«Замена мужского труда женским в России не может быть сделана иначе, как в ущерб мужскому».

Граф П. А. Шувалов,генерал-лейтенант, главный начальник III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Российская империя (15 декабря 1870 г.)

«Woman labour is the kind of thing that raises trouble» [1] .

Лорд Уолтер Ренсимен,политический деятель Великобритании, министр торговли, президент Тайного совета. Великобритания (1915 г.)

1

«Женский труд – это то, что вызывает проблемы» (англ.).

«Строго говоря, – женщин в железнодорожном деле у нас в России пока еще нет».

Ф. П.,журналист газеты «Голос Руси». Российская империя (1915 г.)

Рекомендовано к печати на заседании методического семинара кафедры «История, философия и культурология» Омского государственного университета путей сообщения

Рецензенты:

доктор исторических наук, профессор В. В. Фортунатов доктор исторических наук, доцент В. Н. Тестов кандидат исторических наук С. К. Канн

Введение

В апреле 1913 г. в одном из североамериканских железнодорожных журналов была помещена карикатура «Взгляд в будущее» (англ. «A Look into the Future») [2] , на которой работник железной дороги тревожно всматривался в волшебную подзорную трубу. Его беспокойство вызывалось открывшейся картиной: в недалеком будущем станционными агентами, сигналистами, стрелочниками и даже машинистами локомотивов стали женщины. «Куда нам идти?» – вопрошал работник, видимо, от имени всех коллег – мужчин. Безусловно, автор карикатуры гиперболизировал будущее американских железных дорог, заострив внимание читающей публики на злободневной «женской теме». И тем не менее сам факт появления подобного рисунка свидетельствовал не только и не столько об американской, сколько об общемировой тенденции постепенной интеграции женщин в сферу профессиональной железнодорожной деятельности на протяжении «долгого XIX века» [3] – в сферу, традиционно считавшуюся мужской.

2

A Look into the Future // The Pilot. 1913. April. P. 117.

3

«Долгий XIX век» – историческое понятие, введенное английским историком

Э. Хобсбаумом. Согласно концепции, «долгий XIX век» длился 125 лет, с 1789 г. (начало Великой Французской революции) до 1914 г. (начало Первой мировой войны).

Уже тогда, в девятнадцатом столетии, женский труд нашел широкое применение в большинстве сфер общественной жизни. В результате на сегодняшний день, к примеру, стабильное функционирование железнодорожных путей сообщения без женщин представляется невозможным как в России, так и за рубежом. Цифры говорят сами за себя: в 2018 г. совокупная доля женщин среди работников ОАО «Российские железные дороги» составляла 31 % [4] . При этом женщины занимали свыше 50 % мест руководителей и специалистов компании в период с 2007 по 2018 г. [5]

4

ОАО «РЖД». Отчет о деятельности в области устойчивого развития. 2018. С. 170.

URL:1 &load=y&col_id= 121 &id=90041 (дата обращения: 20.09.2019).

5

При постепенном сокращении общей численности работников ОАО «РЖД», доля женщин остается практически неизменной (около 30 %).

Но то в настоящем, а какова была ситуация в прошлом? Дореволюционные отечественные авторы утверждали, что Министерство путей сообщения (МПС) [6] и железные дороги «первые пошли навстречу женскому труду, предоставив женщинам полную возможность широко и разнообразно приложить свой труд» [7] . По словам инженера путей сообщения Н. П. Верховского, прослужившего 38 лет на частных и казенных железных дорогах Российской империи, «в этом отношении [к женскому труду] ведомство путей сообщения заслужило пальму первенства перед всеми ведомствами» [8] . Так ли это? Когда впервые и на какие должности женщины были приняты на железнодорожную службу, как в России, так и за границей? Играл ли женский труд столь же значительную, как сегодня, роль для железнодорожного транспорта в период зарождения и первоначального развития железных дорог? Как женщины смогли получить работу на железных дорогах в условиях патриархальной структуры общества? Какие факторы оказывали влияние на МПС и управления железных дорог в принятии решений об использовании женского труда? Влияло ли общественное мнение на практику привлечения женщин к службе на железных дорогах? Каков был правовой статус и материальное положение железнодорожниц? Как складывались взаимоотношения служащих – женщин с их коллегами – мужчинами? Неразрешенность этих и многих других вопросов послужила поводом к написанию настоящей монографии.

6

Министерство путей сообщения (1865–1917 гг.) – центральное государственное учреждение, преобразованное из Главного управления путей сообщения и публичных зданий (1832–1865 гг.) с целью полного слияния технической и административно-хозяйственной деятельности по руководству и эксплуатации путей сообщения в центральных учреждениях.

7

См.: Глинская А. А. Служба женщин на железной дороге // Труды 1-го Всероссийского женского съезда при Русском женском обществе в С.-Петербурге 10–16 декабря 1908 года. СПб., 1909. С. 400; Женщина на железнодорожной службе (письмо в редакцию) // Вестник Сибирской железной дороги. 1903. № 1–7. С. 10.

8

Верховской Н. П. Железнодорожная неразбериха: Terra incognita: Мысли практика по поводу беглых заметок «Нетехника». СПб.: тип. А. С. Суворина, 1911. С. 93.

В отличие от существующих работ по истории железных дорог XIX – начала XX в., зачастую посвященных планированию и строительству железнодорожной сети, экономическим последствиям транспортно-технического развития, настоящее исследование фокусируется на социальных, политико-правовых, экономических и социокультурных аспектах применения женского труда на железных дорогах в Российской империи. Монография способствует углублению существующей системы знаний о функционировании железнодорожного транспорта России в дореволюционный период, а также расширяет сведения о гендерной истории России, включающей в себя историю женщин, историю полов и их взаимоотношений, демонстрирует взаимосвязь и влияние данных процессов на общую картину исторического развития железнодорожной отрасли.

Автор выражает благодарность всем близким людям, без которых эта книга не смогла бы появиться. В первую очередь родителям, сестре и брату, всегда поддерживавшим во мне тягу к любимому делу. Сердечную признательность хочется выразить д-ру ист. наук, профессору А. В. Гайдамакину (г. Омск), научному сотруднику Института истории Сибирского отделения РАН, канд. ист. наук Т. И. Морозовой (г. Новосибирск), сотруднику «Научного и Индустриального Музея» г. Манчестера Э.Л. Доусону (Anthony Leslie Dawson, г. Реддиш, Англия) и историку, железнодорожному служащему Северной железной дороги А. Н. Кузнецову (г. Ярославль) за оказанную профессиональную помощь. Отдельно хочется поблагодарить профессора Абердинского университета Э.Дж. Хейвуда (Anthony John Heywood, г. Абердин, Шотландия), внесшего неоценимый вклад в настоящее исследование. Наконец, автор отдает дань уважения работникам федеральных и региональных архивов, сотрудникам библиотек г. Москвы, Санкт-Петербурга, Томска и Новосибирска, сделавших возможным написание данной работы.

Постановка проблемы

На выбор темы научного исследования влияет целый комплекс причин и мотиваций, поэтому он почти никогда не бывает случайным. В процессе написания кандидатской диссертации, посвященной истории сибирских железнодорожников в Российской империи, автор периодически находил архивные свидетельства использования женского труда на железных дорогах. В то же время академические издания, посвященные истории железных дорог, обходили данную проблематику стороной. Это заставило задуматься – уместно ли говорить о существовании «истории железнодорожного транспорта» (railway history / history of rail transport [9] ) как таковой, если женский социальный опыт ею не учитывается? В море исторической и научно-публицистической литературы до сих пор уделяется поразительно мало внимания женскому вкладу в деятельность российских железных дорог. Это обстоятельство, по-видимому, вызвано следующими причинами.

9

В англоязычном культурном дискурсе существует неологизм «her-story», образованный путем реверсии классического термина «history» («his(s)tory»). Выделив два компонента – «his» («его») и «story» («история», «рассказ»), «мужское» местоимение «his» было заменено на «женское» «her». Полученный таким образом термин призывает пересмотреть репрезентацию исторического процесса, включив в него женщин и их социальный опыт (Гендер в британской и американской лингвокультурах: монография / под общей ред. Е.С. Гриценко. М.: ФЛИНТА, 2016. С. 10).

Прежде всего – источниковедческими проблемами. Современная отечественная наука переживает процессы переосмысления традиционных направлений исследований, формируются новые сферы исследовательских интересов. Среди прочего интерес вызывают «история женщин» и «гендерная история», поскольку в последние десятилетия стало ясно, что в рамках традиционной историографии, изучающей политику, экономику и культуру, женщинам зачастую отводилось место общего фона, существование которого всем очевидно, но которое не вписано в историческое полотно. В первую очередь это касается женщин из низших сословий, ставших своеобразным «молчаливым большинством». Сделать их «видимыми» в историческом процессе, встроить в традиционную схему исторического повествования на практике оказывается задачей труднодостижимой [10] .

10

Юкина И. И. История женщин России: Женское движение и феминизм в 18501920-е годы: Материалы к библиогр. / Ин-т гендер. политики, Центр поддержки социал. и гендер. прогр. СПб.: Алетейя, 2003. С. 11.

