Зачем убили Сталина? Преступление века

Впрочем, сама подпись под фото не давала полного представления о положении дел — она перечисляла фамилии сидящих слева направо как в первом, так и во втором рядах. При взгляде же на само фото было видно, что в первом ряду рядом сидели — среди других — Маленков, Берия, Сталин, Каганович, Булганин…

Берия сидел по правую руку от Сталина, что вряд ли было случайным. Доклад же делал на этот раз Первухин. По сравнению с прошлогодним докладом Берии на таком же торжественном заседании Моссовета первухинский доклад был бесцветнее, хотя его и оживило такое вот сообщение:

«…многие американцы потеряли душевный покой. Они то и дело вглядываются в небо, и некоторым из них стали мерещиться… странные предметы, напоминающие огромные «летающие тарелки», «блюдца», «сковородки», «зеленые огненные шары»… Газеты и журналы утверждают, что они являются либо русскими таинственными снарядами, либо… — летательными аппаратами, посланными с какой-то другой планеты для наблюдения за тем, что делается в Америке»…

В зале смеялись, не подозревая, что придет время, и такая же волна окончательного оболванивания болванов докатится и до Москвы, откатываясь от нее до самых до окраин оболваниваемой страны.

Впрочем, черт с ними, с летающими сковородками! В докладе Первухина был некий блок, который имел принципиальный смысл и таил в себе весьма новые прозрачные и неприятные кое для кого намеки…

Нечто подобное — и, надо полагать, не только по своей инициативе — говорил ровно год назад в этом же зале Берия. Теперь же мысли, заявленные уже в докладе Берии, были оформлены в докладе Первухина — и тут уж точно не по его инициативе — намного более жестко. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить оба блока.

6 ноября 1951 года Берия говорил:

«Отдельные предприятия, выполняя и перевыполняя план по валовой продукции, не всегда выполняют план по производству важнейших видов изделий. Руководители этих предприятий хотят, видимо, облегчить себе работу и выпускают те изделия, которые требуют меньших усилий и хлопот. Пора бы им понять, что для государства нужно не всякое выполнение и перевыполнение плана, а только такое, которое обеспечит народное хозяйство нужной ему продукцией».

Первухин же 6 ноября 1952 года заявил вот что:

«Руководителям предприятий и отраслей (выделение здесь и ниже мое. — С.К.), которые не выполняют государственных планов и выпускают продукцию невысокого качества, не мешает подумать о том, что если они не выправят положение, то им придется посторониться и уступить свое место другим, более энергичным и лучше знающим дело работникам».

Улавливаете разницу в тоне и смысле речей? Год назад Берия и, конечно, Сталин публично лишь пожурили «заедающихся» руководителей. И пожурили, в общем-то, мягко.

Теперь же Сталин устами Первухина уже бил их почти наотмашь. Не исключено, что и докладчиком-то Первухин был выбран как фигура «знаковая»… Относительно молод — 48 лет (Берии, впрочем, было всего 53 года), только что вошел в высшее партийное руководство, но уже давно заявил о себе как о крупном и толковом хозяйственном и государственном руководителе, один из заместителей Сталина по Совету Министров… Молодая поросль, так сказать…

Предложение «посторониться и уступить свое место», сделанное номенклатурной «партоплазме» такой фигурой, не могло эту «партоплазму» не взволновать и не встревожить до чрезвычайности. Если же вспомнить речь Поскребышева (читай, фактически Сталина) на XIX съезде, то заявление Первухина (читай, фактически Сталина) было способно ввергнуть всех бездарей и шкурников всесоюзного масштаба вообще в панику!

Сказав так, я не имею в виду, конечно, тех, кого историк Ю. Жуков называет «узким руководством», то есть действительно узкий круг несомненно выдающихся партийно-государственных деятелей, а именно: Берию, Булганина, Ворошилова, Кагановича, Маленкова, Микояна, Молотова, Первухина, Пономаренко, Сабурова и несколько более широкий, примыкающий к первому круг руководителей типа Косыгина, Тевосяна, Малышева, Вышинского, как и многих других — относительно молодых и не очень молодых ответственных работников, которые работали много, честно, самоотверженно и, что, пожалуй, важнее всего, — компетентно, были на своем месте.

Я имею в виду, во-первых, тех, кто, занимая высокие посты, им не соответствовал. Во-вторых же, я имею в виду разного рода и калибра «прилипал» и «референтов», которых в московской номенклатуре хватало и к которым как раз и относились слова Сталина, Берии, Первухина и Поскребышева. Вот уж эта чиновная «рать» имела все основания дрожать если не за свою шкуру, так уж за кресло — точно!

Как это понимать — уступить свое место другим? Это что — лишиться солидного кабинета, секретарей, свиты, персональной автомашины, государственной дачи, медицинского обслуживания в «кремлевке»?

Для руководящей и околоруководящей «партоплазмы» единственно значащим было лишь это. Их уже не прельщала (если она их вообще когда-либо прельщала) возможность повседневно совершенствовать и развивать порученное дело, улучшать работу и вести ее на все более высоком научно-техническом, технологическом и организационном уровне. Они уже привыкли благодушествовать…

И вдруг — посторониться! Уступить место!

Да одним таким предложением Сталин был способен подписать себе смертный приговор! Ведь безудержно и сытно жрущая сволочь, когда ее оттаскивают от кормушки, способна на такую озлобленную реакцию, по сравнению с которой рыки львов и тигров будут выглядеть милым мурлыканьем домашней киски!

Думаю, Сталин это понимал. Потому и старался в динамично развивающейся ситуации держать ее под контролем. Забегая вперед, можно сказать, что под своим контролем ее не удалось удержать ни Сталину, ни Берии — удары пришли оттуда, откуда их никак не ожидали ни тот, ни другой.

Они пришли от своих. А точнее — от тех, кого Сталин и Берия считали своими товарищами и добрыми коллегами.

Разговор об этом нам с тобой, уважаемый читатель, еще предстоит, а сейчас пришла пора более подробно поговорить о Хрущеве…

ГЛУБОКОЙ осенью 1952 года в составе высшего партийно-государственного руководства была образована руководящая пятерка: Сталин, Берия, Булганин, Маленков, Хрущев.

Это был, как видим, очень «плотный» список. В него было непросто попасть, но из него было не так уж и сложно выпасть. Впрочем, трем из этого списка место в нем было гарантировано прочно.

Во-первых, непременным членом высокого собрания был, естественно, Сталин.

Во-вторых, можно было считать прочно зарезервированными два следующих места: для Берии — как выдающегося менеджера и мастера на все руки и Маленкова — как «железобетонного» «второго номера» типа Молотова, но помоложе и пообразованней Вячеслава Михайловича.