Зачем ловеласу жениться

— Вот и хорошо. Давай же, Люси…

Люси тужилась, и у Бел едва не лопнули барабанные перепонки от оглушительного визга, сопровождавшего усилия Люси.

— Больше никаких криков, — сказала Хетта, когда боль утихла и Люси обмякла на руках Софии и Бел. — Тебе надо беречь силы.

— Сколько это продлится? — слабым голосом спросила София.

— Невозможно сказать, — ответила Хетта. — Наверное, еще несколько часов.

— О Боже!.. — простонала Люси. — Часов? Но я не могу делать это часами!

— Нет, можешь, — сказала Бел.

— Не могу, не могу! — завизжала Люси. — Я действительно не могу! Я передумала! Пойди и скажи Джереми, что я передумала! Это он виноват, что ребенок не хочет выходить! О чем я думала, когда выходила замуж за этого громадного упрямого скота? Мне надо было выйти за сына викария. Он сделал бы мне маленьких покладистых деток. Младенцев, которые не вылезают часами…

Ее гневная тирада прервалась, когда началась очередная схватка.

— Толкай его, Люси, — приказывала Хетта. — Толкай как можно сильнее.

— Когда-нибудь, — пробормотала Люси, пытаясь отдышаться в перерыве между схватками, — ты будешь рожать, Хетта, а я буду стоять у твоей кровати и вдесятеро отплачу тебе за твою бессердечную тиранию.

— Я буду только рада, Люси, если этот день когда-нибудь настанет.

На мгновение в глазах Хетты промелькнула боль. Она тут же сморгнула, чтобы скрыть слезы, но Бел все же успела их заметить и сердце ее болезненно сжалось. Из них четверых лишь Хетта держалась так, словно внутри у нее был стальной стержень. Держалась сама и заставляла держаться всех прочих. Но в конце этого дня только ей, Хетте, не придется услышать ласковых слов утешения и любви, не придется уснуть в уютных объятиях мужа.

Бел прикрыла глаза — и тотчас же увидела чудесную улыбку Тоби. И тут Бел вдруг осознала, что в эти часы, которые она провела у постели Люси, она в своих молитвах обращалась вовсе не к святым, а к нему, к своему мужу. Выходит, в него она верила сильнее, чем в Бога?

Внезапно кто-то схватил ее за плечо, и Бел, открыв глаза, увидела перед собой Софию. Глаза Софии были широко распахнуты, и она вся дрожала.

— Я хочу уйти, — произнесла София одними губами. Бел решительно покачала головой и тихо сказала:

— Нет, нельзя.

— Я боюсь, — прошептала София.

— Останься, — процедила Люси сквозь зубы. — Если я должна тут остаться, то останешься и ты.

— Люси, у тебя все получится, — сказала Бел, убирая со лба роженицы влажные от испарины волосы. — Только представь: скоро ты будешь держать на руках младенца. Потерпи еще немного. Теперь уже недолго.

Глава 17

Но Бел ошибалась — схватки продолжались еще очень долго.

Бледная и вся мокрая от пота, Люси простонала:

— Я не смогу это сделать.

— Вот, попей чаю. — Бел поднесла чашку к ее губам.

— Нет. — Люси покачала головой. — Не хочу чаю. Я хочу, чтобы это прекратилось. Я не смогу это сделать, не смогу.

— Ладно, — сказала Хетта, отступая от кровати. — Возможно, ты действительно не можешь.

— Что?! — воскликнула София. — Но как же тогда…

— Хетта не это имела в виду, — перебила Бел. — У Люси замечательно получится. — «Но что же теперь делать? — спрашивала она себя. — Ведь если даже Хетта опустила руки, то тогда действительно ничто не поможет».

А Хетта развязала фартук и подошла к умывальнику, чтобы ополоснуть руки. Затем она направилась к двери.

— Куда ты собралась? — спросила Люси, глядя вслед подруге.

Хетта оглянулась.

— Спущусь вниз, чтобы сообщить лорду Кендаллу, что ты не можешь это сделать.

— Можно, я пойду с вами? — пробормотала София.

— Зачем ты к нему пойдешь? — спросила Люси. — Вот если бы он мог родить за меня… А!.. — застонала она при очередной схватке.

— Нет, родить он за тебя не сможет, — громко сказала Хетта. — Но возможно, он хотел бы попрощаться.

— Попрощаться?! — хором воскликнули София и Бел; если бы Люси тоже могла говорить во время схватки, то их дуэт превратился бы в трио.

Скрестив на груди руки, Хетта вернулась к кровати.

— Люси, послушай меня. Твой ребенок идет ножками. Шанс на благополучный исход…

Бел схватила Хетту за руку:

— Не надо! Пожалуйста!

— Я знаю, что делаю, — возразила Хетта. — И я знаю Люси.

Когда схватка закончилась, Люси откинулась на подушки и уставилась на свою подругу пылающими зелеными глазами:

— Ты не посмеешь! Я не собираюсь прощаться с Джереми! Просто я все еще зла на него!

Хетта присела на край кровати и взяла Люси за руку.

— Тогда послушай меня. Ребенок идет ножками. Не головой, как положено. Поэтому тебе так трудно.

— О Господи… — прошептала Люси. — Выходит, он уже сейчас ужасно непослушный.

— Да, верно. Сразу видно, что пошел в мать.

— Я умру? Скажи честно.

— Ты знаешь, что я не стала бы тебе лгать. Риск, конечно, есть. И для тебя, и для ребенка. Но когда тебя останавливала опасность? — Хетта сжала руку подруги. — Люси, ты же самая упрямая из всех женщин, которых я знаю. И твой муж любит тебя за это. Лорд Кендалл верит, что ты способна сделать все. Он не должен разувериться в тебе. Не должен заподозрить, что ты сдалась. Ведь если он, стремясь тебя уберечь, настоит на том…

— Ты не посмеешь! — прошептала Люси. — Ты не сделаешь этого, Хетта Осборн.

— Так вот, если твой муж настоит, то потом он не даст тебе и шагу ступить, — продолжала Хетта. — Вся твоя жизнь будет состоять из одних ограничений. Он станет обращаться с тобой как с вещью. И до такой степени бояться сделать тебе ребенка, что…

— Никогда больше ко мне не прикоснется? — с кривой усмешкой спросила Люси. — Едва ли. Если бы у него была такая сильная воля, мы бы никогда не поженились. — Она вздохнула, глядя в потолок. — Но он сможет продержаться год или два, не дольше.

— Вот именно, — кивнула Хетта. — Послушай, Люси, ты сможешь это сделать. Если ты как следует сосредоточишься и будешь очень стараться, то вы останетесь живы — и ты, и ребенок. Но если я сейчас спущусь к лорду Кендаллу, то твоя гордость никогда не оправится от такого удара.

Люси со вздохом закрыла глаза и стиснула зубы. Потом вдруг застонала от боли.

— Все в порядке, Люси, — сказала София. — Мы все здесь, чтобы тебе помочь.

— Вы не можете помочь мне, — процедила Люси. — Никто не сможет.