Загадка лондонского Мясника

Я остался стоять.

– Кости, что лежали в могиле с собаками, принадлежат Ани Бауэр. В этом нет сомнений. Мы получили данные карты от стоматолога из Германии. Почему вы не обратились к нам? Чего боялись? Вы ведь знали ее.

– Видели когда-нибудь, что делает с лицом выстрел из дробовика? – спросил Лен.

Я сел за стол. В комнате было всего два стула – гостей Жуков не любил.

– Шныряете тут по ночам… Чего ищете? – Старик покачал головой и кивнул на сумку. – Вот это старье?

– Я искал не вас, Лен.

– А может, стоило бы? – Лен шевельнул стволом дробовика.

– Почему бы вам его не отложить? Давайте поговорим.

Он крепче сжал четыреста десятый больными руками.

– Вы спрашивали, как я сюда попал. С солдатами, на Т-34. Знаете, что это?

– Танк времен Второй мировой. Или Великой Отечественной, как вы ее называете. Т-34 – русский танк.

– Нет. Не просто русский. А тот самый русский. Он купил вам свободу, заплатил за вашу демократию. В Британии, в Америке. Вы однажды заметили, что для войны я был маловат. Все верно, в одиннадцать лет не повоюешь. Мою деревню захватили немцы, но я тогда был в поле и убежал. А потом, когда пришли красные, вернулся. Только деревни не осталось. Потому что мы были – не люди. Для фашистов. Понимаете? Моя мать, отец, бабушка, сестры – не люди. Я больше никогда в жизни столько не плакал. Так закончилось мое детство.

Он помолчал, не то предаваясь воспоминаниям, не то слушая ночь.

– Вместе с солдатами я отправился на запад. Все дальше и дальше, через мир, лежащий в руинах. Первый Белорусский, фронтовики. Знаете, почему они взяли меня с собой? Потому что меня звали почти как их полководца, Георгия Жукова. Как у вас эта штука называется?

– Талисман.

– Да, я стал талисманом. Я хотел жить, но сильнее – увидеть, как уничтожат Германию. Я закрыл свое сердце для жалости. – Он с недоумением покачал головой. – У немцев было так много! Столько богатства – и фермы, и скот. Зачем они полезли к нам?

– Из жадности, Лен, – сказал я, стараясь его успокоить. – Они хотели заполучить весь мир. Безумие.

Старик меня не слушал:

– Нашим солдатам нужны были женщины. Фрау, фрау! А мне – кое-что другое. Отомстить за семью. За родителей, деда и бабку, сестер. Фронтовики оставили меня в погребе. И одного за другим запустили туда с десяток эсэсовцев, которые уничтожили свои документы и сорвали погоны. Я слышал, как они кричали за дверью: «Нихт СС, нихт СС!» Наши ребята показали мне, что делать. Знаете как? Нож в шею, потом на себя и пинком спускаешь фрица вниз по лестнице. Я прикончил десятерых. Вы видите старика, но перед вами – убийца.

Мы посмотрели друг на друга.

– Думаю, вы давно никого не убивали, – сказал я. – Очень давно.

Он нацелил дробовик мне в лицо.

– Вы ненавидите немцев, – продолжил я. – Но ведь Аня Бауэр была немкой. И вы ее любили.

– Ее отец из Германии. А мать была русской – это моя дочь.

– В пятнадцать лет ваша внучка приехала пожить к вам, в Поттерс-Филд. Почему? Летние каникулы? Проблемы в семье? Или то и другое? Мне кажется, у ее родителей не все было гладко.

– Хватит, – сказал Лен твердо и направил дуло мне в грудь, чтобы не промахнуться, если выстрелит.

– И вот однажды Аня не вернулась домой. Пропала. Или уехала куда-то. Возможно, вы догадывались, что произошло, но не были уверены. А потом могила спаниелей провалилась, и вы увидели, что в ней лежат человеческие кости – Анины кости среди собачьих скелетов. А может, вы заметили их потом, когда могилу восстанавливали. Главное, в какой-то момент вы заглянули туда и поняли, что это останки вашей внучки.