В 2010 г. на базе Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова состоялась российско-французская научная конференция «Как мы пишем историю?». По мнению докладчицы Н. Л. Пушкаревой, одной из первых приступившей к изучению «женской истории» в России, историописание вплоть до середины XX в. ориентировалось на мужчин из-за существовавших «уровней молчания»: 1) молчание современников, 2) молчание источников, 3) молчание ученых [11] . В рамках первого уровня молчание обусловливалось отсутствием женщин в публичном пространстве, а потому мужчины предпочитали их «не замечать», даже несмотря на то, что женщины не были безмолвными статистами. Второй уровень – молчание о женщинах тех людей, кто вел записи важнейших исторических событий для потомков (это были, как правило, мужчины). Созданное ими историческое повествование являлось нарративом, сосредоточивающим внимание на действиях мужчин, рассматривающим мужской опыт как универсальный; появление в нем женщин являлось исключением [12] . Здесь очевидно влияние первого уровня на второй, в совокупности определивших возникновение третьего уровня – молчание о женщинах историков, ученых, реконструирующих прошлое на основе имеющихся в их распоряжении источников.

11

Пушкарева Н. Л. Женские и гендерные исследования: прошлое и будущее нового научного направления в России // Как мы пишем историю? / отв. ред.: Гийом Гаррета, Грегори Дюфо, Людмила Пименова; [пер. с фр. Е. И. Балаховской и др.]. М.: РОССПЭН, 2013. С. 300–301.

12

The Cambridge world history. Vol. VI. The Construction of a Global World, 1400180 °CE. Part 1: Foundations. Cambridge: Cambridge University Press, 2015. P. 134.

Приложима ли обозначенная «схема» к истории железных дорог? На первый взгляд может показаться, что так и есть. В XIX в., в начальный период развития железнодорожного транспорта, служба на железных дорогах прочно ассоциировалась с трудом мужчин. Низкий уровень механизации вызывал потребность в мужской рабочей силе, не позволяя женщинам претендовать на занятие ряда должностей, требовавших приложения значительных физических усилий. Получение же специального образования и последующее трудоустройство на высококвалифицированные места затруднялось укоренившимися в обществе патриархальными представлениями о женщине как хранительнице семейных устоев и домашнего очага, удел которой – воспитание детей и выполнение домашних обязанностей. Подобная точка зрения была доминирующей не только в России, но и в странах Западной Европы. В качестве примера можно привести Англию, где впервые в мире появились железные дороги на паровой тяге. По словам английского историка Розы Мафесон (Rosa Matheson), основанная в 1833 г. Большая западная железная дорога (англ. The Great Western Railway), связывавшая юго-запад Англии, Западные земли и Южный Уэльс с г. Лондоном, представляла собой «грандиозный патриархальный институт, отстаивавший ценности своего времени»: представление о том, что «мир железных дорог – это мужской мир» (англ. а masculine world) [13] , попасть в который женщинам было непросто. В США ситуация была схожей. Когда 10 мая 1869 г. американцы торжественно завершили строительство Трансконтинентальной железной дороги (линии от г. Нью-Йорка до г. Сан-Франциско), ориентированное на женщин периодическое издание прокомментировало данное событие фразой, прозвучавшей как приговор: «Одна вещь, возможно, ускользнула от внимания наших читательниц. Эта великая работа была начата, осуществлена и завершена только мужчинами. Ни одна женщина не проложила ни одного рельса, ни одна женщина не провела инженерных изысканий. Мышечная и интеллектуальная сила исходила от мужчин» [14] . Стоит ли удивляться современным утверждениям, что «по большей части имена и трудовые будни первых железнодорожниц навсегда потеряны для истории»? [15] «Забытый персонал», «забытая рабочая сила» (англ. forgotten women workers) – такие эпитеты употребляют западные исследователи по отношению к женщинам, трудившимся на железных дорогах в XIX – начале XX в. [16]

13

Matheson R. The fair sex: women and the Great Western Railway. Chalford: Tempus, 2011. P. 8.

14

The Pacific Railroad // Godey's lady's book and magazine. 1869. Vol. 79. P. 175.

15

Levinson N. S. She's been working on the railroad. New York: Lodestar/Dutton, 1997. P. 2.

16

См.: Brown C. Rosie's Mom: Forgotten Women Workers of the First World War. Boston: Northeastern University Press, 2002. 288 p.; Wojtczak Н. Railway Women: The Story of a Forgotten Workforce 1830s-1990s. Hastings: The Hastings Press, 2004; Turner D. Uncovering the Hidden History of Britain's Railwaywomen. URL: http:// tumiprail.blogspot.ru/2010/09/uncovering-hidden-history-of-britains.html (дата обращения: 26.04.2019); Newman V. We Also Served: The Forgotten Women of the First World War. Barnsley: Pen & Sword Books Ltd, 2014. 224 p.