Зацепить 13-го

Прикосновение поразило меня, я повернулась к нему, взгляд соскользнул с его лица к руке, где его большой палец осторожно чертил круги на моих костяшках.

Прикосновение было совсем безобидным и имело целью привлечь мое внимание, однако больше всего меня удивило, что я немедленно не отдернула руку.

Меня будоражило сознание того, что мне понравилось его прикосновение, но еще более будоражащим было неотступное желание перевернуть руку и переплести наши пальцы.

— Черт!

Джонни отдернул руку и привалился к дверце. Гримаса на его лице свидетельствовала о непонятном мне дискомфорте.

Его рука инстинктивно потянулась к бедру. Опять.

— Прости, — буркнул он с заметной болью в голосе. Потом, кашлянув, добавил: — Я не должен был этого делать.

— Все нормально, — прошептала я, нервно покусывая нижнюю губу. — Я не против.

Он тяжело выдохнул и другой рукой провел по волосам.

— Нет, не нормально. — Его взгляд переместился на мой рот. Последовал новый тяжелый выдох. — Это вообще ни с какой стороны не нормально.

— Нормально. Не злись ты на себя, — попыталась успокоить его я.

— Я не злюсь, — произнес сквозь зубы Джонни. — Я просто… да блин!

Он злился, причем сильно.

Я взглянула на его правую ступню, упиравшуюся в пол, затем выше, на бедро. Джонни давил туда с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

Увиденное подействовало на меня, и я выпалила:

— Что с тобой не так?

— Что ты имеешь в виду? — смутился Джонни.

— В школьном коридоре я видела тебя с пакетом льда. Ты прижимал его к этому месту. — Я указала на бедро, которое он мял кулаком. — Ушибся?

Увидев, куда я смотрю, он быстро отдернул руку.

— Черт… — пробормотал он. Вид у него был потрясенный. — Я даже не осознавал.

— Ты там теребишь с тех самых пор, как мы сели в машину, — ляпнула я.

— Господи! — прошипел Джонни, с ужасом глядя на меня.

Я сразу пожалела о выбранных словах и дала задний ход:

— То есть теребишь не в том смысле. Разумеется, не теребишь, а…

— Пожалуйста, помолчи, — взмолился Джонни, подняв руку.

Я кивнула и закрыла рот.

Он осторожно поменял позу и сел поглубже, слегка морщась от каждого движения.

Я молча смотрела, как он защелкнул ремень безопасности, втянул в себя воздух и стал медленно выдыхать.

— Просто чтобы все прояснить… — после долгой паузы заговорил он. — Я действительно ничего не тереблю. Просто там…

— Больное место? — подсказала я, вспоминая его слова, произнесенные в день знакомства.

Джонни настороженно посмотрел на меня.

— Да, — с горьким вздохом признался он.

Я понимающе кивнула и спросила:

— Травма?

Его взгляд переместился с моего лица на свою ногу. Он досадливо поморщился.

— Ладно, есть кое-что, — едва слышно произнес он, еще раз вздохнул и признался: — Когда мне было шестнадцать, я повредил приводящую мышцу. Причем очень сильно. Ничего не помогало. Стало тяжело играть. Все время было больно. Постоянно, Шаннон. Физиотерапия не помогала, и когда я уже не мог выдерживать боль, я сдался и накануне Рождества лег на операцию.

Он говорил так, словно злился на себя, что заставило меня спросить:

— И ты злишься, потому что?..

Джонни покачал головой и взъерошил волосы.

Он молчал так долго, что я перестала надеяться на ответ, когда он пробубнил:

— Не заживает.

— Нога? — шепотом спросила я, ощутив прилив сострадания к нему. — Или швы?

— То и другое, — сокрушенно качнул он головой, затем прошептал: — Всё вместе.

Странное признание, если учесть, что мы с ним были мало знакомы. Я сразу почувствовала: такими сведениями о себе Джонни делится очень редко.

Вид у него был раздраженный — может, из-за травмы, а может, из-за рассказа о ней. Этого я не знала.

Но в любом случае у меня возникло неодолимое желание его успокоить.

Я развернулась в его сторону и, собравшись с мыслями, сказала:

— Знаешь, на полное восстановление после операции уходит больше времени, чем несколько недель. Ты же не машина, Джонни. Процесс может затянуться. В прошлом году одному парню в команде Джоуи сделали операцию на подколенном сухожилии. Он пять месяцев восстанавливался.

— Прошло уже десять недель, — резко ответил Джонни, и злость в голосе перекликалась с отчаянием в его глазах. — Хирург говорил мне, что я на пути к полному выздоровлению. Лечащий врач уже через три недели допустил меня до игр. Все выглядело заурядной операцией, а получился полный пи… — Джонни умолк, тряхнул головой и досадливо вздохнул. — Выздоровление не должно было длиться так долго, — подчеркнул он, глядя на бедро, как на врага. — Гребаный бардак какой-то.

— Тебе разрешили играть через три недели? — хмуря брови, переспросила я. — Этого же слишком мало. Тело попросту не успело восстановиться, — как можно мягче сказала я.

— Представь себе, меня выпустили на поле, — фыркнул он.

— Джонни, скорее всего, ты только сейчас должен был бы вернуться к тренировкам, — тем же тоном сказала я.

— Ты не понимаешь, — покачав головой, пробормотал он.

Я наверняка чего-то не понимала, но это не помешало мне спросить:

— Ты говорил, что шов еще не зажил?

Он как-то странно посмотрел на меня, но не ответил.

— А ты можешь показать место, где тебя оперировали? — спросила я. — Я в швах хорошо разбираюсь.

У меня их было предостаточно.

— Шаннон, мне делали операцию на приводящей мышце, — хрипло ответил Джонни.

Его глаза были полны смущения.

— Знаю, — ответила я. — Но я видела кучу спортивных травм на голенях и коленях. Может, сумею подсказать, в чем проблема? Возможно, выздоровление затягивается из-за постоянных нагрузок.

— Шаннон, проблема не в голени.

— Извини, мне так показалось. Я видела, что ты хромаешь, — ответила я. — Значит, бедро?