Забытые смертью

Она глянула на Сергея. Смутилась. Тихо отодвинулась к брезенту палатки.

— Извини, — покраснела до корней волос.

— Лучше бы ты спала, — вздохнул парень, успокоив Ирину.

В ту ночь, под шум проливного дождя, они до утра говорили, укрывшись одним одеялом, одной курткой на двоих.

Ирина рассказала Сергею о себе. Не жаловалась. Не считала свою долю корявой. Сергей скупо о семье поведал.

— Девчонок не было. Все времени не хватало. А потом, когда в геологию попал, совсем ни до чего стало, — вгляделся в Ирину и только тут приметил, что она перестала стричься.

И не только внешне менялась Ирина. Она уже не срывалась на крик ни с чего. Работать с нею стало много легче.

Она поделилась с Сергеем своими опасениями по работе, посетовала, что давно нет писем из дома от матери.

Как с другом, большим и давним, говорила, что из-за своего характера претерпела много неприятностей.

— Ты думаешь, я сама напросилась на этот профиль? Хрен там! В такую погибель по своей воле никто не сунется. Летом комары заживо сгрызали. Теперь бездорожье, болота доконали. А все почему? Да потому, что я с начальником экспедиции погрызлась. Сказала, что с ним надо сделать за его отношение к геологам. Что он нас не на работу, на муку посылает. Обещала не молчать об этом больше. Он и отделался от меня. Загнал, где черт свадьбу не правит. И доволен… Нет бы по совести. Месяц мы помучились, месяц — другие. Нужна же передышка людям…

— Мне не легче приходится, — признал Сергей. И рассказал, как на базе уговаривали его поехать в ее отряд.

— А я думала, ты сам вызвался…

Водитель рассмеялся громко:

— Я себе не враг…

Ирина сникла. А утром за их спинами мужики шептаться начали. Мол, подженился Серега на ступе. Иначе с чего это до утра у нее в палатке торчал. Знамо дело, зачем мужиков к себе затаскивают. И наша оглобля, губа не дура, мальчишку схомутать вздумала, оседлать его. Сергей понял по ухмылкам: мужики не раз еще припомнят ему эту ночь, проведенную в палатке Ирины.

Так оно и произошло.

Сергей целый год не появлялся в отряде взрывников Ирины. Находил любой повод, чтобы уклониться, избежать поездки к ним, не объяснял причину. Но даже на базе не разговаривал, не здоровался с рабочими этого отряда.

Ирина тоже не искала с ним встреч. И та дождливая осенняя ночь понемногу стала стираться из памяти.

Сергей злился на то, что не сумела баба в своем отряде пресечь сплетни, очистить пусть не его, свое имя. И решил не давать больше поводов для грязных домыслов.

Вот так однажды сидел он в будке бурильщиков, грелся. Думал, до вечера здесь отдохнет. Но тут мастер буровой включил рацию, и она закричала десятками голосов геологов со всего профиля, разрывалась морзянкой. Кто-то ругался, другие что-то требовали, сообщали Выработку. Внезапно всю эту кутерьму прорезал голос радиста базы:

— Вызываю на связь старшего взрывника Пименову. Как слышите меня? Прием!

— Немедленно прибыть на базу! — услышал Сергей голос радиста и поневоле вздрогнул. Ближе всех из водителей к бригаде Ирины был он. Ему, не слушая доводов, приказали привезти Ирину на базу.

Она слушала этот разговор. И, не выдержав, оборвала:

— Сама дойду! Не надо машину! Не впервой! — Сергей услышал щелчок выключенной рации.

— Пурга поднимается. Как она дойдет сама? Занесет человека, — сдвинул брови мастер буровой.

Серега вышел из будки молча.

Пурга стала свирепеть, когда проехал половину пути вместе с Ириной до базы.

Ехали молча. Говорить ни о чем не хотелось. Снег залепил боковые стекла машины и грозил занести дорогу сугробами.

Грузовик буксовал на каждом десятке метров. И еле вырвавшись из одного заноса, влезал в другой.

Сергей едва сдерживался, чтобы не обматерить вслух начальника базы, погнавшего его в этот рейс.

Быстрые сумерки вскоре и вовсе скрыли видимость. Машина ползла ощупью в разыгравшейся пурге. Ирина замерзла и сидела, сжавшись в комок. Ей впервые по-настоящему стало страшно. В такую пургу на лыжах добраться мудрено до базы. А машина — не вездеход. «Что, если совсем откажет? Пурга продлится не меньше трех дней», — стучали в страхе зубы.

— Серенький, постарайся доехать, — просила Ирина, чувствуя себя виноватой. «Ведь не хотел он ехать за нею. Словно чувствовал. Так ведь заставили. Теперь, если машина застрянет, до утра не дожить…»

— Опять влезли! — в который раз выскакивал Сергей из грузовика и отбрасывал снег от колес, но пурга наметала новые сугробы. Пеленала машину заживо.

Два часа промучился. Рубашка на спине коробом взялась. Кое-как выбрался. И снова в путь. То ли от холода или усталости, перестал осторожничать. Прибавил газу…

Километра три проехал. И снова впереди занос.

— Ирка! Не сиди квочкой! Выскочи! Попрыгай, согрейся! Чего к сиденью приросла? А ну, живо! — сорвал с сиденья и заставил шевелиться, прыгать, потом и лопату в руки дал, чтобы помогла занос разбросать.

— Ну, согрелась? То-то! Бегом в кабину! Обувь отряхни от снега! Ногам теплее будет.

А через сотню метров снова сугроб. Опять раскидали. Со смехом, с шутками. Когда до базы оставалось не больше двух километров, а заносы стали сплошными, Ирина выбилась из сил:

— Не могу, Серега! Прости. Сил нет так за жизнь биться. Она того не стоит. Оставь меня. Иди на базу сам. За вездеходом иль трактором. Я тут тебя подожду.

— Ну нет! Вставай!

— Не могу!

— Говорю, шевелись, дура! — заорал Сергей, разозлясь.

— Не вопи. Иди на базу.

— Живо вскакивай! Развалилась тут! Подайте вездеход под сраку! Хороша будешь и пешком! Ну, живо! — кое-как вырвал Ирину из кабины.

Еще сотня метров позади. Но новый занос выше прежнего. Крепостью на дороге встал.

Сергей из сил выбивался. Ему кажется — этой дороге не будет конца. Пошатываясь, он уже механически раскидывал снег. Он продрог до костей. Устал так, что ноги отказывали, лопата вылетала из рук.

Сергей вернулся к кабине, чтобы закурить, заодно попытаться вытащить Ирину, не дать ей замерзнуть.

— Ирка, Ирина, давай закурим. Эти заносы последние, моя девочка! Уж их нам грех не одолеть.

— Отстань.

— Тебе жить надо, понимаешь? Ты такая сильная…

— Не хочу силы, — отвернулась Ирина, еле раздирая смерзающиеся губы.