Забытый Богом парк
Шрифт:
– Пап у меня рука болит.
– Она указала пальцем на катетер. Он был установлен на левой руке.
– Что такое?
– Там колит что-то.
Охотник посмотрел на руку дочери. Катетер немного сместился влево, и начал натирать кожу. В области сгиба локтя образовалась большая мозоль, она и причиняла столь неприятные ощущения.
– Да у тебя тут катетер пора менять. Что же ты маме не сказала?
Алена пожала плечами.
– Эх ты, не бережешь себя! Посиди пока, я принесу новый катетер, поменяем.
Он быстрым шагом вышел из комнаты и пошел на кухню.
– Что ты там ищешь?
– Сказала Вика.
– Катетер. Тебе Алена не говорила про руку? Там мозоль.
– Нет, не говорила. У нас нет больше катетеров! А тот я только утром установила, он не должен создавать проблем.
– Как видишь, создает! Ты не могла купить побольше? Ты же знаешь, мы их меняем как перчатки!
– Я тебе задам тот же вопрос! Хоть раз для своей дочери ты можешь купить что-нибудь сам? Без моего посредничества!?
– Разговор переходил в напряженное русло.
– Извини уж, родная! Но я в отличии от тебя, я постоянно на работе! В то время когда я ухожу на работу и прихожу с работы, аптеки не работают!
– А я прямо обладаю уймой свободного времени!? Это ты про ту работу, с которой ты уже два месяца денег не приносил? Ты про эту работу!?
– Они перешли на крик.
– Я тебе объяснял, зарплата задерживается! Как только мне выдадут деньги, я все до копейки принесу в семью, для нашей дочери!
– На словах ты член большой, а не хер простой! Собирайся, и вали в центральную аптеку, она как раз круглосуточная!
– У меня денег нет.
– Да неужели!? Может, еще у меня попросишь?
– Ты знаешь, это не для меня, а для нашего ребенка! Или ты хочешь, чтобы наша малышка мучилась с этим бракованным катетером!?
– Какой ты жалкий и ничтожный ублюдок!
– Она достала из переднего кармана брюк сверток с деньгами. Вынув несколько купюр, она положила их на стол, затем развернулась к газовой плите, что бы снять с огня оладья.
Охотник прикоснулся к деньгам, Вика положила оладья на тарелку, из комнаты послышался детский крик. Не сильный, скорее плавно затухающий, но вызвавший страх и ужас у родителей. Под ярый стук своих сердец, они побежали в детскую.
– Алена, Алена?
– Кричала Мама.
Алена лежала на полу у самых дверей комнаты. Ее хрупкое тело колотило в сильнейшем приступе озноба.
– Что с ней, опять тот приступ!?
– Отец упал на колени перед дочерью. Ладонью правой руки он убрал волосы со лба своего ребенка. У нее холодный пот. Он приложил указательный палец к шее, послушал пульс.
– Сколько ударов!?
– Нервно-истерическим голосом спросила Вика.
– Около ста пятидесяти! Неси укол, быстро!
Заплетаясь в собственных ногах, Вика бросилась к аптечке. На ее лице уже текли слезы, а руки не слушали сигналов головного мозга.
Лицо Алены безжизненно побледнело. Зрачки ее голубых глаз расширились как темная, бесконечная бездна. Она практически не дышала, а количество ударов ее сердца с каждой секундой
только увеличивалась...Охотник схватил домашний телефон, набрал известный номер.
– Алло, скорую, срочно! Что? Ребенок, пять лет, сердечная недостаточность или что-то вроде того... Пульс бешеный... Да, адрес верный! Поскорей пожалуйста! Ради всего святого, быстрее! Ждем!
Отец бросил телефон в сторону. Правой рукой он придерживал ее голову. Тело малышки билось в мышечных судорогах, спазм сковал ее коротенькие руки, а ладони сжались в кулачки.
– Что ты там возишься!?
– Крикнул Отец, - Неси лекарство, скорей!
В детскую вбежала Вика. Она упала на колени рядом с телом дочери. Затянув жгут на правой руке Алены, игла отточено вошла в вену, лекарство стало проникать в кровь.
Настал момент, когда секунда длится вечность. Момент, когда родители ждут, когда подействует лекарство, которое спасет жизнь их единственному ребенку. Лекарство, которое, впоследствии, спасет и их жизнь.
Шли доли секунд, секунды. Сердце девочки резко остановилось. Тело мгновенно расслабилось в последнем припадке борьбы. Громкий стук пульса превратился в треск оглушающей тишины. Слабое дыхание сошло на сильнейшее отсутствие вдоха. Синие губы Алены едва заметно открылись, казалось, она, что-то хочет крикнуть, бросая вызов вечной тишине.
– Нет!
– Разрывающее крикнула Вика - Нет! Алена! Девочка моя, дочь моя, посмотри на меня, - Ее ладони прикоснулись к щекам дочери. Слезы с ее глаз капали на ковер, отбивая грустный такт отчаяния.
Охотник на секунду умер. Он отключился, потерялся, забылся, он был в сильнейшем шоке.
– Нет, этого не будет! Пока я жив, этого не будет!
– Воскликнул Охотник. Он оттолкнул мать от дочери и твердо сказал - Еще укол, быстро!
– Нет! Это не поможет, уже все, уже поздно!
– Делай, что я говорю! Пошла!
– Он указал рукой на дверь.
Охотник запрокинул голову дочери. Он некогда не практиковал искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, но сейчас, он делал все так отточено и уверенно, будто имел образование врача реаниматолога. Его руки ритмично давили на грудную клетку Алены, а губы вдували пропорциональные порции кислорода в ее легкие.
– Ну что же ты, счастье мое? Жизнь моя, я тебя не отпущу!
– Приговаривал Охотник, - Мы же с тобой только что приговаривали скороговорку! Ну ка, давай вспоминать ее вместе!
На опушке в избушке
Живут старушки-болтушки.
С каждой сказанной строчкой он твердым импульсом нажимал на грудь дочери.
У каждой старушки лукошко,
В каждом лукошке кошка,
Кошки в лукошках шьют старушкам сапожки.
Лицо Алены оставалось безжизненно бледным. Ее тело не двигалось.
Появилась Вика с лекарством. Оно тут же было введено. Вика отбросила шприц, небрежно махнув рукой в сторону. Она сжалась в клубок, поджав руками свои колени. Ее трясло в припадке страха, отчаяния, боли, и Бог еще знает каких чувств. С неописуемым ужасом в глазах, она глядела на тело своей дочери. Она хотела что-то сделать, но не могла. Не знала! Не понимала!