней там, ладно? Чтоб никаких неприятностей! Просто делай свою работу, ты меня понимаешь?

– Не волнуйся, мам, буду исправно возить свои тележки и следовать туда, куда пошлют, обещаю, – рассмеялся он и, повернувшись к Сельме, с братской медвежьей нежностью обнял ее. – Ну, к моему следующему отпуску ты успеешь стать первой леди-замарашкой, девушкой капитана, никак не меньше? Кто бы мог подумать!..

– Дурацкая шутка…

– Я слышала, он все еще неважно себя чувствует, лежит в постели. Мне миссис Бек сказала, та, что у них иногда прибирается. Здорово ему все в груди повредило этим газом, так что обратно на фронт ему не скоро. Времени на выздоравливание у него вдоволь, – поддразнила их Эсси, и они дружно рассмеялись.

– Офицеры – они другие. Живут по другим правилам, не как мы. Но Кантрелл хороший человек, я говорил тебе. Заступился за меня, когда я попал в беду.

– Ты ничего не говорил! – подскочила Сельма.

– Да ты не спрашивала… Вот и поезд. Ну, улыбнулись… Никаких слез! И не машите мне! – предупредил Фрэнк, подхватывая винтовку и походный рюкзак. – Все равно не стану оглядываться! – И он зашагал к вагону.

– Сынок… – по щекам Эсси потекли слезы.

– Ну, ну, старушка, идем, – Эйса легонько подтолкнул ее к выходу с перрона.

Сельма упрямо стояла на месте.

– Что он имел в виду? Когда Гай заступился за него? Что за неприятность?

– Пойдем же, ну хоть иногда сделай, о чем тебя просят! Огонь в кузне надо поддерживать, работа ждет, – приказал отец.

Когда они вернулись домой, Эсси увидела знакомую фигуру Джемаймы и рядом Гая Кантрелла в форме, поджидавшего их у запертой двери в кузницу. Он в нетерпении мерил шагами двор.

– Целую вечность жду… Где вы ходите? – встретил он их окриком, обернувшись к Эйсе и не обращая внимания на женщин с ним рядом.

– Мы провожали сына на станцию, он возвращается на войну, – ответила Эсси, огорошенная холодным тоном и удивленная, что он не в постели.

– Джемайма опять потеряла подкову. Наверное, вы в прошлый раз неудачно ее подковали, мистер Бартли. Леди Хестер выражает свое недовольство.

Эйса заторопился приготовить место в конюшне, а Сельма задержалась поговорить с Гаем.

– Добрый день, мисс Бартли, – приподнял тот фуражку.

– Тебе лучше? Мы слышали, тебе прописали постельный режим.

– Как видишь, со мной всё в полном порядке. Вечно в деревне болтают по поводу и без повода… Надеюсь, Рождество встретили хорошо? Что ж, твой брат уехал. Ну, и я не задержусь.

Наступила неловкая пауза, молодые люди молча глядели друг на друга. Сельма не решалась ни о чем спрашивать, Гай определенно казался ей напряженным.

– Оставляю Джемайму в ваших умелых руках, мисс Бартли. Бивен попозже зайдет за ней. Мне пора, множество дел, сама понимаешь… – И, не сказав больше ни слова, он, не оборачиваясь, зашагал в сторону Ватерлоо-хауса.

Дочку прилюдно отвергли, он разговаривал с ней так, словно они посторонние друг другу люди, и Эсси оторопела: как понимать эту его внезапную холодность и надменность?

– Вот так поворот, – проговорила она мужу, стараясь не замечать огорчения дочери.

– Да, джентльмены – они такие: подцепят тебя, а потом сбрасывают с рук, что ту горящую головешку.

Оба проводили глазами Сельму – выйдя из кузницы, она быстрым шагом пошла к дому, видимо, переодеться. Эсси рванулась было за ней, но Эйса ее удержал.

– Дай ей немного побыть одной. Ей все равно надо справиться с этим самой. Ну а мы с тобой, Эсси, увидели этого молодого человека с другой стороны. Офицер он или нет, но вот с хорошими манерами у него плоховато, это уж точно…

* * *

Потрясенная, Сельма не могла поверить тому, что только что произошло: Гай разговаривал с ней свысока, словно она для него никто! Никогда прежде она не видела его таким отстраненным, высокомерным – и таким жестоким. А он-то знает, каково это – провожать солдата на фронт. И прекрасно знает, что ее отец подкует лошадь лучше любого другого в округе. А он разговаривал с ними настолько презрительно, будто они грязь у его ног. Не сходится, ерунда какая-то…