Зачистить Чистилище

— Еще один, — сказал врач.

Мазуров услышал, как что-то глухо ударилось о дно плошки. Он догадался, что это осколок.

Несколько подвешенных под потолком ламп, скрипя, раскачивалось в такт с койкой, на которой лежал Мазуров. Они гипнотизировали. Мазуров сосредоточил на них свой взгляд и не заметил, как опять заснул.

7

Флот Открытого моря на себе испытывал, что значит воевать на два фронта. Только он вышел из сражения по одну сторону Кильского канала, как практически без отдыха приходилось ввязываться в новое побоище по другую его сторону, причем началось оно гораздо раньше, чем германцы увидели русские корабли.

Не успели еще скрыться за горизонтом причалы Киля, как эсминец V-54, идущий в голове колонны, напоролся на мину, поднялся на столбе дыма, раскололся на две части и быстро затонул. Все произошло так быстро, что большинство членов команды услышали лишь взрыв, а потом, когда они бросились смотреть на случившееся, по воде лишь разбегались круги от места гибели эсминца да темнело маслянистое пятно. Чуть позже обнаружился один из членов экипажа. Взрывом его выбросило за борт на добрых тридцать метров от корабля, и это его спасло. Окажись он поближе, то его обязательно затянуло бы в воронку, а без спасательного круга из нее он не выплыл бы.

Спущенная с одного из эсминцев лодка подобрала окоченевшего, оглушенного бедолагу, который не мог вымолвить ни слова. Зубы его стучали друг от друга, точно в припадке. Спасенного закутали в ватное одеяло, попробовали отвести в трюм, но он замычал что-то непонятное, стал вырываться из рук, показывая, что лезть внутрь корабля не хочет. От него отстали, оставили на палубе, дав немного спиртного, чтобы согрелся.

Моряки исподлобья поглядывали на спасенного. Он их сторонился, уйдя в собственные мысли, точно в одно мгновение все для него стали чужими. Да-да, в этом что-то было — он посмотрел смерти в глаза, но она брать его не стала, а в следующий раз все может быть иначе, не на прогулку ведь его везут. Может, когда немного очухается, начнет с выпученными глазами бегать по палубе и кричать, что надо вернуться, что ничего хорошего их не ждет, чувствуя себя проповедником, наставляющим на путь истинный грешников. Но это и так все понимали, и без этого отвратительного предзнаменования, каким явилась гибель эсминца.

Русский флот — свежий, а германский — еще не оправился от предыдущего сражения. Все равно что против измученного, проведшего на ринге не один раунд боксера выставить абсолютно нового спортсмена, равного ему по классу. Букмекеры будут принимать ставки в этом поединке один к десяти тысячам, если вообще решатся ввязаться в эту авантюру.

Корабли теперь шли осторожно, как путник по болотной топи, но у того-то в руках шест, которым он дорогу изучает, а разве углядишь под водой эти чертовы мины. Поймешь, есть они там или нет, только когда пройдешься по ее зубцам днищем, но скрежет металла о металл все равно не услышишь, только толчок, фонтан воды, поднявшейся из глубин, точно кит прочищает свои легкие, и обжигающее пламя…

Спустя два часа на мине подорвался дредноут «Маркграф». Исполин почти и не ощутил этот удар, как не ощущал его «Титаник», наскочив на айсберг. Чуть содрогнулась палуба, но несильно, никто с ног не попадал, только на лицах появился страх, потому что все, смотря друг другу в глаза и зная ответ, все-таки хотели там прочитать что-нибудь другое.

— Ремонтная команда в трюм, — орал капитан корабля из ходовой рубки, — стоп машины!

Из трюма тянуло дымом, переборки задраили, блокировав поврежденное место вместе с теми, кто еще был жив. Металл поглощал их крики. Возможно, вода не вытеснит весь воздух и им будет чем дышать.

Дредноут, получив дифферент на нос, чуть ушел в воду.

— «Маркграф», доложить о повреждениях, — распорядился адмирал Шеер.

— Пробоина по носу, размер уточняется, прежнюю скорость соблюдать не сможем.

— Проклятие! — выругался Шеер, раздумывая, бросать ли ему поврежденный дредноут на произвол судьбы, чтобы он своим ходом вернулся в Киль, или дождаться, когда экипаж хоть как-то устранит пробоину.

Но самое худшее ждало его впереди.

— Торпеды по левому борту! — раздался истошный крик впередсмотрящего.

Русским субмаринам не пришлось даже рыскать в поисках флота Открытого моря. Путь его был предсказуем.

Субмарины выстроились в ряд и стали ждать, когда добыча сама придет к ним. Изредка одна или сразу две из них поднимали перископ, похожий на глаз какого-то слизистого, державшегося на отростке, осматривались. Из воды торчали антенны. На расстоянии они совсем незаметны, не то что перископ. Иногда подводники вытаскивали трубу, которая позволяла идти на дизеле, экономя энергию аккумуляторов.

Однажды они увидели транспорт, идущий без сопровождения. Он наверняка вез шведскую руду для заводов Круппа в Эссене. Находись субмарины в свободном поиске, транспорт от них не ушел бы, но сейчас они ждали более крупную добычу.

Кокон дирижабля выплывал из-за горизонта, веревка, которой он был привязан к кораблю, не различалась, как и сам корабль.

— Тревога, приготовиться к атаке!

Трюм лодки разрывала сирена, мигали красные огни, бежали по узким коридорам люди, занимая посты за торпедными аппаратами, системами наведения.

Пропахшие потом и маслом, в грязных майках, отрастившие бороды, со слежавшимися, плохо расчесывающимися волосами, подводники походили на каких-то викингов, пиратов, которые готовятся атаковать превосходящий их по силам торговый караван. Пусть в нем больше кораблей, пусть у них больше орудий, но это абсолютно ничего не значит.

Они сутками находились внутри железного левиафана, поддерживая работу его механизмов, как микробы, без которых он не сможет дышать и переваривать пищу. На берегу на них смотрели с уважением и с некоторым страхом, потому что те, кто добровольно отправлялся под воду, на берегу не ощущали никакой опасности. Накопившееся напряжение они снимали в жутких гулянках, чтобы хоть на несколько часов забыть о том, что вскоре нужно будет опять забраться в железное чрево, в котором другие не могли провести и нескольких минут.

Перископ не убирали до тех пор, пока на горизонте не появились огромные, величественные стальные гиганты, но это была совершенно ненужная подстраховка. То, что приближается флот Открытого моря, экипажам других субмарин сообщили, как только увидели дирижабль.

«Акула» разворачивалась так, чтобы запустить торпеды с кормовых аппаратов веером, так, чтобы торпеды попали в корму, нос и в центр дредноута.

Капитан субмарины, увидев очертания германских судов, сверился с руководством по идентификации судов. Цели определили заранее. Стрелять по движущемуся судну, да еще когда твоя лодка находится в движении, а море чуть волнуется, — задача, требующая большого опыта, умения и удачи, потому что даже пусть ты и отправил свои торпеды точно в цель, рассчитав все углы сближения и расстояния до нее, но волна от носа может отбросить торпеду.

— Цель — «Тюринген», — кричал капитан по внутренней связи. — Наводчики, приготовиться!

Он знал, что в эти мгновения точно такая же суета царит на других субмаринах, они вновь подняли перископы, дождавшись, когда конвой подойдет поближе.

По стеклу перископа стекали капли воды, из-за этого очертания кораблей были размытыми, они колыхались, точно были нарисованы на холсте, не закрепленном на раме, и сейчас эту картину развевал сильный ветер.

Германцы все еще не заметили перископы и не подняли тревогу.