Загадка о тигрином следе

Задняя часть палатки была разрезана словно бритвой сразу в нескольких местах. Одиссей заворожено всматривался в огромную дыру, пытаясь различить в темноте зловещий силуэт огромной кошки.

– Но почему он оставил тела, а не утащил добычу с собой, как в прошлый раз? – наконец, задался вопросом Одиссей.

Комиссар пожал плечами.

– Зря пытаешься его понять, он же не обыкновенный зверь, а дьявольское создание.

– Вы понимаете, Гранит, что нашим соратникам по экспедиции лучше этого не видеть?

– М-да, человек в роли дичи, – зрелище не для слабонервных – согласился Лаптев. – Боюсь, если ребята узнают, что оборотень всё это время продолжал идти за нами, нам придётся продолжать путь в лучшем случае вшестером без конвоя и носильщиков.

Комиссар предложил план:

– Ты пойди, займи разговором часового, а я пока оттащу первый труп в овраг и сразу вернусь за вторым. Там мы их зароем. А через пару часов ты поднимешь отряд, и мы покинем лагерь. Лошади и яки британца нам будут весьма кстати…

*

Как Одиссей с Гранитом и условились, пока один отвлекал часового разговором, второй оттаскивал трупы в овраг. Красноармеец, которому было скучно в одиночестве на посту, был рад поговорить, и Луков без труда оттягивал его внимание на себя, а сам нет-нет да бросал напряжённый взгляд через плечо собеседника на палатку. Пошла тридцатая минута пустой болтовни с часовым и Одиссей решил, что этого времени сообщнику должно было хватить.

– Прошу вас сохраняйте бдительность, товарищ! – попросил часового Одиссей. – Я пойду немного вздремну. А через два часа пришлю вам смену.

Луков зашагал на другой конец лагеря. Но через пару десятков шагов, оглянулся – часовой уже повернулся к нему спиной. Отлично!

Одиссей резко свернул влево и, пригнувшись, и стараясь ступать, как можно тише, словно заправский пластун 7 , поспешил окружным путём обратно.

От палатки в овраг тянулся широкий кровавый след. Одиссей ужаснулся. Если тигр всё ещё бродит где-то поблизости, а это вполне в его повадках, то навязчивый аромат растерзанной плоти и ещё неостывшей крови может заставить его вернуться! У комиссара же с собой только револьвер! Для громадного хищника, это всё равно, что мухобойка!

7

добровольцы-разведчики в русской императорской армии, обычно набираемые из самых опытных и ловких солдат. Отсюда выражение «ползать по пластунски».

Пришлось снова возвращаться. В лагере начальника ожидал сюрприз в виде мирно храпящего часового. Одиссей не знал радоваться ему или негодовать по поводу такого разгильдяйства. В иных обстоятельствах каналью следовало примерно наказать, но в данных обстоятельствах это было им только на руку. Теперь никого не таясь, молодой человек взял из пирамиды установленных козлом ружей две винтовки, и почти побежал обратно к балке.

Когда Одиссей появился в овраге, комиссар сидел рядом с мёртвыми телами. Он даже ещё не начинал копать! Одиссею пришлось отобрать у него флягу с виски, потому что он слишком часто к ней прикладывался.

– Что, не имею право выпить за память хорошего человека?! – слегка пьяненьким голосом возмутился комиссар.

– Нам надо поспешить. Скоро начнёт светать, и нас могут заметить из лагеря.

Комиссар поднялся, но с недовольным видом, что-то сердито бормоча про интеллигентов-белоручек, которые лишь командовать могут. Он отмерил на красноватой земле длину могилы и носком сапога прочертил её края. Затем протянул Одиссею прихваченную из палатки англичанина сапёрную лопатку и пояснил почему-то по-английски:

– Dig!.. Копай!..

Одиссей пожал плечами и взял лопатку. Хорошо, он не против.

Однако копал Одиссей недолго. Почва здесь была каменистой, даже остро заточенная отменная сталь с трудом брала её. Непривычный к такой работе Одиссей быстро выбился из сил, но почти не продвинулся вглубь. Наблюдающий за его мучениями комиссар подошёл и вырвал из его рук отполированную долгим трением о чужие мозолистые руки рукоять.

– Не марай солдатский инструмент, профессор! Это наше дело – «Лаптевых» и «Слесарёвых»!

Комиссар поплевал на ладони, хотя как заметил Одиссей, они тоже у него не были похожи на огрубевшие от тяжелого труда руки рабочего или крестьянина, и остервенело начал долбить землю. Блестящее железо аж зазвенело.

– Нельзя ли потише! – Одиссей напомнил комиссару, что они должны действовать тайно.

В ответ комиссар зло сверкнул глазами. Он снял с себя ремень и гимнастёрку. Согнув спину, напрягая руки и шею, на которых, словно веревочные узлы, проступили мускулы, он мощными ударами стал вгрызаться в землю. Шло время и яма быстро углублялась. Одиссею было неловко сидеть без дела, и он предложил подменить напарника, но комиссар презрительно ответил, словно сплюнул:

– Сиди уж!

Изредка Лаптев прерывал свою работу, чтобы тыльной стороной руки отереть струившийся по лицу пот.

Они уже заканчивали работу, когда Одиссей стоявший на краю ямы, вдруг различил шагах в двадцати от себя какую-то темную массу. Вглядевшись, Луков убедился, что ему навстречу, распластавшись на животе, ползет человек. Легкий, еле слышный шелест выдавал каждое его движение. «Чужой!» – мелькнуло в голове Одиссея…

Глава 84

Для Лукова всё произошло с ошеломляющей стремительностью. Со всех сторон на него одновременно набросились человек шесть неизвестных головорезов. Захваченный врасплох, Одиссей не сумел оказать сопротивление, его сразу повалили, засунули в рот кляп, стали вязать руки и ноги. Пока это было ещё возможно он старался спасти очки, ибо без очков становился совершенно беспомощен. Хорошо ещё, что перед этим он догадался связать душки очков верёвочкой.

В отличии от сразу сбитого с ног напарника комиссару удалось среагировать на ураганную атаку. Возможно, тут сыграло свою роль то, что он находился в яме, и бандиты не сумели сразу скопом навалиться на него. Первого запрыгнувшего к нему в нору нападающего Лаптев с размаху рубанул острым краем лопаты по черепу.

Убив одного врага, комиссар не стал ждать следующего, а сам стремительно выбрался из могилы, чтобы тут же схватится ещё с двумя. Один из нападавших занёс над ним саблю и непременно рассёк бы комиссару голову, если бы юркий, как мангуст Лаптев не уклонился. Остро заточенная лопатка стала страшным оружием в руках комиссара. Лежащий на земле Одиссей с восторгом наблюдал, с какой яростью комиссар сражается один против многочисленных врагов. Как минимум ещё двое налётчиков получили от него страшные рубленные раны. Когда же у Лаптева выбили из рук его единственное оружие, он с удивительной неистовостью продолжал биться кулаками, пока ему не заломили руки за спину. Но и тогда, рыча от ярости, он пытался загрызть беззубым ртом того, до кого ещё мог дотянуться. Отчаянным усилием тоненькому и ловкому комиссару удалось на мгновение вырваться из мощных рук толстяка в полосатом халате, сжимавшего его горло, и пронзительно прокричать: