Забытый этаж
Шрифт:
Из гаражей в бугристом теле оползня выгнали несколько боевых шагоходов, усиленных листами брони. Машины отвели к каравану, где расставили вдоль колесниц. Живая цепь, загружавшая самокаты, постепенно редела – кузова были под завязку забиты товаром.
Чуть поодаль, на краю площади накрывали своеобразное пиршество и для сторожевых звероморфов – ставили здоровенные миски для еды и чаны с питьевой водой. Наблюдая за этим упорядоченным хаосом, близнецы молча замерли на прежнем месте. Их потряхивало от голода и перенесенных тягостей, но гордость и воспитание не позволяли ни просить еды, ни попробовать ее стащить…
– Приготовления почти закончены, –
Ребята переглянулись и вопросительно уставились на звероморфа. Тот, встряхнувшись, лишь повел плечом.
Посевы – это гордость трудогуликов, говорил этот жест. Если вы откажетесь, добавлял пристальный взгляд зеленых глаз, Анабелла обидится. Обидится весь клан…
– Конечно, – без особой радости, но твердо ответил Виктор за всех. – Для нас это честь, уважаемая Анабелла…
И они побрели за гулкой к окраине поселка, где возвышались серо-белые поликарбонатные шатры. Крумм, ступая мягко и бесшумно, следовал за ними, помахивая хвостом. Оглянувшись на столы, густо заставленные угощениями, троица едва подавила дружный стон.
– Голодом уморить задумала… – недовольно, но очень-очень тихо пробормотал Димка, сжимая кулаки.
– Не нервничай, – так же едва слышно пробормотал кот. – Вас приняли в караван. Все, что остается, – набраться терпения.
Дима лишь криво и недоверчиво ухмыльнулся – легко говорить о терпении, когда живот крутит, а один вид заставленных яствами столов кружит голову. Однако стоило советнице ввести гостей внутрь первой же герметичной теплицы, как мысли о еде поблекли, вытесненные свежими впечатлениями.
Да, им было неуютно в этом чужом мире. В мире, где не было ни одного Лифта, способного помочь словом или делом. В мире, где Локо – дальние родственники Лифтов – оказались столь безразличны и продажны, что подчинялись не законным протоколам, а количеству кристаллов синдриния. Такой цинизм со стороны разумных механизмов угнетал наших героев, подавлял и заставлял смотреть на жизнь глазами взрослых. Но огонь азарта, первооткрывательства и искреннего восхищения новым все еще теплился в их юных душах. А потому дурное отметалось легко и непринужденно, усталость и голод отступали, уступая место позитивным эмоциям…
Посмотреть внутри было на что, хоть запах и вид плантаций сразу вызвали у всех троих воспоминания о Грибнице. Потому что урожайщики, как можно было предположить чуть раньше, выращивали именно грибы. В кадках, затененных пластмассовых ящиках, на грядках из рыхлого грунта, на коралловых корягах, горах опилок и даже в мутной илистой воде.
В отличие от поляны, где Витька испортил зрение, в этом царстве грибов царил строжайший порядок. Повсюду висели графики дежурств и климатические карты; обогреватели и вентиляторы работали в четко заданном режиме; меж грядками пролегли ровные, чистые и прочные мостки.
Сами плантации, продемонстрированные Анабеллой, оказались такими красочными и разнообразными, что тотчас вытеснили любые воспоминания о слугах Ризоморфа. И пусть мысль о том, чтобы поесть грибов, все еще вызывала у заботинцев легкую тошноту, глазеть на пестрые грядки это не мешало. Настя, мечтавшая стать агрономом, и вовсе чуть не потеряла голову. Отбросив скромность, она набросилась на Мудрослова с расспросами, спешно восполняя пробелы
в своих познаниях по биологии.А расспрашивать было о чем…
В приземистых плексигласовых бараках гости нашли гроздья белоснежных шариков, потрескавшихся так, словно были обмазаны высохшей глиной. Затем бесформенные желатиновые комочки янтарного цвета, сросшиеся в растянутую геометрическую фигуру. Рядом росли нежно-фиолетовые палочки, тонкие и чуть изгибающиеся, в которых без подсказки и гриб-то не определишь. Еще тут были мохнатые пушистые сферы; плоские грибы-узоры, больше напоминавшие кляксу масляной краски; ярко-красные цилиндры, одинаковые настолько, словно сошли с конвейера Штамповальни; мясистые коричневые крупношляпники; мелкие, как ружейная дробь, гвоздики с блестящей серой шляпкой, и многое другое.
– Урожайщики – уважаемый клан, – гордо и неспешно рассказывала советница, ведя их вдоль посевов. – Под землей непросто вырастить пшеницу или горох, а потому наш труд крайне ценится в Катакомбурге. Даже самые безумные воители не рискуют бросать нам вызов. Потому что понимают, с какой неумолимой яростью может обрушиться на них гнев остальных кланов…
Как затем пояснила Анабелла, какая-то часть урожая предназначалась в пищу подданным Верховного Сеятеля. Что-то выращивали на корм тягловым звероморфам и гвард-терьерам. Что-то использовали в медицинских целях. Однако большая часть грибов заготавливалась именно для Торжища, где свежие и сушеные богатства трудогуликов выменивались на оружие, синдриний, ткани, лекарства, украшения, волосы или детали для паровых колесниц…
Настя сыпала вопросами. Витя любопытство тоже проявлял, но куда сдержаннее. И только Димка насупленно молчал, не в силах дождаться, когда же закончится эта внезапная экскурсия. Крумм, старательно ступавший исключительно по мосткам и ни разу не прикоснувшийся к грязной почве под ними, замыкал шествие.
Наконец Анабелла посчитала, что ритуальная демонстрация богатств Урожая завершена. Все пятеро выбрались из теплицы, только теперь ощутив, насколько влажным и сырым был воздух внутри.
– А теперь, други, – Мудрослов плотно закрыла дверь в парник и указала сторожу, обходившему ряды бараков, что они возвращаются в поселок, – пора к столам! Вижу, вы изрядно голодны и определенно не откажетесь разделить с нашим кланом церемонию Умиротворения и Благодарности…
При упоминании праздника, название которого произносилось столь пафосно и величественно, Витя вздрогнул. Снял очки и стал машинально протирать стекла платком, глядя под ноги. Остальные тоже сбавили шаг – Дмитрий чесал в затылке, а Настя сунула руки в карманы куртки. Все трое вспомнили праздник Снисхождения, устраиваемый в честь одного не очень честного и порядочного Лифта…
– А от чего вы умиротворяетесь, уважаемая Анабелла? – осторожно спросил Виктор, помассировав переносицу грязными пальцами и надевая очки.
– Не от чего, – негромко поправила его гулка, покосившись через плечо, – а от кого… – И произнесено это было таким тоном, что по спине мальчика побежали мурашки. – Скоро вы все узнаете… Идемте же. Предупреждаю, что отказ от угощений будет воспринят как оскорбление клану! Вы же не хотите, чтобы мы обозлились?! – Она озорно сверкнула глазами и прыснула от смеха, глядя на их побледневшие лица. – Да я шучу, други, характер такой! Но отказа и правда не приму, так что все за мной! И ты, Крумм, тоже приглашен, знаешь ли…