Загадка Фестского диска и змеепоклонники

Трудно, думал я, низвергнуть человека еще ниже. А ведь этот человек, единственный меж богов и мира форм ими сотворенных, предпринимал усилия — я упрямо повторял себе это — познать самого себя, понять все это…

Фреска подсказала мне сходство с одним явлением, обнаруженным современной медициной. Одна из разновидностей рака, известная под названием «тератома» и поражающая половые железы, образует подобие желваков значительных размеров — опухоли, появляющиеся вследствие безудержно, «беспланово» разрастающейся ткани. Клетки, пораженные этой болезнью, делятся, увеличивают свое количество и, размножаясь, строят случайные опухолевидные структуры. Однако удаляющие их хирурги часто обнаруживают в тканевой массе тератомы правильно оформленные иные части тела, такие, как кости, зубы, кожа, волосы… Причина их неуместного появления состоит в том, что больная клетка «запускает в работу» случайно выбранную генетическую информацию — ту самую, которая ранее, начиная с первой клетки — яйца, создала человека, «монтируя» ему зубы и прочее в соответствующем месте тела.

Подобные примеры дают и растительные ткани, выращиваемые в лабораторных условиях, в пробирках, с питательной средой. Их клетки делятся и размножаются, создавая беспорядочную, хаотичную массу. Однако, используя определенные раздражители, можно вызвать «запуск» части генетической информации, касающейся дифференциации клеток и пространственной формы растения. Тогда в этой совершенно случайной, аморфной массе новые деления клеток начинают с абсолютной точностью строить, например, лист клена… Без корней, без ствола, без веток, без стебля. Один лишь лист!

Это любопытное явление весьма наглядно показывает то, думал я, над чем в обыденной жизни мы не задумываемся, а именно: тела, в том числе и человеческие, создает биологический механизм, который в соответствующих условиях, как бы подчиняясь нажатию кнопки, построит любую структуру, выбранную с «перфорированных лент», с ДНК, хранящуюся в мотках хромосом.

Я покинул Монте-Альбан вечером. В сумерках машина спускалась с вышин к теплой, нагретой коричневой земле. Казалось, я приземлился после полета в небесах. Съехал с шоссе по дорожке, ломая кусты, так далеко, что затихло ворчание моторов. И дальше, за пригорок, через сухое русло ручья— и погрузился в кактусы. Они стояли редким леском, раскинувшись над моей головой, длинными иглами касались крыши автомобиля. Под ними была сухая, твердая, как бетон, разогретая красная земля и тропинки муравьев… Я развернул матрас, растянул от автомобиля до кактуса москитную сетку. Пели цикады. Всходила луна.

В 23.00 я кончил записи и погасил фонарик. Усиливалось тонкое гудение комаров. Я задернул сетку над головой, вытянулся, попытался задремать, но в тепле, идущем от земли, было слишком душно, а за сеткой стоял уже жуткий звон тысяч насекомых. Я лежал, полусонно глядя на клочки неба, усеянные звездами, и на луну, поразительно яркую, этакую светящуюся изнутри белую скорлупу.

Надо мной, облитые этим обесцвеченным светом, возвышались кактусы. Овальные, мясистые, толстые листья опунций. А рядом с моей головой — два шаровых кактуса, две раздувшиеся сферы, две бочки, залитые лунным светом, серебристые, поблескивающие серебряными волосками между иглами. Другие стелились по земле, словно ощетинившиеся иглами змеи, и, как змеи, поднимали головы к луне.

Я лежал между ними, такой же, как они, носитель хромосом, уравненный с ними в этой судьбе. Может, только более свободный благодаря способности мыслить, но, по сути, равно зависимый, запрограммированный.

Прямо в небо устремлялся канделябровый кактус, его параллельно расположенные ответвления походили на гигантские башни. Я увидел в нем космически великий город клеток, ужасные небоскребы, бесчисленные уровни, бесконечные этажи. С одного на другой перекачиваются соки, и на каждом — сонмы клетушек, как монастырские кельи, безоконные тюремные камеры, а в них — хромосомы. Миллиарды хромосом в миллиардах комнаток, и в каждой одинаковые семьи хромосом. Именно тут, в эту ночь, я долго раздумывал, не они ли случайно являются «базовыми», высшими созданиями природы, скрывающимися в разнообразных биологических структурах, в различных телах. Ведь в конечном итоге мое тело и тело комара были подобными, только внешне неодинаковыми городами хромосом.

