Забытый Богом парк

– В общем - это я прострелила твоё плечо.

– Ты? Правда? Ну и ну!
– Я от души посмеялся.

Она стояла в метре от меня. Её руки были сложены на груди. Прямая линия тела остро выражала её стройные ноги и узкую талию.

– Я догадывался. Что-то мне прямо подсказывало, что это твоих рук дело.

– Это было не специально! Когда я начала стрелять, машина ещё не остановилась. Вова сидел за рулем, и так вышло, что он резко затормозил. Меня дернуло влево, в сторону панели. Прицел автомата сместился по инерции, вместе с моим плечом. Приклад сорвался, и пуля полетела в тебя.

– Хорошо, что не сорвался в сторону моей головы.

– Да, тебе повезло. Кроме того, я очень плохо стреляю из автомата.

Я посмотрел на неё. Намёк ясен.

– Подойди ко мне, - Я подал ей руку, чтобы помочь встать на одну позицию со мной.
– Держи автомат, - Она взяла его в руки. Он лежал в её маленьких ладонях скромно и небрежно.

Как же круто она сочетается с этим смертоносным оружием. Воистину, она искусство!

Я встал сзади нее. Прижался поплотнее. От неё пахло мятой и апельсином. Я бы съел! Подвел свои руки к автомату. Наши ладони соприкоснулись в области рукоятки и стальной накладки.

– Плотно прижми автомат к плечу... Да, вот так вот... Наведи прицел на середину дерева... Твои руки слишком напряжены, расслабь их... Когда будешь стрелять, задерживай дыхание, и не закрывай глаза... Да, ты должна всегда видеть свою цель в прицеле, а то можно случайно в чьё ни будь плечо попасть...
– Прогремела автоматная очередь. Она стреляла как старый вояка: точно, без раздумий.

Я чувствовал, как она дышит. Биение ее сердца ритмично пробивалось сквозь тоненькую кожаную куртку. Не буду врать, я поплыл. Такой интимный момент, что аж колени сводит! Она медленно отвела автомат от плеча, переведя его в вертикальное положение.

Кончик моего носа касался ее волос. Волосы мягкие, прямо как у меня в детстве, такие же приятные и густые. Вика повернула голову вправо, я мог прикоснуться губами к ее уху. Как же я этого хотел.

Пролетел момент, еще один. Она немного развернулась ко мне. Ее губы в трех сантиметрах от моих. Я потянулся к ней. Путь преградил ее указательный палец, он небрежно пал на мои губы, отстраняя меня.

– Полегче, ковбой!

Она тихонько смеялась. Они хитрая, мерзопакостная фурия! А ведь это было так близко...

– На твоих губах сидел комар, я просто хотел его пришлепнуть своей губой.

Вика отошла к машине.

– Я так и подумала. Помоги положить оружие в багажник! Время позднее уже, пора ехать.

– Да уж, детям пора спать.

Завершив сборы, мы успешно выехали на трассу. Она молчала, я молчал. По радио играла музыка. Ох уж эта музыка... один из реперов думает, что он крутой репер и записывает ванильные песни. Потом их крутят по радио, называя это извержение акустического вандализма - талантом. Уши вянут.

– Что по поводу монастыря?
– Сказала Вика.

– У меня есть пару идей, но нужно вспомнить чертежи и кое-что уточнить. Займусь этим в вашей коморке. У вас ведь есть интернет?

– У нас есть все.

– Вот и славно.

Пауза.

– Где мой кортик? Ты помнишь про него? Он был со мной, когда ты мое плечо продырявила.

– Да, кортик у меня. Он даже успел спасти мне жизнь.

– Неужели? Твоя жизнь так часто оказывается на грани?

– Да. Как, в прочем, и твоя!
– Она ухмыльнулась.

– Что-же, мы многим похожи! Так, что на счет кортика?

– Получишь его завтра, перед ограблением.

В ответ я что-то промычал и поудобнее расползся по всей плоскости заднего кресла. За бортом светила луна. Я допивал коньяк, она крутила баранку.

Эпизод III.

"Как кортик Руди спасает жизнь?" 21.10.10 Поздний вечер.

Темнота поглотила все вокруг. Широкую улицу освещал жемчужный свет отдаленных звезд. Охотник шел медленно, в развалку. В его правой руке раскачивался пакет с продуктами. Он купил все как обычно: Пара французских булочек, батон, консервы, селедку, и бутылку пива для своего соседа, Федора Палыча. Он любил своего друга из соседней квартиры. Наверное, только с ним он мог найти общий язык, поговорить по душам и получить поддержку в любой ситуации. Он знал его всего три года, но любил как родного отца.

Ступеньки на лестнице были грязными. Когда Охотник поднимался по лестнице, он с отвращением смотрел на стены этого подъезда. Они отвратительны даже не тем, что вся штукатурка давно сползла, а ее остатки превратились в сгустки сгнившей пены. Они отвратительны, прежде всего, потому, что сопровождали его в квартиру, в которой его ненавидят.

Он остановился у порога, за дверью слышался шум работающего миксера. Лицо его помутнело, губы презрительно расплылись. Вспомнив про своего соседа, Федора Палыча, Охотник развернулся и направился в соседнюю квартиру.

– Хох, хох, хох. Кто у нас тут пришел. Степа! Рад тебя видеть, друг!

– И вам привет, Федор Палыч. Ну как вы? Как ваша беззаботная жизнь?

– Я бы предпочел разгребать кипу рабочих папок, чем целыми днями сидеть дома и пялиться в этот прокляты ящик! А так в целом ничего. Все как всегда.

Федор Палыч был мужчиной шестидесяти лет. Низкого роста, с седой бородой, лицо с ярко выраженными морщинами. Его постоянная улыбка и добрый взгляд темных глаз, всегда располагала к себе любого человека. Он был добродушен и до ужаса мил.

– У меня для вас сюрприз!
– Охотник достал из пакета бутылку пива.

– Хох, Петя, дружок, в моем возрасте сюрприз - это когда просыпаешься утром! Но за пиво все равно спасибо.
– Федор Палыч поставил бутылку на кухонный стол. Охотник уселся на табуретку, Федор Палыч разлегся на тахте.

– Твое лицо полно печали, друг мой.

– Что вы, Федор Палыч, просто усталость накопилась! Выспаться хорошенько надо.

– Хох, старого таможенника не проведешь. Что стряслось?

– Да ничего особенного. По работе неприятности, но это все проходящее. А с женой все так же.

– Грызетесь из-за дочери?

– Все четыре года. Не было не единого дня, который обошелся без ссоры. Она все грозиться, что заберет ее.

– Поддайся ей. Вика, человек с сильным характером! Уступай, и будет тебе перемирие.

– Я стараюсь, но порой мне кажется, что она специально провоцирует скандал!

– Я уверен, сначала Бог создал мужчину, но чтобы жизнь ему не казалась медом, он сотворил ему женщину.
– Они посмеялись.

– Она все-таки заберет ее у меня.

– Степа, твоя дочь любит тебя. А Виктория не заставит страдать свою дочь, она не отнимет у ребенка родного отца.