– Замолчите, – сказал он, водя дробовиком от моей груди к лицу.

– Вы представили, как все было. Приезжает Аня, вокруг околачиваются мальчишки из школы, Хьюго и его шайка. А потом ваша внучка пропала. На ночь, на год, навсегда. Пошли слухи. Так ведь, Лен? Вы слышали, что Перегрин Во и его ребята сделали что-то с какой-то девушкой? Они боялись, что правда выйдет наружу. Наверняка в округе пошли разговоры, когда Джеймс Сатклиф покончил с собой. Или притворился, что покончил. Так или иначе, вы вдруг поняли, что произошло, и составили список парней. Они были в подвале, когда Во свернул Ане шею. Они обошлись с вашей славной девочкой, будто она какой-то мусор. И вы решили отомстить. Так все было?

Казалось, четыреста десятый искал мое сердце. Нашел и застыл, наконец перестав качаться в больных руках.

– Главное, – сказал Жуков, – что я отомстил. Теперь вы мне верите?

– Верю, Лен. Во все верю, кроме последней части. Я сомневаюсь, что вам довелось кого-то убить с тех пор, как вы были мальчишкой.

Дверь открылась, вошел Том Монк в джинсах и старой армейской куртке, с дробовиком двенадцатого калибра и связкой подстреленных кроликов. По его изуродованному лицу скользнуло удивление, взгляд стал холодным.

– Ага, – сказал Том. – А я-то все ждал, когда вы заглянете.

– У меня есть знакомый, молодой полисмен, у которого обгорели руки, когда мы ловили Мясника Боба, – ответил я. – Смелый парень по имени Билли Грин. Он хотел провести отпуск в Лас-Вегасе. Шампанское у бассейна во «Дворце Цезаря», танцовщицы, все дела.

– Как мило.

– Но представляете, что случилось? Его не пустили в страну. Отправили назад, прямиком в аэропорт Гатвик. Потому что американцы берут отпечатки пальцев, а у Грина теперь их нет.

Монк поднял руки в шутовском жесте, будто сдавался. И тут я увидел, почему мы так и не нашли ни одного отпечатка пальцев, – кожа на его руках обгорела так же, как и лицо.

– Что ж, надо мне держаться подальше от Вегаса.

– Зачем вы это сделали, Том? – спросил я. – Зачем ввязались? Вступили в комитет бдительности? Или убийство вошло в привычку?

Он посерьезнел:

– Ради справедливости.

Я хотел улыбнуться, однако губы только дрогнули. Сердце заколотилось. Я понял, какая судьба ждет меня сегодня ночью.

– Вы правы, я пошутил, – сказал Монк. – Откуда справедливость в мире, где лучшие и храбрейшие спят на улицах, пока не дойдут до самоубийства?

– И поэтому вы перерезали горло Хьюго Баку и Адаму Джонсу? Только с Гаем Филипсом дали маху.

– Ну, не знаю. Теперь он в регби не поиграет. А вы как думаете?

– А вот с капитаном Кингом не вышло, вас опередили талибы.

Его лицо, похожее на маску, вдруг исказила ярость.

– Вот ведь полицейский чурбан! Кинг был отважным человеком. Воином. Львом, которого водили за собой ослы. В этой стране так происходит уже сотню лет. – Монк прислонился к двери и покачал головой. – Я и не думал включать капитана Кинга в свой список.

– А Салмана Хана? Он был еще жив, когда его особняк вспыхнул? Или вы сначала перерезали ему глотку, а потом спалили дом?

– У его сына был мотоцикл. Можете себе представить? Ребенок с собственным мотоциклом? Я служил родине десять лет, но могу позволить себе только велосипед, и то подержанный.

– В каком подразделении вы были в Афганистане, Том?

– Я уже говорил. Зеленые куртки.

– Сомневаюсь. Уж слишком умело вы обращаетесь с ножом. Подкрадываетесь, деретесь и заметаете следы. Полагаю, вы служили в отряде особого назначения. А может, в воздушно-десантных войсках? Или морском спецназе?