Многое говорило в пользу особого места этих творений в природе. Мне пришло в голову, что кого бы ни имели в виду киче, говоря о создателях человека: «от великих мудрецов, от великих мыслителей начало их», но как раз к хромосомам эти слова подходили как нельзя лучше.

Ведь в хромосомах, в нитях ДНК, заключено все наследуемое генетическое знание, передаваемое потомкам материнскими организмами. И эти слова: «от великих мудрецов» — должны относиться именно к генетической информации, к «знанию» о строении тела, самого тела, ибо приобретенная сознанием, опытом информация не наследуется, о чем киче прекрасно знали хотя бы по наблюдениям за своими детьми.

О том, сколь невероятно сложна, богата эта информация, особенно у высших организмов, свидетельствует то, что она содержит данные о формировании тела не только в трехмерном пространстве, но и во времени, проводя это формирование через различные состояния и фазы. Она содержит не только «инструкции» для отдельных клеток о форме их самих и виде работы, которую им предстоит выполнять в тканях костей, мозга, сердца или печени, но и программы химических процессов для «внутриклеточного производства». Не только образцы «коллективного поведения» для мышечных тканей, но и «программы» движений, осуществляемых всей колонией клеток, всем телом. Не только физические «методы» влияния на окружение, путем применения силы, но и такие воздействующие сигналы, как осанка, выражение морды или лица. Эта информация содержит в себе также образцы, служащие базой для абстрактного мышления, ибо наше сознание тоже берет начало в генах, содержащихся в хромосомах.

Они не только мудры, думал я, но и совершенны! Новые хромосомы возникают за очень короткое время, копируемые с родительских почти сразу в законченном виде, не проходя никаких фаз развития. После копирования нити ДНК и укладки ее в сложную структуру, моток, в виде которого и существует хромосома; нить соединяется еще с гистонами — молекулами белков, помогающими хромосоме сохранять форму и, по-видимому, «включать» и «выключать» гены.

Известная нам сейчас форма хромосом настолько — пользуясь наиболее подходящим определением, — эффективна, что сохраняется в течение уже 90 процентов времени эволюции живого мира. За 3 миллиарда лет организмы прошли путь от комочка из нескольких клеток в океане до человеческого тела. Хромосомы же их в принципе остались тем, чем и были. Этому не. противоречит утверждение, что изменилось их генное содержимое, а также и то, что время от времени часть одной хромосомы намертво соединялась с другой. Моток оставался тем же мотком, независимо от того, какие нити содержал и какую длину они имели.

Исключительность хромосом состоит еще и в том, что если попробовать найти в организме наименьшую структуру — его «наименьшее кратное», — которая независимо от места принципиально не изменяется, то ею окажется именно хромосома. Правда, на ум тут приходят еще и клетки — «кирпичики», из которых сложены тела, но они-то как раз существенно различаются между собой: от метровых аксонов до микронных клеток печени, да и функции их различны: от проводника токовых импульсов до «фабрики» гормона. К тому же дифференциация клеток обусловлена тоже хромосомами. Это в их генах «записанные распоряжения», приводят к тому, что из половой клетки развиваются сотни других разновидностей, в ядрах которых всегда содержится одинаковый набор хромосом. Они являются одновременно и «памятью» и «распорядительным центром» клетки и всего тела, всегда действуют полным комплектом, всей своей «семьей», хотя, например, мышечной клетке нужны лишь те из сорока шести хромосом, которые содержат необходимые им гены.

Мне показалось, что более подробного рассмотрения заслуживает их «частная жизнь». Вот окончилось деление одной из клеток человека. Сорок шесть хромосом начинают самостоятельно действовать в новом ядре клетки. Сорок шесть мудрецов, совместно несущих память обо всей истории жизни, приступают к работе с абсолютной уверенностью в себе. Первой выдает инструкцию хромосома-организатор. По ее сигналу остальные расслабляют структуру, из плотных палочек превращаются в тонкие, змеевидные образования. И сразу же берутся за дело. Их новый дом, по сути, является их старым домом — самим же им нет надобности набираться опыта, чему-то учиться: им давно ведомо все. Они сами себе родители.

Их наипервейшая задача — немного расширить клеточную пленку, ставшую несколько тесноватой после деления клетки, и пополнить цитоплазму. Сразу же начинается подготовка к следующему делению, созданию собственных копий. Это требует накопления нуклеотидов, «кирпичиков» ДНК. Одновременно продолжается обыкновенная работа: клетка сквозь поры в оболочке принимает «поставки» извне, химически перерабатывает полученные вещества, часть использует на собственные энергетические или материальные нужды, удаляет отходы, высылает наружу свои специфические продукты, необходимые другим тканям тела.