Загадаю Тебя
Шрифт:
– Ого…
– Вот тебе и ого! Мозг включать надобно! – раздражается всё больше.
– Я ж почти дошла. Не ругайся!
– Дошла она… Ремня получишь и весь разговор! – грозится по-старинке.
Бывало уже, обещал им отхлестать, но ничего такого, конечно же, не делал.
– Что в голове, Оля? Ты могла замёрзнуть или стать мишенью для этого хулиганья!
– Я же здесь, – мягко успокаиваю.
– Они тебя видели? – хмурится, отчего морщинки кажутся ещё глубже.
– Нет. Их пятеро было. Я трусливо спряталась за деревьями.
– Спасибо, хоть на это сподобилась!
– Дед… –
– Совсем обо мне не думаешь!
– Думаю. Думаю всегда. Ты же самый близкий для меня человек! – целую в щёку.
– Не слюнявь, Олён, – бросает недовольно. – Пошли поглядим, оклемался мажор или нет. Щас придумаем, как благодарить нас будет. За спасение.
– Ты чего! – возмущённо на него зыркаю.
– А чего? – потирает рукой поясницу. – Коля сказал, что его мерен лямов семь стоит. Потому и позарились на него ипантеевские. Куш решили сорвать. Новогодний.
– С каких пор дядя Коля у нас в иномарках разбирается? – цокаю языком. – Всю жизнь на отечественном авто ездит.
– Да тут и разбираться нечего. На морде написано, что он из этих.
– Из каких?
– Из тех, кто поближе к кормушке, – поясняет, шагая вразвалочку. – Поди сын какого-нибудь вора-олигарха.
– Дед…
– Откуда такая дорогая машина у сопляка? – сощурив один глаз, продолжает невозмутимо.
– Ну, во-первых, на морде у него написано только то, что его жестоко избили. А во-вторых, совсем неважно, кто он и чей сын. В эту минуту он просто человек, пострадавший по воле случая, – топаю за ним следом.
– Ээ, пострадавший! Мы идём к тебе! – сообщает громко. – О, Оль, а давай в заложники его возьмём? Пусть выкупают.
– Шутник ты у меня, дед, – качаю головой.
– Нате-здрасьте…
Останавливаемся на пороге.
Парень лежит, отвернувшись к стене. Одеяло натянуто по самые уши. Дышит, что немаловажно. Это можно распознать по мерно вздымающейся спине, если присмотреться.
– Ещё и свет на него впустую тратим, – ворчит дедушка и, протянув руку, щёлкает выключателем. – Между прочим, с первого числа опять тариф увеличивают. Скоты!
– Давай оставим его, пусть поспит, – аккуратно прикрываю дверь, чтобы не шуметь. – Зуля придёт, разбудим. Всё равно мы с тобой не врачи и ничем толком помочь не можем.
– Эта ведьма опять сюда явится?
– Да. Отвар принести обещала.
– Ой, мутная баба!
– Ну почему же?
– Взгляд, как у ядовитой змеюки. Глядит в самую душу. В нутро. Бабка твоя вот точно также на меня смотрела, когда пыталась выяснить, куда премию с завода дел.
Хохочу.
– Укладывайся. Надо растереть поясницу, да готовится к новогодней ночи, – снимаю с холодильника пузырёк. Через мутное стекло даже цвета содержимого не видно.
– Оливье и Шуба должны быть на столе, – тем временем наставляет он. – И та рыбная хрень.
– Бутерброды с горбушей. Сделаю, – выливаю на ладонь маслянистую жидкость.
– И беруши мои найди. Опять будешь Огонёк свой дурацкий смотреть. Заткну хать уши.
– Какой ты противный! Праздник ведь! Не смотреть же нам сегодня Охоту и рыбалку, дед? – активными массирующими движениями распределяю жидкость.
– А чего нет? Охота и рыбалка куда интереснее.
–
Да уж конечно!– Клянусь, вот как включала твоя бабка-мозгосос в девяностые эту дичь, так с тех пор ниче и не изменилось. Всё те же холёные, зажравшиеся рожи. Потише ты, Оля! – кряхтит, ойкнув.
– Перестань про бабушку говорить худо!
– Защитница отыскалась, – фыркает он. – А ты вот знаешь, что она тебя роняла? – огорошивает с ходу. Как умеет.
– Это многое объясняет, – поджимаю губы.
– Я вот, никогда не ронял тебя, Оль. Ни разу!
– Спасибо.
– Как с цацей с тобой вечно носился!
– И носишься восемнадцатый год. Я тоже люблю тебя, дед.
– Чё эт «тоже»? Я ничего такого тебе не излагал, – отрицает невозмутимо.
И вот вроде понимаю, обижаться не стоит. Знаю же, что любит, но хотелось бы… снова услышать эти слова. Испытываю какую-то нездоровую потребность. Бабушка, кстати, царство небесное, часто говорила, что любит. А теперь вот никто не говорит…
– Готово. Вставай, – отхожу в сторонку, вздыхая.
Глава 3
Богдан
Кто-то настойчиво, но осторожно меня будит.
Перекатываюсь на спину и тут же морщусь, потому что в области рёбер болит просто чудовищная.
Трещина? Перелом?
Какого…
В последующие несколько секунд понимаю, что болит тупо всё тело. Но сильнее всего голова. По ощущениям туда на пмж подселили дятла и заставили круглосуточно стучать клювом мне по мозгам. Именно так это чувствуется.
– Выпей.
Фокусирую взгляд на человеке, стоящем около меня.
Это точно не девчонка, которая мне снилась. Это какая-то женщина, одетая в золотистое платье. Цепкий, пристальный взгляд обращён ко мне. Чёрные волосы собраны в высокую причёску, на лице броский макияж в тёмных тонах, на шее и руках обилие массивных украшений: цепочки, многочисленные браслеты и кольца.
– Пей, драго [1], – прикладывает к моему рту стакан.
Не знаю, что там, но на вкус – редкостная дрянь.
– До дна. Тебе полегчает, – помогает принять содержимое вовнутрь.
Зачем я это делаю – непонятно. Не могу объяснить.
– А теперь спи, – укрывает одеялом и произносит что-то на неведомом языке.
В какой-то момент я снова отключаюсь, проваливаясь в беспокойный сон.
**********
Последующее пробуждение происходит через неопределённый промежуток времени.
Снова открываю глаза. На этот раз в полутьме медленно осматриваю комнату, в которой нахожусь. Цветочный принт на обоях. Массивный шкаф в углу. Большое зеркало с тумбой у окна. Кровать, на которой лежу. Ковёр на стене.
Ковёр на стене! Чё?
С минуту на него таращусь. Хоть убей, не узнаю окружающие текстуры и ландшафт. От слова совсем. И это жёстко озадачивает…
Заставляю себя оторвать голову от мягкой подушки и принять сидячее положение.
– Твою ж… – зажмуриваюсь и хватаюсь за рёбра.
Вот же гадство.
Стиснув зубы, терпеливо жду, пока боль хоть немного утихнет. Попутно рассматриваю белоснежных оленей на рукаве свитера.
Это не мои олени! Не мой свитер!