Задание Империи

– Дама уже приглашена, – ответила Лена.

– Да, прошу вас, – ответил Виктор, подавая ей руку.

– Жаль… жаль… – пробормотал толстячок. – Прошу прощения… – начал он, обращаясь уже к другому столику.

– Вы любите танцевать, но фокстрот у вас уже вышел из моды, – шепнула Лена на ухо Виктору, когда они кружились со всеми перед эстрадой, периодически обрывая кидаемые с боков ленты бумажного серпантина. – Угадала? Вы боитесь сильно прижиматься.

– Не боюсь, просто вас супруг не будет ревновать?

– Он пару лет назад сбежал к богатой дуре.

– Простите. Я не хотел напоминать.

– Ничего. Я считаю, это лучше, чем однажды понять, что ты для него всего лишь вещь. Даже как-то сразу легче стало. Но вы не стеснительны, вы просто не привыкли фокстрот. И темп у вас медленнее. Быстрые танцы у вас парами не танцуют?

– Ну смотря кто… Но на праздниках обычно нет.

– Квикстеп, шимми, чарльстон, румбу?

– Это бальные танцы.

– Бальные? Как мазурка или па-де-катр? А линди-хоп, джиттер-баг, джайв? Их тоже?

– Это, скорее, спортивные.

– Танцы у вас спорт?

– Ну не все… Спортивные танцы. Есть даже спортивные танцы на льду.

– У нас тоже. И кто чемпионы? Норвежцы или голландцы?

– Наши.

– Ваши – это кто?

– Наши – это наши. СССР, Россия. Конечно, иногда проигрывали, но в целом…

– С ума сойти! Как бы хотелось посмотреть! Знаете, я зимой хожу на каток. Но для фигурного там специальные коньки нужны.

– Вы даже представить себе не можете, как это красиво…

Глава 12 Минута славы

После пары медленных танцев, которые у Виктора получились гораздо лучше, они присели обратно за столик.

– Вы правы, неплохой мускат, – согласилась Лена, – и очень легкий. Совершенно не чувствуется.

– Тогда за ваше умение танцевать.

– Нет, лучше за ваших танцоров на льду. Как вы сказали… Фигуристов?

– За наши спортивные достижения.

– И у нас обязательно будут достижения. Составлю записку, чтобы в России открывали школы танцев на льду. Чтобы учили с самого детства.

– А сейчас, – громким голосом возвестил с эстрады конферансье, крупный лысоватый мужчина, – у нас конкурс! Приз – бутылка французского шампанского!

– Не обращайте внимания, – сказала Лена, – на крупный приз они выдают такое задание, чтобы никто не выполнил.

– Конкурс такой, – продолжал конферансье, – кто вспомнит и споет лучшую песню про Бежицу или Брянск! Смелее, господа, смелее!

– Вот видите, – заметила Лена, – я же говорила. Таких песен не сочинили.

– Я знаю! – поднялся Виктор.

Конферансье был несколько удивлен, но в принципе не все ли равно, чем развлекать публику?

– Вот и первый участник конкурса! Господа, сам знаменитый писатель Еремин! Прошу на сцену! Только условие – не частушки!

– Не частушки! – ответил Виктор, пробираясь между столиками. Собственно, шел он не ради шампанского. Это был шанс прославить родной город.

– Что желаете исполнить?

«Блин, а ведь «Шумел сурово брянский лес» тут не пойдет. И вообще все партизанское. А других-то не помню. Точнее, слышал что-то современное, но не помню. А если… Почему бы и нет?»

Он подошел к оркестру.

– Значит, мелодия несложная, там-па-па-да-дам, там-па-па-да-дам…

– Вот так? – Пианист заиграл что-то очень близкое к оригиналу.

– Примерно… – Виктор повернулся к публике. – Дамы и господа! Голоса у меня нет, поэтому очень прошу подпевать повтор. Начали!

…Если б знали вы, как мне дорогиНаши брянские вечера…

«Какая разница, – думал Виктор, – все равно этой песни еще не знают, и вдруг ее в этой России не узнают никогда, мало ли какие случайности, да и не все доживут до конца пятидесятых – почему бы не дать ее сейчас? Тем более что вначале там были не «подмосковные», а «ленинградские» [31] , так что и наш город имеет право».

31

Песня «Подмосковные вечера» (В. Соловьев-Седой – М. Матусовский) получила нынешнее название по запросу Министерства культуры СССР, в связи с тем что должна была прозвучать в фильме с видами Подмосковья.

«Если б знали вы, как мне дороги…» – подхватили столики, за ними – стоявшая подле публика. Виктор видел, как к эстраде из глубины парка спешили люди, словно мелодия была для них паролем, сигналом сбора.

Со второго куплета сзади, из дверцы, стали появляться приглашенные для выступлений артисты, они становились рядом с Виктором и подтягивали слова своими сильными, красивыми голосами, а к концу третьего ему казалось, что поет весь парк.

– Браво! Бис! Бис! – раздалось со всех сторон, когда кончились последние строки; Лена тоже, кажется, кричала «Браво!», и песню тут же повторили, и еще раз – на третий раз уже вели профессиональные певцы, запомнив текст.

– Браво! Браво! – воскликнул конферансье. – Господа и дамы, потрясающий успех! Кто еще желает попробовать силы?

– Не надо! – зашумел народ. – Приз! Приз!

– С нас ящик шампанского, – шепнул Виктору конферансье, вручая бутылку прямо в никелированном ведерке со льдом, – заходите за ним в любое время, особенно если есть еще такие песни.

– Ну вот и разогрели публику, – произнес Виктор, осторожно откупоривая запотевшее «Клико», чтобы не брызнуть.

– Боже мой, – сказала Лена, – какие вы там счастливые люди.

– Ты так считаешь?

– Такие песни могут написать, могут петь только очень счастливые. Что живут в мире свободных людей, любят свободно и всей душой, без меркантильности. Когда впереди – простор, новые дороги, а в конце – безмятежная обеспеченная старость. Это все чувствуется. Песня из далекой прекрасной страны, где нет нищих, больных, обиженных, озлобленных, где все братья, как мечтало человечество тысячи лет.

– Вы преувеличиваете. Жизнь гораздо сложнее.

– Может быть. Но такую музыку и слова нельзя просто придумать… если сам это не чувствуешь.

«На всякий случай надо перевести тему».

– Знаете, никогда не пил французского шампанского, только Со… с отечественных заводов. Хотя потом и была возможность брать.

– Мне доводилось. Хоть и не такое.

– Как у вас там с заработками в столице?

– На этой службе нормально. Главное, служебная квартира. В Москве дикие цены на жилплощадь. Особенно в центре. Спекуляцию ограничивают, но все равно находят лазейки. Народу много прибывает.

– Жилищный вопрос испортил москвичей.