Задверье

Беда. Сейчас она вплотную ко мне приблизилась. Однако Алиса подсказала интересный выход которым можно воспользоваться в классическом виде, а можно… Точно, любую хорошую идею можно усовершенствовать. Требуется лишь гибкость мышления, готовность в клочья рвать шаблоны, а ещё, если брать конкретную ситуацию, немалая толика отмороженности. Ай, после всего того, что я уже успел сотворить, ничего перебором не окажется. Главное, чтоб всё получилось, чтоб кости не выпали вверх двумя единичками, тем самым показав мне как игроку свои «чёртовы глазки».

Снова я «в круге», только соперник не чета прошлому. Как по уровню владения оружием, так и по сути своей. То была просто тренировка, пускай и с получением болевых ощущений. Экстрим — это да, но не с целью специально «показать место» или «дать ответку». Сейчас иначе. Вон, не зря же Лев Фигнер так и скалится, поигрывая своим полуторником.

— Готов, безродный ты мусор?

Это вместо нормального вопроса, с необходимым уважением к сопернику. Вижу. что Кравченко сперва кривится, а потом, не выдержав, рычит:

— Уважение к сопернику, Лев сын Карла из рода Фигнеров А то я могу напомнить твоим предкам о том, что правильное воспитание потомков — их дело. с которым они скверно справляются. Лично напомнить!

— Не хотел задеть ваши уши своими словами, мастер, — и заметный такой поклон в сторону мастера Пути Варлока. В мою же усмешка и злобный взгляд. — Разрешите продолжать?

— Разрешаю, — цедит мастер клинка и о-очень внимательно смотрит, явно собираясь не просто следить за боем, а делать это особенно внимательно.

Любопытно. А уж не является ли Богдан Кравченко, мистик Пути Варлока в ранге мастера, таким же безродным или, на крайний случай, так и не вошедшим в род/семью бастардом? Нужно будет прояснить этот не самый малозначимый вопрос. Потом. Не сейчас.

Сигнал к началу боя и… Быстрый, с-сволочь. С трудом успеваю принять на жёсткий блок первый рубящий удар и пытаюсь ударить кинжалом, сокращая дистанцию. Не-а, Фигнер успевает уйти. И опять от него атака, теперь уже более хитрая. Сперва ложный финт, а затем выпад, но нацеленный не в условно «смертельные» места, попади он в которые, и бой закончится. Не-а, целил он в пах. Не удивлюсь, если так, чтоб поединок не прервался, но боли я отхватил по самые «фаберже». Ускользаю, но едва-едва,а от намерения захватить его клинок усами-захватами кинжала он тоже уходит. Небрежно так, с ленцой. И на лице этакая мечтательно-пренебрежительная улыбка. Я-ясно. Значит, пришло время той самой второй фазы.

Вторая фаза? Ну та самая, на мысль о которой навели предупреждающие слова Алисы Неклюдовой. Модернизированная с учётом собственного восприятия ситуёвины, в которую вляпался.

С ходу «насадиться» на клинок противника, тем самым признав его преимущество и свою этакого рода беспомощность? Не-а, даже подобного рода символическое ритуальное самоубийство ни разу не улучшит создаваемую репутацию и даже не удержит оную от «падения вниз стремительным домкратом». Потому сначала бой, пусть недолгий, зато тот, в котором видно, что я стремлюсь к победе, работаю на максимуме собственных возможностей. Заодно и Фигнер в этом убедился, хоть и относится к попыткам как к забавляющим трепыханиям всё едино обречённой на боль и позор жертвы. Обломишься, гадёныш!

Удар мечом, обозначение тычка кинжалом. Затем снова, снова… пусть думает, что это типичные трепыхания впадающего в отчаяние, пусть. На самом же деле единственная цель — усыпить внимание, заставить чуток расслабиться, подгадать время и… Резкий рывок вперёд, во время которого моя главная цель вовсе не дотянуться до него мечом или кинжалом — хотя и от этого не откажусь — а банально сбить с ног, да так, чтобы сделать это правильно, накрыв его тушку уже своим организмом, перевести всё в помесь клинча и партера. Вот ведь какой нюанс — я заметил, что чары, вплетённые в тренировочные клинки, при «смертельных» ударах отключали подвижность организма не сразу. а спустя малое время. Полностью отключали, имею в виду. На это и делалась ставка.

Боль в груди. Сильная, какую только врагу желать. И чувствую, как тело реально начинает отказывать. Однако… Расчёт на то и расчёт, что я успеваю не просто сбить Фигнера, но и правильно обрушиться на пол, оказавшись на нём. А учитывая, что шлемы, входящие в комплект защиты, были открытыми… В общем его физиономия оказалась в прямой досягаемости. чтобы сделать то. что он точно не обижал.

Почувствуй себя котиком… диким. Очень-очень диким. Кусь!

— А-а-а! Тва-арь!

Понимаю причину этого истошного даже не крика, а вопля. Ну никак не ожидал Фигнер, что в фехтовальном поединке применят даже не удар ногой или там силовой толчок, а банальный укус. Хотя как банальный… Я ведь своими кусалками ему не абы что отхватил, а кусок носа. Кровь, шок, те самые крики…

Естественно, меня оттащили в сторону, после чего, не особо теряя времени, как и в случае предыдущих проигравших, сняли эффекты от удара тренировочным клинком. Однако, в отличие от прошлых двух боёв, оказавшийся рядом Кравченко спросил:

— И зачем?

— Не понравились слова «безродный мусор», — с ходу отвечаю мастеру клинка. — А этот ни разу не товарищ может быть усвоит урок, что при оскорблении других всегда стоит ждать ответного действия. Впрочем, может вызвать меня на поединок. Нормальный, где не только клинок, но и магия используется. Та, которую у меня была возможность изучать и где мы находимся в относительно равных условиях. Сами понимаете, я и представить себе не мог, что потребуется умение пользоваться не просто ножами и кинжалами, но и более… габаритным холодным оружием. Ан нет, понадобилось.

— Я могу понять, Любомирский. Могу, — варлок явно вспомнил нечто важное и значимое для него. — Но ты… Кивилиди, теперь откушенный нос Фигнера.

— Отрастёт. То есть отрастят, — поневоле улыбнулся я. — Ему бы, откровенно говоря, не особенно акцентировать внимание на случившемся, а то…

— А то что?

— Прозвище не самое пристойное может приклеиться, — на лице появляется искренний такой, радостно-торжествующий оскал. — Фантазия ведь у некоторых людей богатая, особенно если простимулирована, хм, своеобразным к ним отношением со стороны позволяющих нелестные высказывания.

Ответная усмешка. Нет, вряд ли Кравченко из рода либо семьи. Герба не видно, поведение относительно случившегося тоже… не самое типичное. Плюс повышенное внимание именно к моей персоне. Сейчас ведь идёт следующий поединок, а он со мной беседует, скинув отслеживание боя на помощников. Двух, поскольку третий, приложив откушенный и затем выплюнутый мной кусок носа к остальной части Фигнера, при помощи амулетов приращивает данные элементы друг к другу. Уверен, судя по меланхолично-философскому виду адепта, что дело идёт успешно и вообще ничего особенного не стряслось. Уж если руки-ноги отращивают без какого-либо особого подхода, то тут… Крику больше, чем оно того в мире мистики заслуживало.

— А ведь тебя хотели наказать за выигранный поединок. Хотели, но…

Попытка унизить меня переросла в то, что теперь будут вспоминать и улыбаться над совершенно другим человеком. тем. который на такое даже не рассчитывал. Однако повторю ещё раз… Сам виноват! И если не глупец, то поймёт невыгодность положения обиженной жертвы. Ведь поймёт?

— Оскорбление действием после оскорбления словом, — изрёк уже знакомую мне формулировку Кравченко. — Что смешного?

— Сама ситуация. Её повторение, — поясняю, чтобы мастер клинка даже мимолётно не подумал, будто смеюсь над ним. — Поединок с Кивилиди состоялся после такой же цепочки оскорблений.